Реальных успехов в деле нахождения общего языка с новой Украиной можно добиться исключительно с позиции силы. Никакие другие аргументы пока что не работали, не работают – и маловероятно, что будут работать в будущем.
Похоже, что российское экспертное сообщество начинает 2017 год с переосмысления положения дел с Минскими соглашениями и вообще стратегии России в отношении Украины. По крайней мере, такой вывод напрашивается из практически синхронных публикаций известных политологов, вызвавших определенный резонанс.
Речь идет о вышедшей в газете ВЗГЛЯД колонке Вадима Самодурова и интервью Михаила Ремизова «Федеральному агентству новостей».
В материалах речь идет о том, что Минские соглашения зашли в явный тупик, и дальнейшее сохранение статус-кво уже наносит России серьезные финансовые, политические и репутационные потери.
Далее оба автора приводят набор возможных мер для того, чтобы выйти из описанной патовой ситуации. В частности, речь идет о необходимости в той или иной степени начать признание республик, а в отношении русских, остающихся на украинской территории, проводить политику обеспечения определенных льгот в обмен на лояльность России.
Как человек, имеющий непосредственное отношение к событиям последних лет и по роду своей сегодняшней деятельности работающий с результатами социологических исследований как на Украине, так и в ДНР, не могу остаться в стороне от разворачивающейся дискуссии
Сразу хочу сказать, что в общем я лично вполне солидарен с предложенными решениями, более того, они давно уже назрели. И все же хотел бы усугубить и расширить некоторые тезисы, которые в данных материалах звучат дипломатично и аккуратно.
Минский тупик
Отправной точкой рассуждений уважаемых коллег стала констатация практически нулевой эффективности Минского процесса.
Честно говоря, вызывает некоторое удивление, что Минские соглашения кем-то всерьез рассматривались как база для компромиссов, уступок или договоренностей.
Напомню, что данные соглашения Украина была вынуждена подписать в момент тяжелых военных поражений, а потому они и не воспринимались тамошним политикумом как нечто такое, что стоит выполнять в будущем. По крайней мере, без дополнительных угроз и давления.
На Украине Минск-2 воспринимался лишь как передышка и возможность собраться с силами для нового броска на Донецк и Луганск, а может быть, даже и Крым.
Да, в России это многих поражает, но на Украине действительно рассчитывали – и, возможно, рассчитывают до сих пор, что в скором времени в ДНР и ЛНР начнется экономический и социальный коллапс, распад армии, противостояние между властью и населением.
Более оптимистичные украинские эксперты доходили до того, что ожидали коллапса не только в непризнанных республиках, но и в самой России.
Ввиду этих ожиданий Украина должна была непременно укрепляться при всемерной помощи Запада, чтобы потом в один бросок решить вопрос с сепаратистами.
Недаром так популярны среди самых высоких чиновников Украины были параллели с так называемым хорватским сценарием ликвидации Сербской Краины.
Да что говорить, подобные надежды в желто-голубом обществе продуцируются и сейчас. Как свидетельствуют результаты опросов Института социологии НАН Украины, 15% респондентов уверены, что вопрос с республиками можно решить военным путем (в 2015-м таких было 18%).
Когда смотришь на ситуацию из России, трудно понять, как всерьез можно делать такие совершенно иррациональные расчеты.
Да, Украина – иррациональная страна, в которой активной частью общества движут эмоции. И это доказывает вся ее история, как минимум – новейшая.
Постсоветская Украина мертва, и шансов на ее воскрешение теперь не больше, чем было шансов воссоздать СССР в 90-е (фото: Александр Максименко/РИА «Новости») |
Да, то, что крупнейший промышленный регион, оказывается, убыточный и дотационный, это утверждалось всерьез, да, и в то, что угнетение половины населения способствует единству страны, также верят вполне серьезно.
Снос памятников – забота об исторической памяти, демократия – снаряды по жилым кварталам, экономическое процветание – разрыв связей с крупнейшим торговым партнером, передача суверенитета европейской бюрократии на любых условиях – достижение независимости, обнищание населения – временные трудности на пути реформ.
Этих примеров вполне достаточно, чтобы заметить, что с таким обществом и теми, кто его представляет, уже нельзя вести переговоры на уровне рациональных, конструктивных аргументов, убеждая их позаботиться о своих реальных интересах.
С таким же успехом можно убеждать алкоголика в том, что водка губит его. В лучшем случае он притворится, что поверил. И именно общество с подобным складом мышления сегодня является электоральной базой власти.
Подзабытые уж предшественники Минска-2 – Женевские соглашения от апреля 2014-го, попытки переговоров июня 2014-го и Минск-1 – всякий раз отбрасывались Украиной, как только там приходили к выводу, что могут добиться лучших для себя условий при помощи силы.
Конечно, Минск-2 кардинально снизил накал боевых действий. Но вряд ли я ошибусь, если скажу, что случилось это в основном потому, что в Киеве наконец поняли, что любые попытки вновь перейти в наступление повлекут за собой лишь новые поражения и потери.
Да и боевой потенциал украинской армии снизился до того, что некоторых видов вооружений у нее хватит всего лишь еще на одну активную кампанию. И даже вне зависимости от ее исхода восстановить боеспособность ВСУ будет уже совершенно невозможно: советские запасы истощились, а полноценной оборонной промышленности там уже просто не существует.
И даже западная помощь не способна принципиально изменить эту картину.
Отсюда первый вывод: реальных успехов в деле нахождения общего языка с новой Украиной можно добиться исключительно с позиции силы. Никакие другие аргументы пока что не работали и не работают – и маловероятно, что будут работать в будущем.
Прошлого не вернуть
Если на Украине ждали, что Россия вот-вот рухнет, а республики погрузятся в пучину, то, увы, не более реальные ожидания были, похоже, и в России.
Я понимаю, конечно, во время смены эпох и катаклизмов, которые эту смену сопровождают, неизбежны иллюзии, что вот-вот все станет как прежде.
Украина понесет экономические потери, потери в людях, территориях и прочее. И там вдруг одумаются и попробуют вернуться на более рациональные рельсы. В конце концов Минские соглашения сработают, Донбасс вернется в состав Украины, пройдут выборы, и к власти на Украине придут некие хорошие украинцы.
Все станет как прежде, и Украина вернется к старой доброй постсоветской борьбе между пророссийскими и проевропейскими политиками. Причем последние будут сильно дискредитированы теми неудачами и трагедиями, которые постигли Украину в прошедшие несколько лет. Нечто подобное в легкой форме уже было после прихода к власти Ющенко.
Судя по всему, это вообще едва ли не генеральная линия, которая неоднократно озвучивалась в российских СМИ.
Однако это не что иное, как надежда на возвращение в несколько модернизированное постсоветское устройство, в благословенный 2013 год, когда не было войны и нефть была по 100 долларов за баррель.
Но постсоветская Украина мертва, и шансов на ее воскрешение теперь не больше, чем было шансов воссоздать СССР в середине 1990-х. Хотя признавать это и не хочется.
«Кучмовская» Украина обанкротилась и распалась, а те, кто не успел с нее убежать, не убежали только потому, что Россия по тем или иным причинам не предприняла в этом направлении активных действий (это сказано не в укор, но лишь как констатация факта).
Отныне украинская политика крутится и далее будет крутиться уже не вокруг направлений интеграции (Запад или Восток), но вокруг более или менее антироссийских позиций. Стоит ли вредить и противостоять России более радикально – или лучше делать это с меньшим энтузиазмом.
Теперь это цельная и обоснованная, без преувеличения национальная идея.
И все это будет, конечно, приправлено социальной демагогией и воздушными замками евроинтеграции. Отныне мы имеем дело с огромной прибалтийской республикой образца 1990-х годов, в которой то, что Россия – враг и агрессор, уже является аксиомой. Сомнения в этой аксиоме приравнены к государственной измене, со всеми вытекающими из обстоятельств военного времени последствиями.
Экономические аргументы в пользу восстановления отношений с Россией уже также не действуют.
За последние три года Украина втрое снизила долю экспорта в РФ – с 25% до 8%, и происходит его дальнейшее снижение. В отрасли-лидеры выбилось сельское хозяйство, для которого российский рынок не имеет критического значения (хотя все же 40% украинского экспорта в РФ – это продукция сельского хозяйства).
Гибель машиностроения, похоже, уже никого не смущает, тем более что жестких запретов на экспорт в Россию нет, и негласное едва ли не полуподпольное сотрудничество тут будет продолжаться по мере возможностей.
Рынки сбыта металлургии находятся в странах Азии и Африки, и единственной проблемой будут оставаться энергоносители, потребление которых, впрочем, постоянно снижается. Наиболее газоемкая отрасль – производство удобрений – находится в тяжелейшем кризисе.
Ну а, собственно, там, где нет экономической базы для нормализации отношений, нет запроса и политического.
Теперь антирусская планка поставлена довольно высоко. К примеру, очень показателен последний языковой законопроект, по которому предлагается ввести едва ли не надзирателей за употреблением украинского.
Подобные перегибы и будут служить электоральным кормом для «умеренной оппозиции». На предвыборных обещаниях отменить хотя бы «языковых комиссаров», снизить тарифы и повысить пенсии будут собирать свои проценты остатки бывшей Партии регионов. Вот, собственно, и вся «пророссийскость», которая будет присутствовать в украинском политическом поле.
Да и популярность их на Украине сильно преувеличена, ведь социологические исследования и намека не дают на то, что они могли бы получить в Верховной раде большинство мест.
К примеру, согласно данным Института социологии, летом 2016-го за Оппозиционный блок на выборах в Раду были готовы проголосовать 7,5% избирателей, что меньше, чем за блок Тимошенко (8,5%), и лишь незначительно больше, чем за партию Ляшко (6%) или мэра Львова Садового (6%).
Как видно, ни о каком мощном реванше регионалов в ближайшее время не может быть и речи, особенно учитывая, что в 2014 году эта партия получила 9,5% (правда, большое количество неопределившихся – 20% – конечно, увеличит на выборах нынешнюю цифру, но это не будет победой, но лишь сохранением нынешнего положения в парламенте).
Да и вообще остатки регионалов, которые ныне воспринимаются в России сквозь призму ностальгии по довоенному времени, похоже, способны уже лишь спровоцировать против себя очередной бунт в случае хоть малейшего намека на приход к власти. А значит, даже при самом оптимистичном сценарии никакой устойчивой смены вектора не произойдет.
Второй вывод заключается в том, что никакой иной более пророссийской и способной попасть в парламент силы, нежели бывшие регионалы (Оппоблок и некоторые его клоны), на Украине просто не существует, а всякие попытки сейчас такую силу создать будут пресекаться административно-полицейским аппаратом.
Состояние умов
Итак: договориться с нынешней элитой не получается, а сменить ее эволюционным путем возможности нет. Но ведь что-то с Украиной нужно делать?
В этих обстоятельствах единственная эффективная стратегия заключается в налаживании коммуникации с заинтересованными в этом сегментами украинского общества, минуя нынешние элиты, как националистические, так и «пророссийские».
Что же касается военной стороны вопроса и безопасности, то здесь, как мне кажется, до последнего времени Россия и республики придерживались верной стратегии.
Отсутствие агрессивных действий с нашей стороны девальвирует в колеблющейся части украинского общества фактор «российского вторжения» и соответственно снижает антироссийский накал в обществе.
При этом состояние ни мира, ни войны оказывает разлагающее действие на ВСУ (впрочем, до определенной степени и на армии республик тоже).
Однако помимо прямых военных действий все актуальнее встает новая проблема, которая связана с угрозой терроризма со стороны украинских радикалов.
Причем с течением времени она, судя по всему, будет только усугубляться, и уже сегодня затрагивает не только ДНР, но и, например, Крым.
Рост числа асоциальных элементов и деклассированной молодежи, лишенной работы, образования и перспектив, всегда был благодатной почвой для терроризма. И Украина в этом плане не станет исключением.
Уже сейчас в ДНР и ЛНР зафиксированы случаи вовлечения украинской стороной молодежи и подростков в террористическую деятельность, а различные главари националистических бандформирований не скрывают планов по развитию подобной деятельности, в том числе и на территории России.
И эта проблема является лишь одним из аргументов в пользу того, что отпускать украинскую ситуацию на самотек нельзя. Слишком дорого, в прямом и переносном смысле, это может обойтись России.
Что-то явно слишком много времени потребовалось России, чтобы понять то, что было очевидно почти 3 года назад. И это ещё не официальное признание, официально мы по-прежнему говорим, что минские соглашения живы и безальтернативны. Что-то мне не верится, что даже сейчас будут изменения в украинской политике, пока сохраняется прежний состав российского руководства. А тем временем и в Белоруссии могут придти к власти нацисты, видя, как для Украины всё проходит безнаказанно.