Сумасшедшая «смердяковщина» и нравственный идиотизм Ленина

Ульянов-Ленин был типичным экстравертом, для которого Российская империя не соответствовала его мечтательным конструкциям, и тем активнее он стремился уничтожить эту русскую реальность.

Формально, будучи дворянином, Владимир Ульянов был идеальным антисистемным типом, в жилах которого по линии отца текла калмыкская и чувашская кровь, а со стороны матери – шведская, немецкая и еврейская. Воспитание он получил в стиле немецкой аккуратности и дисциплины. Мать постоянно твердила о пагубности «русской обломовщины», о том, что нужно учиться у немцев. Мальчик вырос, что называется, себе на уме, необщительный и закрытый.

Ульянов-Ленин имел весьма подвижную психику, периодически его поведение было более чем своеобразным. Так, по воспоминаниям людей, его знавших, он был подвержен депрессиям и мог целый месяц ничего не делать. Но затем, как писала Крупская, «Володя впадал в раж», и им овладевала бурная деятельность.

Врач Александр Богданов, бывший одно время вице-лидером большевиков, говорил небезызвестному Николаю Валентинову (Вольскому): «Наблюдая в течение нескольких лет некоторые реакции Ленина, я как врач пришел к убеждению, что у Ленина бывали иногда психические состояния с явными признаками ненормальности».

Сложно признать психически адекватными призывы Ленина из Швейцарии к молодежи в 1905 году обливать кислотой полицейских, использовать гвозди для вывода из строя лошадей, лить с верхних этажей кипяток на солдат и забрасывать улицы «ручными бомбами». Это, скорее, похоже на истерические призывы к ненависти сумасшедшего человека.

Здесь интересно мнение такого тонкого психолога, каким был русский писатель Александр Куприн. Видевший Ленина на выступлениях и в жизни, он характеризует его как «мыслящий камень», у которого была только одна цель – «падая, уничтожить».

Куприн в 1919 году так описывал Ильича: «Убийство и кровь не только не смущали Ленина, но они его радовали… С развязностью умалишенного он развязывал толпы от страха убийства. Убивайте, грабьте, берите, насилуйте, уничтожайте – все ваше, все принадлежит вам. В нем сидел демон убийства».

Ленин ненавидел Российскую империю, не просто как республиканец ненавидит монархию или социалист – буржуазию, а еще с оттенком личной ненависти и горделивого европейского пренебрежения. В начале Первой мировой войны Ленин писал: «Не может подлежать ни малейшему, абсолютно никакому сомнению, что наименьшим злом было бы теперь и тотчас поражение царизма в данной войне. Ибо царизм во сто раз хуже кайзеризма» (ПСС т. 49, стр. 14).

Это рабское презрение к своему из мира антигероев Достоевского, подметившего эту «смердяковскую» родовую черту наших доморощенных русофобов.

Ленинское отношение к России сродни знаменитой «философии пораженчества» Павла Смердякова из романа «Братья Карамазовы». «Я всю Россию ненавижу, – говорил Павлуша. – В двенадцатом году было на Россию великое нашествие императора Наполеона французского первого, и хорошо, кабы нас тогда покорили эти самые французы, умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе».

Ленин стремился к поражению именно нашего «царизма», потому что был убежден, что «умная нация покорила бы весьма глупую-с», потому что чужой кайзеризм не вызывал у него столь же яркой ненависти, какая у него была к российской монархии. Для Ленина Россия – не только проклятый «царизм», но и эмоционально ненавидимая цивилизация.

Отсюда же из «смердяковского» отношения к своему и большевистское бесчестное отношение к финансированию революции из любых источников. Созданный Лениным Большевистский центр пополнял свою кассу путем вооруженных ограблений («эксов» Тер-Петросяна – Сталина), захвата финансов богатых людей, как было с наследством Николая Шмита. Большевики Таратута и Андриканис женились на наследницах Шмита и присвоили для партии 280 тысяч золотых рублей. Крупская в своих «Воспоминаниях» после операции с наследством даже отметила: «В это время большевики получили прочную материальную базу».

Такая беспринципность в деньгах (тем более, что деньги имеют свойство кончаться) легко объясняет и сотрудничество большевиков с немцами. Уже после большевистского переворота, 3 декабря 1917 года, статс-секретарь (министр) иностранных дел Германской империи Кюльман констатировал в письме кайзеру: «Лишь тогда, когда большевики стали получать от нас постоянный приток фондов через разные каналы и под разными ярлыками, они стали в состоянии поставить на ноги свой главный орган – «Правду», вести энергичную пропаганду и значительно расширить первоначально узкий базис своей партии».

Разоривший величайшую в мире страну Ульянов-Ленин должен остаться в нашей истории как государственный преступник и «нравственный идиот» (выражение Ивана Бунина), способствовавший неприятелю отнять у России победу в Первой мировой войне и виновный в многомиллионном кровавом геноциде своих соотечественников.

Коммунистическая и любая революционная политическая идеология должна стать вне закона и должна быть осуждена на вечное проклятие в памяти русского народа.