Публикуем третью часть материала Михаила Смолина о русском социологе, геополитике Николае Данилевском
Николай Данилевский глубоко верил в то, что монархический образ правления — это естественный, избранный самой историей принцип, органически свойственный России как государству и русскому народу как политическому общественному единству. Осознавая, что все формы власти — монархические, аристократические и демократические — несовершенны и никогда не смогут стать абсолютно идеальными, он выдвигает критерий исторической применимости при решении вопроса о лучшем принципе власти для каждого конкретного народа и государства: «Вопрос о лучшей форме правления для известного государства решается не политическою метафизикой, а историей».
Для Данилевского монархия — это институт, который в кризисные или критические времена способен лучше всего использовать нравственно-психологические способности русского народа к сопротивлению. Он называет два «нравственных двигателя» русских народных сил, действовавших в русской истории: «дар повиновения« (или «дисциплину») и «готовность к самопожертвованию« (или «энтузиазм»). Воля государя, по Н. Я. Данилевскому, способна, используя «повиновение», побудить русскую нацию к готовности к самопожертвованию в годину испытаний для страны.
Вопрос самобытности власти, страны — первейший для Данилевского.
Часто можно услышать в адрес Н.Я. Данилевского упрёк, что он был слишком позитивистски заострён в своих работах, мало обращал внимания на метафизическую сущность тем, которые он рассматривал. Мне кажется, этот упрёк не имеет под собою основания.
Николай Яколвлевич Данилевский был глубоко церковным христианином и при этом мыслителем, способным к глубокому и тонкому анализу. Как раз его анализ всегда удивляет своей точностью и вневременной ценностью, подтверждённою немалым прошедшим временем. Многие его тексты, его смыслы не утрачивают содержательности, как не утрачивает своего значения раз и навсегда найденная истина.
Его идеи, связанные с понятием органической цельности, ярко высвечивают самобытность нравственной особенности русского самодержавия и глубокой связи формы верховной монархической власти с нравственными мировоззренческими представлениями русского народа.
Данилевский даже считает, что «русский народ как цельный организм» исторически всегда был сосредоточен в своём государе, «мысль, чувство и воля« которого «сообщаются всему народу« так же, как это происходит в любом живом, сознающем себя человеческом существе.
Русское самодержавие мыслится Николаем Данилевским как органическая свободная форма власти, неотделимая от сущности вообще власти, а потому не возможная к какому-нибудь внешнему ограничению или сущностному изменению. Самодержавие для него — самоопределяющаяся свободная воля, органично представляющая русский народный политический идеал.
Монарх для Н.Я. Данилевского — живое воплощение государства и концентрированное представительство русского народа. Именно из такого нравственно-психологического и мировоззренческо-политического единства самодержавия и русского народа Н. Я. Данилевский и выводит способность единовластия мобилизовывать все силы нации. Он называет это состояние «дисциплинированным энтузиазмом«.
В связи с этим вопросом интересно сравнение России и США, сделанное Н.Я. Данилевским. Кардинальное различие в степени безопасного развития государственности в России и США положило глубокое различие и в формировании самого государства. В США «при совершенной безопасности извне, не требовавшей сильной сплочённости« государство формировалось со слабой центральной властью и преимущественно носило «технический, промышленный» характер. В России постоянная внешняя опасность сформировала высокую государственную сосредоточенность при максимально возможном единовластном правлении, ведущем «частную деятельность к общим целям подобно тому, как условия американской жизни вели к деятельности технической при возможно слабом федеративно-демократическом правлении«.
Пожертвовав многим во имя усиления страны, Россия смогла сохранить «главное условие народной жизни — политическую самостоятельность государства«.
В своей статье «Несколько слов по поводу конституционных вожделений нашей «либеральной прессы»», написанной сразу же после цареубийства Александра II, Н. Я. Данилевский выступил категорическим противником введения конституционного ограничения власти Русского Самодержавия. И при этом он положительно относился к совещательным представительным учреждениям «при посредстве которых желания, потребности, нужды народа могли бы доходить до сведения верховной власти».
Демократию же он почитал фикцией, абсурдом и нелепостью, поскольку считал, что власть, осуществляющая свои функции на основании воли народа, невозможна в силу отсутствия этой воли у народа по большинству вопросов государственного управления.
Отрицая наличие воли у народа для выполнения огромного количества дел государственных, Н. Я. Данилевский считал также, что народное просвещение не способно сделать из народа верховного владыку своего государства, поскольку предметы государствоведения требуют огромных знаний и постоянной практики, чего никакое общеобразовательное просвещение не способно дать. Основная масса народа просто не имеет свободного от постоянного материального труда времени для серьёзного просвещения. А потому в требовании конституции и народного волеизъявления Н. Я. Данилевский не находил ничего, кроме всегдашнего желания нашей интеллигенции перенять европейские политические институты, то есть «поевропейничать«.
Ограничители, конституционалисты, сказочники ассоциировались у Николая Данилевского с Мюнхаузеном.
Он писал: «Для ограничения царской власти, очевидно, нужно иметь опору вне этой власти… Каким же образом ограничат они эту самую волю, на которую единственно только и могут опираться? Ведь это nonsense, бессмыслица. Архимед говорил, что берётся сдвинуть даже шар земной, но лишь под условием, что ему дадут точку опоры вне его. Только Мюнхаузен считал возможным решить подобную задачу иным образом, вытащив себя за собственную косу из болота, в котором завяз».
Интересно, что при этом Н. Я. Данилевский был уверен в том, что «основное строение всякого государства есть выражение воли народа, его образующего, есть осуществление его коренных политических воззрений, которых не лишён ни один народ, ибо иначе он и не составлял бы государства, да и вообще не жил бы ни в какой форме общежития».
При затемнении этого народного политического воззрения государство неизбежно уничтожается.
То, что он писал в 1880-х годах о Франции, сегодня удивительным образом точно описывает положение дел в современной России.
«Как отдельный человек, так и целый народ, — писал он, — может потерять твёрдость, ясность и определённость своих убеждений, и результатом этого будет в обоих случаях шаткость всех поступков… Убеждения народа могут потерять свою цельность, своё единство, разделиться так, что ни одно из них не будет иметь бесспорно преобладающей силы. Тогда, очевидно, то или другое из них будет брать перевес, смотря по случайным обстоятельствам… После всех этих треволнений в духе французского народа осталось твёрдым и незыблемым только одно политическое убеждение самого общего характера — то, что Франция должна быть независимою и сильною державой… Но какая государственная форма должна быть усвоена этою, непременно сильною и независимою, Францией, это для большинства французов стало неясным и неопределённым…«
Этот текст — практически описание общенародного восприятия современной России. Действительно, сегодня есть стойкое убеждение в том, что Россия должна быть «независимой и сильной державой«, но какая форма должна дать это состояние, для большинства сегодня «стало неясным и неопределённым«.
Сейчас русский инстинкт подсказывает нашему большинству необходимость автократической власти, но сама «политическая вера» либо ослабла, либо отсутствует. Скорее даже, продолжая мысли Данилевского, у нас ослабла догматика этой монархической «политической веры».
При этом отношение к демократии, представительству у нас осталось прежним — как к «подчинённым слугам» президента.
Никоалй Данилевский пророчески писал, что если в России ввели бы конституцию и парламент, то народ, конечно, «исполнял бы всю повеленную ему внешнюю обрядность, выбирал бы депутатов, как выбирает своих старшин и голов, но не придавал бы этим избранным иного смысла и значения как подчинённых слуг царским, исполнителей его воли, а не ограничивателей её».
Точно такое же психологическое отношение к демократической «обрядности» сохранилось и сейчас в народе. Наши граждане воспринимают депутатов как «подчинённых слуг» президента.
Нарастает конфликт с Западом, для противостояния которому необходимо колоссальное напряжение сил. Защита национального суверенитета России потребует применения системы «дисциплинированного энтузиазма», о которой говорил Н. Я. Данилевский, и более прагматично поставит вопрос об исторической применимости монархии.
Нет Комментариев