Да-да! Есть повод: президент мира рапортует, что Гаагский суд впервые признал РФ стороной Минских соглашений, а не посредником. А вот что говорит по этому поводу профессиональный украинский юрист. Очень любопытно…

Юлия Витязева

После бурной дискуссии в украинских СМИ относительно «решения» Гаагского суда, которого в то время никто из комментаторов (в том числе и я) в глаза не видел, время перейти от упрощенного общего обсуждения («зрада» — «перемога», стоит — не стоит было подавать в России именно в этом суде, возможные последствия предыдущего решения) к профессиональному комментирования текста постановления или определения (именно так корректно будет перевести на украинский английское / французское ordonnance, которое стоит в оригинале документа) Международного суда ООН от 19 апреля 2017 года. Не удержусь и я написать несколько ремарок на берегах этого постановления:

  1. Как указано выше, по своей юридической сути, это не решение, а постановление или определение (далее я буду использовать эти термины как синонимы).
  2. Prima facie. Украинские чиновники громко записали в свой актив признание судом своей юрисдикции по делу, то есть, международный суд признал, что он имеет полномочия рассматривать иск Украины. Это не совсем так. На самом деле Суд признал свою юрисдикцию только prima facie, то есть «на первый взгляд». В своем постановлении (п. 105) Суд прямо указывает «Решение по этому производстве [относительно применения предварительных мер] в коем случае не влияет на вопрос наличия или отсутствия у суда полномочий рассматривать дело по существу или приемлемости дела как таковой». 15 октября 2008 года этот же суд вынес похожую решение по иску Грузии против России, которым обязал стороны воздерживаться от нарушения Конвенции о запрещении всех форм расовой дискриминации, что отнюдь не помешало Суду впоследствии признать неприемлемости иска Грузии по существу и закрыть дело.
  3. Прямым упреком украинской стороне звучит пункт 16 постановления ICJ от 19/04/2017. Процитирую: «Контекст, в котором это дело попало на рассмотрение Суда, хорошо известен. На значительной части восточной Украины этот контекст характеризуется периодами интенсивных боев, которые — как показывают документы, имеющиеся в деле — забрали большое количество человеческих жизней. Сбитый 17 июля 2014 самолет Malaysia Airlines MH17, когда он пролетал над территорией Украины, осуществлявший рейс из Амстердама в Куала Лумпура, повлёкший смерть 298 человек. Суд прекрасно знаком с масштабами этой человеческой трагедии. Однако дело, которое рассматривает Суд, имеет свои ограничения. О событиях на востоке своей территории Украины подала иск ТОЛЬКО в рамках Международной конвенции о борьбе с финансированием терроризма (ICSFT). О событиях в Крыму, требования Украины базируются исключительно на Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации. Таким образом у Суда, как это открыто признала Украину, нет оснований рассматривать любые проблемы вне обвинений в расовой дискриминации. Иными словами, Суд говорит Украине, — ребята, у вас там война, тысячи жертв, сбиты самолеты и разрушены целые поселения, но вы связали нам руки своими исками рассматривать эти вопросы, ограничившись финансированием терроризма (внимание, Украина не обвиняет Россию в терроризме, только в содействии, в частности финансирование терроризма, а поэтому, например, Боинг, сбитый кадровыми российскими военнослужащими с Бука, состоит на вооружении ВС РФ, и останется вне зоны рассмотрения этого иска) и вопросами расовой дискриминации в Крыму.
  4. Ну и конечно наиболее печальным для Украины является п. 75 постановления Суда, который утверждает, что Украина не доказала, что РФ знала, что средства, оружие и другие средства, которые она передавала ЛНР / ДНР будут могут быть использованы для террористических актов. То есть на четвертый год агрессии украинское правительство не смогло доказать злой умысел России во всесторонней поддержке тех, кого украинская власть называет «террористическими войсками» (что само по себе абсурд). Это означает, что в дальнейшем суд может склониться к признанию ЛНР / ДНР повстанцами, события в Украине гражданской войной, а действия России — поддержкой одной из сторон во внутреннем украинском конфликте. Поскольку, напомню, Суд в своем постановлении неоднократно демонстрирует, что он довольно хорошо осведомлен в том, что происходит на востоке Украины, но отказывается признавать (по крайней мере на этом этапе рассмотрения дела) это актами терроризма, которые сознательно спонсирует Россия. Я не верю, что вдруг, на четвертом году необъявленной войны, в МИД и Минюста вдруг появятся какие-то новые неопровержимые доказательства того, что РФ сознательно финансирует терроризм на территории Украины. Круг замкнулся. Украинская власть попала в яму, которую сама выкопала, три года называя войну с Россией антитеррористической операцией, обвинив РФ не в вооруженной агрессии против суверенного государства, а именно в пособничестве «террористам» и не сумев доказать этот факт.
  5. И на десерт. В 114 параграфе определения Суд напомнил сторонам (т.е. и России, и Украины), что ожидает от них полной имплементации Комплекса мер по выполнению Минских соглашений.

Напомню, что единственным четко прописанным пунктом этих мероприятий является п.11, предусматривающий (на языке оригинала) «Проведение конституционное реформы в Украине со вступлением в силу к концу 2015 года новой конституции».

Уверен, россияне (и не только) вцепятся за этот пункт судебного решения и напомнят нам (и не только нам) об обязательствах еще полтора года назад принять новую конституцию с фактической федерализацией и другими неприятными сюрпризами для украинского суверенитета.

Геннадий Друзенко, Киев