На Спасской башне Казанского кремля нет иконы Спаса

(Продолжение. Начало в материале «Надолго ли вернулись в Татарстан российские флаги»)

Перевернулись бы в гробах

На месте некогда разоренной православной святыни Казанского кремля, ясное дело, не восстановленной — Спасо-Преображенского монастыря — сейчас установлена мемориальная экспозиция, рассказывающая о фамилиях, «способствовавших укреплению государственности Татарстана». В их числе оказались Молоствовы, в числе которых старший приятель Пушкина — Памфамир, герой войны 1812 года; Михляевы — купец-суконщик Иван Афанасьевич поставил самые красивые и внушительные православные храмы Казани; и Баратынские — знаменитый поэт Евгений Абрамович и его потомок — Александр Николаевич, расстрелянный большевиками после повторного взятия города как «неблагонадежный элемент». Можно предположить, что если бы этим почтенным мужам при жизни сказали, что они жили ради татарстанской государственности, то они бы сильно удивились.

Но наиболее говорящий за себя символ татарстанской действительности — это Спасская башня Казанского кремля. В отличие от Спасской башни Кремля Московского, образ Спаса, украденный в свое время безбожниками из ее фасадной стены, в Казанский кремль так и не вернули. И в ближайшее время вряд ли вернут. А русский турист с татарской тюбетейкой на голове вряд задумается над тем, почему башня имеет такое название, при том, что иконы на ее стене — нет.

Предмет договора

Политолог, эксперт Института национальной стратегии Раис Сулейманов напомнил, что в 1992 году Москва предложила регионам подписать федеративный договор, и его подписали все, кроме Татарстана, Чечни. «Башкортостан подписал, но с отдельным приложением», — уточнил Сулейманов.

«В декабре 1993 года была принята Конституция РФ, где в 5-й статье говорилось о том, что республики — это государства, а также о разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти РФ и органами государственной власти субъектов РФ, что вполне устраивало Татарстан, — отметил эксперт. — И Казань через два месяца подписала договор о разграничении полномочий с Москвой, а вот Чечня же не соглашалась до последнего, и все закончилось войной».

У элиты Татарстана было реалистичное понимание, что уходить в полную независимость нельзя, хотя бы в силу географического положения внутри России. К тому времени вся советская союзная собственность на территории Татарстана была уже приватизирована в пользу республики. Москве крайне важно было обеспечить сохранение Татарстана в территориально-правовой целостности внутри России. Примечательно, что договор 1994 года был заключен на бессрочный срок. После заключения договора с Татарстаном точно такие же договоры стали заключать и другие субъекты, в том числе и области.

По словам Сулейманова, до конца 1990-х вопрос разграничения полномочий между центром и несговорчивой республикой курировал Сергей Шахрай, которого впоследствии заменили Владимиром Путиным, тот прекратил практику заключения подобных документов, а затем по тихому аннулировал договоры с регионами, кроме договора с Татарстаном, и занялся процессом приведения региональных законодательств в соответствие с федеральным, поскольку на местах они нередко откровенно противоречили последнему.

В 2004 году была, по сути, введена система назначения глав регионов, которую поддержал, избравшийся до этого уже на третий срок, татарстанский лидер Шаймиев, и в 2005 году был уже назначен Путиным президентом Татарстана. Тогда же было принято решение перезаключить договор полномочий, несмотря на то, что он был бессрочным. Ему нужно было придать новую силу, и важно было подписать его именно с новым президентом России, поскольку договор 1994 года был заключен с Борисом Ельциным.

«Договор от 24 июля 2007 года, который готовили достаточно долго, был заметно подредактирован, полномочий у Татарстана стало поменьше, — считает эксперт. — Но для руководства Татарстана был очень важен сам факт наличия такого документа. Причем для Казани ценно было придать новому договору статус закона. Для этого договор прошел через принятие его Госдумой и Советом Федерации, после чего он попал на подпись Путину, и вступил в силу уже как федеральный закон, имеющий уже срок действия — на 10 лет, до 2017 года. Сам факт наличия договора давал повод всем считать, что у Казани особые отношения с Москвой».

Только президент!

Сулейманов также напомнил о том, что в 2010 году был принят закон, согласно которому первое лицо региона мог именоваться как угодно, но не президентом. На практике это вылилось в то, что руководители республик стали главами субъектов, и только в Башкортостане прописали, что по-башкирски оно будет звучать как «башлык». В Татарстане тянули до последнего, потом получили на год отсрочку, в сентябре 2016-го провели выборы президента республики, которые преподнесли как поддержку населением (была высокая явка избирателей) сохранения института президентства в регионе. Отметим, что Москва не стала сопротивляться, и Татарстан остался единственным субъектом России, имеющим собственного президента.

«Я полагаю, что 24 июля, после истечения срока договора 2017 года, будет заключен новый, третий по счету договор о разграничении полномочий, — считает собеседник телеканала Царьград. — Произойдет это без всякого шума и лишнего ажиотажа. Думаю, за основу возьмут прежний документ, и пропишут в нем должность президента Татарстана, чтобы убрать юридическую шероховатость, когда по закону нельзя иметь руководителям республик госдолжность с названием «президент».

Поскольку новый договор о разграничении полномочий будет иметь статус федерального закона, он как бы заменит требования закона 2010 года. Один из аргументов в пользу сохранения должности президента в Татарстане, на который упирают в Казани, заключается в том, что у Татарстана — широкие внешнеполитические связи, идущие в фарватере выстраивания взаимоотношений России с исламскими странами, и местному президенту проще общаться с ними в качестве президента Татарстана, чем если бы он был бы просто главой республики».

При этом Сулейманов отмечает, несмотря на то, что в Татарстане удалось прищемить хвост гидре исламизма, и несколько поумерить пыл местных национал-радикалов, болезненной, например, остается проблема преподавания русского языка в школах Татарстана.

(Продолжение следует)