Александр Матюшин: Русская Весна — долгожданный продукт моего труда

Телеканал Царьград продолжает публикацию интервью с видными общественными, политическими и военными деятелями Донецкой и Луганской народных республик, сыгравшими значительную роль в событиях Русской Весны 2014 года, провозглашении и становлении народных республик Новороссии.

В этот раз нашим собеседником стал Александр Матюшин (позывной «Варяг») — в 2014 году один из лидеров движения «Донецкая Республика», командир подразделения «Варяг», а в настоящее время — помощник начальника штаба 4-го разведывательно-штурмового батальона (РШБ) ВС ДНР, старший лейтенант ВС ДНР.

— Расскажи, с чего для тебя началась Русская Весна? Как все происходило?

— Русская Весна для меня была долгожданной. Я довольно давно с 2002 года находился в русском движении не только на территории Донбасса, но и в общероссийском. В 2004 году участвовал в первом Антимайдане против Ющенко, затем состоял в движении «Донецкая Республика». Довольно долгое время я был организатором «Русских маршей» в Донецке и Донецкой области. Поэтому Русская Весна для меня — долгожданный продукт моего труда. К тому моменту как она началась, мы были уже подготовлены.

У меня была своя довольно большая группа людей. Они также как и я мечтали о русской революции на Донбассе. Активная ее фаза началась 23 февраля 2014 года, когда президент Янукович сбежал из Киева. Конечно, мы надеялись, что он еще будет поднимать какие-то силы и использовать свои ресурсы, но, к сожалению, он уже понял, что проиграл и убегал. Опасаясь того, что в город могут приехать правосеки, которые будут захватывать ОГА или еще что-то, на площадь Ленина в тот день вышло довольно много людей, и мы в том числе. Понимая, что народ нельзя распускать, мы с Андреем Пургиным и некоторыми деятелями местного отделения КПУ поставили палаточный городок на площади Ленина, который был таким своеобразным ядром. Народ туда постоянно приходил, люди обменивались мнениями, распространяли листовки.

1 марта «Партия регионов» решила устроить митинг. С одной стороны, они хотели показать, что не поддерживают переворот в Киеве, с другой стороны, хотели успокоить народ. То есть такая двухвекторная политика «Партии регионов» привела к тому, что на площади Ленина собралось множество людей. К тому моменту мы своих людей тоже подтянули к площади Ленина, построились в колонну и направились в сторону Донецкой ОГА. Подойдя туда, мы сорвали митинг, который устроила «Партия регионов». Мы шли под флагами России, Донецкой республики, под имперскими флагами, скандируя: «Донецк — русский город!», «Донбасс — русский край!». Внушительная такая колонна, состоящая человек из 300 молодежи, что довольно удивительно для Донецка, который привык жить размеренно.

В этот момент Паша Губарев ворвался на саму сцену митинга, перехватил инициативу у ведущих от «Партии регионов» и увел народ на ОГА. Но первая попытка штурма областной администрации была неудачной. Там немного потолкались, но на этом все и закончилось. Единственное, что мэр Донецка пообещал провести какое-то голосование, сделал малозначительные уступки. Народ остался. Также остался палаточный городок на площади Ленина. Кроме того, какие-то палатки были поставлены непосредственно под самим зданием ОГА, где постоянно собирались люди.

— Как проходил первый штурм Донецкой ОГА?

— На 3 марта было назначено голосование по поводу референдума. Туда впустили Андрея Пургина и Пашу Губарева, там проходила довольно долгая беседа. Оттуда Андрей Пургин мне скинул смс, что, в принципе, никакого голосования не будет. После этого мы пошли на штурм ОГА. Правда, здание обладминистрации было укреплено еще со времен зимнего Майдана в Киеве, поэтому пошли в обход, выломали там ворота, и за нами потянулся народ. У охранявших ОГА бойцов Внутренних войск, многие из которых только что вернулись из Киева, не было желания защищать новую власть. Поэтому была договоренность, что они нас пускают на два нижних этажа, которые мы будем полностью контролировать.

При этом оговаривалось, что обладминистрация будет продолжать работу, и будет осуществляться ее охрана, чтобы не допустить мародерства, так как мы все прекрасно понимаем, что во времена бунтов и революций к идейно чистым всегда примыкает множество бандитов и мародеров.

Несколько дней мы безвылазно сидели в ОГА, собирали отряды самообороны. С милицейским начальством у нас сложились прекрасные отношения. Там был тогда Романов Роман Романович, остальных я помню в лицо, но не помню по именам. Мы довольно мило общались и обменивались мнениями. Провозглашенный народным губернатором Донбасса Паша Губарев в этот момент занимался какой-то демагогией, несмотря на то, что он являлся лицом революции. Вместо того, чтобы предпринимать какие-то шаги, он обнимался с бабушками, обещал им бешеные пенсии. В конечном итоге он увел народ на штурм казначейства, который ничем не увенчался. К нам в ОГА подошли сотрудники милиции, руководство, и сказали, что надо вывести людей, потому что в здании обнаружили бомбу.

— Провокация была?

— Людей мы вывели. Нашли там бомбу или нет, я не знаю. Приехал Паша Губарев, что-то поговорил. В этот вечер он призвал людей повторно штурмовать ОГА. Второй штурм был более неорганизованный, стихийный, настоящий русский штурм. Неизвестно откуда появившиеся на окнах решетки срезали болгарками. В тот момент на площади Ленина проходил митинг проукраинских сил. Охранявшие их сотрудники милиции, внутренние войска, «Беркут» позволили нам прорваться через кордоны и поставить их всех на колени. Но в эту же ночь сотрудники какого-то спецподразделения, то ли СБУ, то ли МВД, вошли в ОГА и зачистили его от тех, кто там остался ночевать. На следующий день арестовали Пашу Губарева, начались стихийные акции протеста. Когда ходил слух, что его будут вывозить в Киев, тут и баррикады строились под СБУ и все такое.

После этого где-то в течение месяца народ собирался на митинги, что-то там захватывал, сразу же освобождал, кого-то арестовывали. Граждан России, которые приезжали нас поддержать, если СБУ арестовывала, то сразу вывозила на границу, где им ставили штамп в паспорте, означавший запрет въезда на Украину. В то же время местные правоохранители, сотрудники милиции к нам относились в целом лояльно, что отразилось на эпизоде 13 марта. В тот день заукраинцы проводили митинг. В Донецке собрались представители радикальной украинской тусовки, футбольные фанаты, члены неонацистских группировок, в том числе «Правого сектора» (запрещенная в России организация). Несмотря на то, что там стоял довольно плотный кордон из милиции и военнослужащих ВВ, нам удалось его прорвать. Завязалась довольно сильная драка. Назревала серьезная гражданская бойня, в ход уже пошли арматуры, газовые пистолеты. Милиция пыталась вывезти украинских радикалов на своем автобусе, однако окружившая его толпа не дала это сделать. Автобус разбили полностью — шины порезали, стекла повыбивали. В итоге, по официальной версии, во время столкновения погиб «свободовец». По неофициальной, их там погибло порядка 8 человек. Народ был реально озлоблен.

— Как и кем было принято решение о провозглашении Донецкой народной республики?

К началу апреля СБУ начала поджимать. У активистов проводились какие-то обыски, велась слежка. Мне приходилось постоянно менять место жительства. В итоге мы решили, что у нас нет другого выбора, кроме как штурмовать ОГА и провозглашать ДНР. И потом мы там либо все погибнем, либо выиграем — либо грудь в крестах, либо голова в кустах. Поэтому 6 апреля после митинга мы как всегда построились в колонны. Милиция надеялась, соответственно, что мы скорее всего пойдем погуляем по городу, помитингуем, флажками помашем и разойдемся…

— А что вообще за митинг изначально планировался 6 апреля?

— Это был обычный стандартный митинг, который проходил каждые выходные. Народ постоянно ходил, что-то захватывал, что-то освобождал и потом расходился по домам с чувством собственного достоинства. В этот раз также построились, также пошли, также свернули на ОГА, но в отличие от предыдущих митингов впереди шла не серая масса, а отчаянная молодежь. Поэтому подойдя, мы со старта начали штурмовать здание обладминистрации, отбирать щиты, дубинки, шлемы у охранявших его бойцов ВВ. Завязалась довольно серьезная потасовка. В итоге милиция все бросила и ушла.

Мы вошли в ОГА, заняли все этажи, разместились там, выбрали руководителей. Приехали бойцы «Беркута», провели с Пургиным и еще некоторыми людьми, которые потом вошли во временное правительство ДНР, беседу, после которой сказали, что не имеют желания нас зачищать, хотя у них был приказ, и полностью переходят на нашу сторону. Так мы заручились уже какой-то поддержкой вооруженной силы.

7 апреля 2014 года была провозглашена Донецкая народная республика. Мои бойцы во время акта провозглашения поднимали над ОГА большой красивый флаг Донецкой республики, который у меня дома хранился лет десять. Наверное, он ждал и, наконец, дождался своего момента. Дальше события пошли по накатанной. Народ начал занимать горадминистрации во всех городах бывшей Донецкой области. В Славянск вошёл Стрелков. На 11 мая был назначен референдум о суверенитете ДНР, который с большим трудом удалось провести. Народ сделал свое волеизъявление, заявил, что хочет жить самостоятельно, без этого киевского правительства. К тому моменту тем более уже сгорела Одесса, был забит Харьков, шли бои под Славянском и Краматорском. Несмотря на угрозу надвигающейся войны, народ нас поддержал и пошёл за нами.

— Как ты считаешь, почему Донецку и Луганску удалось выстоять, тогда как русское движение в других городах — в тех же Харькове, Одессе, Николаеве — было задавлено киевским режимом?

— Проблема в том, что в том же Харькове не было ярко выраженного лидера с альтернативной точкой зрения. Конечно, это мой взгляд из Донецка. К сожалению, я в тот момент в Харькове не был. Но тем не менее я лично считаю, что они просто повелись на развод со стороны функционеров «Партии регионов». Рядовые бойцы тут не виноваты, виноваты те лидеры общественного мнения, которые их мобилизовывали на акции протеста, а сами повелись на Кернеса, Добкина и не смогли вовремя вытянуть из своей среды провокаторов. В Луганске и Донецке сразу было заявлено табу «Партии регионов». Их не пускали на митинги, не давали им слова. Хотя попытки всунуть своих провокаторов ими предпринимались регулярно. Вопрос в том, что они постепенно отчленялись.

Я подходил к Пургину, говорил о том, что замечены провокаторы. Он  отвечал: «Саня, волна революции намоет много пены, но потом ее и смоет». Так и случилось. Множество людей затем отсеклось. Дончане не повелись на разводы и не пошли ни за мэром Донецка Лукьянченко, ни за губернатором Донецкой области Тарутой или его предшественником. Народ пошел изначально за народными лидерами.

Проблема той же Одессы, я считаю, в том, что они изначально выбрали неправильное название и тактику. Они выходили и позиционировали себя как Антимайдан, несмотря на то, что Майдан закончился еще 23 февраля. Уже полным ходом шла т.н. АТО в Славянске, а они еще с Майданом боролись. Конечно, Одесская Хатынь довольно сильная рана на сердце русского народа. Но как при этом повели себя так называемые лидеры одесского сопротивления? В 2015 году, в канун первой годовщины трагедии, я смотрел по российскому ТВ фильм, посвященный Одесской трагедии. Сидели там какие-то командиры одесской дружины, одесского Антимайдана. Кто-то из них рассказывал о том, как знакомый СБУшник предупредил его о том, что готовится бойня, людей идут убивать. И дальше он рассказывает, как героически бежал, прятался где-то в плавнях, как Ленин на Разливе. В итоге он оказался в Москве, а люди, которые ему поверили, которые за ним пошли, либо сгорели заживо, либо были добиты озверевшими украинскими боевиками, либо зверски избиты и брошены в застенки.

Я себе с трудом представляю, чтобы Пургин или любой другой лидер донецкого сопротивления сбежал бы, бросив всех своих людей, если бы такое началось у нас в городе. Нет, сгорели бы там, погибли бы все вместе. Так, ребята, давайте скажем правду, что вы — трусы! Найдите в себе мужество, приезжайте сейчас в Донбасс, возьмите в руки оружие или пойдите хотя бы в какие-нибудь государственные структуры работать. Ребята, вы бросили все и уехали в Россию, теперь оттуда рассказываете о своих «подвигах». Лично я этого понять не могу. Им позвонили, предупредили, и они вместо того, чтобы организовать оборону, либо хотя бы предупредить людей, чтобы они  по домам разошлись, настропалили их и сами убежали. Как это?

Мне действительно безумно жаль погибших 2 мая, тех людей, кто сейчас томится в украинских застенках, мне вообще безумно жаль все русское население Одессы, которое сейчас находится под оккупацией. Я надеюсь, что когда-нибудь все-таки восстание там вспыхнет, или наши вооруженные силы перейдут в наступление, и нам хватит сил, чтобы помочь братьям-одесситам и освободить Одессу, Николаев, Херсон. Хотя, в Николаеве и Херсоне  сопротивление было еще слабее. Их проблема в неразумной политике большевиков, которые в 1940-х годах выселяли западноукраинцев в эти земли, притом селили их компактно, не размывая. В итоге на русских землях Новороссии возникла мощная западноукраинская диаспора. И процент сопротивления во многом был более советский, чем русский. К сожалению, тех людей, которые там вышли, быстро задавили. Тем не менее это тоже наши земли, которые следует вернуть.

— Предпринимались ли киевским режимом силовые попытки задавить движение сопротивления в Донецке и зачистить Донецкую ОГА, как это произошло в Харькове, еще до начала активных боевых действий?

— Попытки, без сомнения, предпринимались. Как я уже говорил, значительная часть сотрудников правоохранительных органов перешла на нашу сторону, и отказалась что-либо предпринимать против нас. Была попытка купить лидеров сопротивления со стороны Юлии Тимошенко и Рината Ахметова, которые выдернули Андрея Пургина и других лидеров ДНР на переговоры, предлагали довольно большие деньги, но они отказались продаваться и предавать тех людей, которые за ними пошли. Был приказ на зачистку ОГА донецкой «Альфе», которой командовал Александр Ходаковский, но они тоже отказались это сделать. Не стоит забывать, что в канун Пасхи, а также священного праздника для всех украинцев — дня рождения Гитлера — было объявлено о начале «АТО». Пытались зачистить силой оружия Славянск, потом устроили бойню в Мариуполе.

9 мая 2014 года, мало кто об этом вспоминает, но был бой в Донецке на Заперевальной. Там в пансионате «Шахтерские зорьки» стояло какое-то непонятное военное подразделение, то ли спецназ, то ли нацгвардейцы — все в черном и с кучей оружия. Так был бой по их разоружению. В конечном итоге договорились, что они просто сдадут все оружие и уйдут. Были попытки забросить диверсантов, собрать проукраинские митинги, чтобы показать картинку для СМИ, что Донецк якобы проукраинский. Для этого сюда прилетали и Ляшко, и Юлия Тимошенко. 28 апреля я принимал участие в разгоне проукраинского митинга. Их тут гнали, наверное, километра на два.

— Это местные были заукраинцы или откуда-то завезенные?

— В основном, местные. Фанаты футбольные, какие-то там активисты. Пригнали ОМОН, чтобы их охранять, но ОМОН просто разошелся.

— А, вообще, завозили сюда, в Донецк, правосеков, разного рода майдановцев?

— Правосеков ловили и забирали в подвал. Насколько я помню, в основном это были местные, хотя тот же незабвенный Костя Гришин, он же Семен Семенченко — в Донецке у него был бизнес, но он вообще из Крыма. Его зама мы тут брали, потом меняли на Пашу Губарева, Леню Баранова. Тут ДРГ СБУшные действовали на тот момент. В аэропорту находился кировоградский спецназ, там же стояла какая-то рота правосеков. А так, чтобы целенаправленно свозили сюда боевиков со всей Украины, как это происходило в Одессе, такого не было. В принципе, на тот момент мы их уже бы с поездов не пустили, оказали бы им «горячий» прием прямо на вокзале.

— На твой взгляд, какое событие послужило точкой невозврата, когда уже стало окончательно понятно, что обратного пути быть не может?

— Я думаю, что все-таки трагедия в Одессе. После этого сильно усилился приток добровольцев. Одесса показала, что будет, если с этой киевской властью попытаться договориться и пустить их в свой город, или дать развиться метастазам. Потом, собственно, были обстрелы Славянска, гибель мирных жителей на улицах Мариуполя 9 мая, захват карательным батальоном «Донбасс» Красноармейска 11 мая, когда там людей убивали и расстреливали. Все это накладывалось друг на друга, но первоначальным пунктом все же была Одесса. Кадры сожженного Дома профсоюзов, прыгающих оттуда людей, которых потом добивали. Одесская Хатынь 2 мая скорее всего и стала точкой невозврата.