Опыт войны в Югославии для расколотой Украины

 

На Украине очень нервно относятся к определению вооружённого конфликта на Востоке как гражданской войны. Ведь оно разрушает всю идеологическую конструкцию послемайданной Украины, которая якобы воюет с террористами и оккупантами. Вспомним недавний скандал с девушкой, которая несла на киевском гей-параде скромную табличку «make love, not civil war» — какая, мол, ужасная провокация.

Киевское правительство и его пропагандисты упорно отрицают тот факт, что на стороне ЛДНР сражаются не только тысячи жителей Донбасса, но сотни харьковчан, одесситов, запорожцев и жителей других регионов Украины. А гражданами какого государства до войны были Губарев, Болотов, Гиви (М.Толстых), Захарченко, Плотницкий?

В прошлом веке гражданские войны в России и в Испании тоже характеризовалась участием иностранных добровольцев (вплоть до отдельных интернациональных бригад), активным вмешательством иностранных держав, но никто по поводу определения «гражданская война» не спорит.

Является ли эта война на Донбассе полномасштабной? Сегодня — нет. Существует линия разграничения, через которую официально осуществляется проход гражданских лиц, до недавно узаконенной блокады шла активная торговля, функционируют некоторые общие жизнеобеспечивающие коммуникации. А боевые действия хоть и ведутся, но не носят большого размаха. Такую войну называют «конфликтом низкой интенсивности» — явление хорошо изученное и имеющее целый ряд характерных признаков. Другое дело, что подобный конфликт легко трансформируется в полномасштабную войну с решающей победой одной из сторон. Как, например, произошло в августе 1995 года в бывшей Югославии, когда хорватские вооружённые силы в результате стремительной операции за 84 часа разгромили сербов и ликвидировали  их недавно созданное государственное образование Республику Сербская Краина. И раз отдельные персонажи в киевском политикуме мечтают применить на Украине опыт Хорватии, полезно будет и нам присмотрится к опыту войны в Югославии.

В Югославии тоже все начиналось с невинного национального возрождения в национальных республиках, но скоро быстро накапливавшиеся проблемы в экономике заставили местное руководство маскировать их усилением националистической и сепаратистской риторики. Сохраняя за собой власть, бывшие партийные чиновники легко шли на союз с мафиозными структурами, брали на вооружение националистическую риторику и захватывали «именем нации» промышленные предприятия.

Лидер хорватских националистов Франьо Туджман активно участвовал в различных махинациях в эпоху приватизации хорватской части общеюгославского наследия и активно пропагандировал самый примитивный расизм. Посол США в Югославии Уоррен Циммерман отмечал, что в Хорватии «жестоко нарушались права сербов. Сербов выгоняли с работы, от них требовали подписать бумаги лояльности, нападали на их дома и имущество. Я несколько раз обедал с Ф. Туджманом и слышал как его министры обзывают сербов самыми страшными словами». Сам Туджман заявлял: «Хорваты принадлежат иной культуре, иной цивилизации, нежели сербы. Хорваты — часть Западной Европы… Сербы принадлежат востоку. Они жители востока, как турки и албанцы… Несмотря на языковые сходства, мы не можем жить вместе». Разумеется, в ответ и сербы обособлялись, в том числе, и создавая собственные анклавы, к которым относилась Сербская Краина.

В какой-то момент разделение различных регионов приняло необратимый характер, особенно, когда со своим дипломатическим признанием на подмогу погружающейся в национализм Хорватии поспешила Германия — Хорватия и хорваты были союзниками немцев в Первой и Второй Мировых войнах. И, кстати, хорватские вооружённые формирования отличались особой жестокостью, особенно, по отношению к говорящими с ними на одном языке сербам. Национальная память об истреблении хорватскими усташами сотен тысяч сербов дала искру, и начались боевые действия.

Дольше всех сопротивлялись общему безумию те регионы и люди, где во множестве были многонациональные семьи, жили дети от этих браков и в целом сохранялась мирная обстановка. Босния и Герцеговина, исконный  перекрёсток культур (43,7% мусульмане, 31,4% сербы, 17,3% хорваты плюс евреи, цыгане и другие), тоже стала ареной битв разномастных националистов. Ещё накануне войны в регионе происходили массовые многонациональные манифестации в защиту мира и против гражданской войны. Так, в июле 1991 года, десятки тысяч человек образовали живую цепь через Мостар, а в августе того же года в Сараево на митинге за мир собралось более ста тысяч человек. 5 апреля 1992 в Сараево по митинговавшим людям из окон близлежащей гостиницы неизвестными снайперами был огонь на поражение. Были убиты две женщины — Суада Дилберович и Ольга Сучич. После чего события было уже не удержать. Вспыхнувшая война в Боснии и Герцеговине активно поддерживалась Хорватией, длилась более трёх лет и унесла, по разным оценкам, от 100 до 260 тысяч жизней, две трети жителей региона стали беженцами. Под прикрытием этих событий хорватскими вооружёнными силами и была ликвидирована Сербская Краина.

Безусловно, вспоминая о Хорватии, граждане Порошенко, Гройсман и прочие имеют виду и то, что (наряду со Словенией) она уютно обустроилась в Евросоюзе и НАТО, и вряд ли хорватских лидеров мучают видения десятков тысяч уничтоженных по их злой воле людей. «А не стоит ли — ради достижения подобных целей — и Украине пройти путь этноцида, а для этого промаркировать вчерашних сограждан как этнически чужих, — рассуждают киевские ястребы. Некоторые украинские политики и журналисты, разглагольствующие об этнических чистках и казнях, упорно превращая конфликт гражданский в этнический, ничем не отличаются от гитлеровских расистов. Возможно, они думают, что они ближе к хорватским усташам. Но и те были гитлеровцами — так же, как и шуцманшафтбатальоны их героя Шухевича.

Клаузевиц говорил: «Война есть акт насилия, имеющий целью заставить противника выполнить нашу волю». Гражданская война — есть насильственное принуждение части граждан подчиниться вооружённой силе другой части граждан. Хватит бегать от названий. Не зная названия болезни, нельзя её вылечить.

Вспоминая о событиях в Югославии, один из югославских политиков сказал: «Войне пришлось быть кровавой, поскольку узы между нами были крепкими». Чем меньше жертв — тем больше шансов на примирение в будущем. Очевидное стремление России удерживать гражданскую войну в Украине на минимально возможном уровне демонстрирует глубинное понимание этой истины.

Константин Кеворкян, Ukraina.ru