Тем временем группа близких к этому русских аристократов, объединявшихся вокруг некоторых из князей Долгоруковых, строила планы смены царствующей династии.
Предполагалось, что в России после заключения унии будет восстановлено патриаршество, отмененное Петром I в 1721 году. Патриарх-униат должен был обеспечить полное фактическое проведение унии и своим авторитетом поддержать простиравшиеся еще дальше политические планы Долгоруковых. За неимением лучшего кандидата прочили в патриархи тридцатилетнего Якова Долгорукова, получившего за границей воспитание у иезуитов.
Душой всей авантюры был Василий Лукич Долгоруков, дядя Якова. Он учился в Париже, водил там дружбу с иезуитами и, по словам биографа, многого от них набрался. Вернувшись в Россию, он быстро сделал дипломатическую карьеру. Ловкий интриган, член Верховного тайного совета, т. е. один из самых могущественных людей в стране, он вместе с ближайшими родственниками решил возвести свою племянницу на царский престол после смерти Петра II. Было уже заготовлено подложное завещание царя. Но план этот не удался, и в 1739 году В. Л. Долгоруков был казнен.
Княгиня И. П. Долгорукова поспешила отречься от католичества.
Иезуитская затея с унией и возрождением патриаршества входила в планы возвеличения рода князей Долгоруковых. Есть сведения, что уже была завербована группа видных православных церковников на ту же незавидную роль, которую в Литве в конце XVI в. сыграли епископы, возглавлявшие Брестскую церковную унию с Ватиканом (Сведения взяты из книги Р. Pierling «La Russie et le Sainte-Siege», т. IV, Париж, 1907, стр. 350).
«Испанский посол в России граф Лириа был закулисной пружиной заговора, тайно представляя в этом деле интересы Ватикана». Чтобы оградить иезуита Жюбе от неприятностей с властями, он выдал его за своего духовника и для большей безопасности снабдил дипломатическим паспортом. Впрочем, это не избавило Жюбе от высылки из России в 1732 году (об этом заговоре также писали Ф. Успенский, «Сношения Рима с Москвой», журнал «Министерства народного просвещения», 1884, №10, стр. 333-340; С. М. Соловьев в «Истории России с древнейших времён»).
Лириа в своих записках недаром сокрушался о падении Долгоруковых, хотя, разумеется, умалчивал об авантюре с религиозной унией («Письма о России в Испанию дука де Лириа», сборник «Осмнадцатый век», кн. 2 и 3, М., 1869).
Официальное резкое осуждение изгнанного иезуитского ордена не мешало антипатриотически настроенным русским аристократам втайне преклоняться перед ним. К этим доброжелателям иезуитов принадлежала и императрица Екатерина II. Вынужденная бранить их гласно, она втихомолку всячески старалась оградить их от критики.
До каких пределов доходило это стремление, видно хотя бы по следующему примеру. В 1769 году вышла в свет небольшая диссертация магистра Московского университета Д. С. Аничкова «Рассуждение о начале и происшествии натурального богопочитания», крайне обозлившая «святейший» синод тем, что в ней почти открыто высказывались мысли о религии. По-видимому, лишь боязнь правительства привлекать общественное внимание к этому делу избавила Аничкова от наказания, предусмотренного за свободомыслие в вопросах религии царскими законами.
В том же году под измененным названием вышло второе издание этой книжки, из которой автор исключил (вероятно, поневоле) «вольнодумные места». Среди них было и следующее место — в нём цензоры, несомненно, усмотрели либо осуждение императрицы, тайно покровительствовавшей иезуитам.
«Езуиты, — писал Аничков, — самые пастыри христова стада, которых по достоинству столько ненавидит весь мир, приватный из благочестия делают интерес, простирая алчные руки к ненасытному сребролюбию, и под именем спасения разоряют порученное себе от бога и вверенное от монархов стадо, сделав самую веру завесою мнений ложных» (Д. С. Аничков, «Рассуждение о начале и происшествии натурального богопочитания», М., 1769, стр. 23 первого издания).
Прошло несколько лет, и от тайного покровительства иезуитам Екатерина смогла перейти к открытому.
В 1772 году, при первом разделе Польши, Россия получила на западе и юго-западе обширные территории. При следующих разделах они выросли еще больше. Православное население составляло там меньшинство. Жившие в тех местах иезуиты к величайшей своей радости — без всяких хлопот и дипломатического торга — вдруг оказались подданными Российской империи.
По-видимому, Екатерина в первое время обеспокоилась этим: почти две сотни неожиданно приобретенных ею иезуитов были способны доставить царской администрации немало хлопот, если бы не поладили с нею. Иезуиты имели столь громкую известность красноречивых ораторов, опытных писателей, что Екатерина серьезно могла опасаться, как бы их коллегии не стали центрами антирусской пропаганды. Поэтому она в особом наказе требовала от своих чиновников «за сими наипаче недреманно смотреть… яко за коварнейшим из всех прочих латинских орденов».
Её особенно смущала полнейшая подчиненность иезуитов Ватикану как единственной верховной власти.
И вот в столь напряженный момент иезуиты сумели оправдать свою репутацию изворотливых политиков: пока прочее католическое и униатское духовенство сопротивлялось мерам русской администрации и, в частности, стремилось помешать присяге белорусского населения русскому правительству, иезуиты демонстративно присягнули первые. Политическое значение этого маневра было велико — он внёс разлад в среду католического духовенства и скоро привел к тому, что присягнули России все священники и монахи в Белоруссии, а также и верующие, из которых многих духовенству уже удалось приобщить к новой вере.
Именно тогда, в 1773 году, когда их орден был распущен папой Климентом XIV, Екатерина тотчас решила извлечь все выгоды из того обстоятельства, что находившиеся в России иезуиты лишились своего международного центра в Риме.
Она не позволила опубликовать папское распоряжение в России. Понимая замысел Екатерины, иезуиты польских губерний России обратилась к ней с просьбой позволить им подчиниться папе — ликвидировать коллегии, имущество ордена и т. д. Императрица ответила отказом.
На протест Ватикана Екатерина резко ответила, что, «во-первых, странно выглядит папская жалоба на покровительство России иезуитам — «надежнейшим поборникам латинской веры», а во-вторых, что «императрица не привыкла кому бы то ни было отдавать отчет в распоряжениях своих в пределах империи» (Ю. Ф. Самарин — «Иезуиты и их отношение к России», изд. 3, М., 1870, стр. 315).
Правительство рассчитывало воспользоваться всем пропагандистским, школьным и шпионским опытом иезуитского ордена в своих целях. Для этого оно строжайшим образом запретило какую бы то ни было связь иезуитов с Ватиканом и вообще с заграницей и подчинило их католическому Могилевскому архиепископу Богушу Сестренцевичу, который стал впоследствии митрополитом — чем-то вроде царского министра по делам католической церкви.
В конце концов, если Екатерина II сумела использовать трудное положение, в которое попал иезуитский орден, то выиграл и Ватикан — и именно потому, что благодаря ей могли до известной степени сохраниться кадры иезуитов, а также преемственность между «старым» «Обществом Иисуса», каким оно было до роспуска «на вечные времена», и «новым» — после 1814 года, когда «вечные времена» уже кончились и по воле восторжествовавшей реакции орден был всюду возрожден Ватиканом.
В своём стремлении использовать его в качестве духовной полиции правительство Екатерины II пренебрегало даже такими фактами, как, например, подделка русских бумажных денег иезуитом Зановичем: на отношении правительства к ордену это преступление не отразилось.
При аресте у Зановича нашли много тысяч фальшивых сторублевых ассигнаций («Записки Льва Николаевича Энгельгардта», М., 1867, стр. 34).
Насколько болезненно воспринимала Екатерина нарекания на свою политику в иезуитском вопросе, показывает очень характерный факт, связанный с издательской деятельностью известного просветителя Н. И. Новикова.
Мы только что видели, какую крупную неприятность навлекло в 1769 года на Аничкова его довольно сдержанное осуждение деятельности «Общества Иисуса»; а ведь в то время иезуитам ещё запрещался въезд в Россию. Поэтому должна быть понятна ярость, обуявшая Екатерину в 1784 года, когда она узнала об опубликовании специальной антииезуитской статьи в новиковском издании «Прибавление к Московским ведомостям». В самом деле, тогда русская императрица была покровительницей иезуитов, уже более десятилетия пользовалась она шпионскими и пропагандистскими услугами их ордена, от которого сочли нужным откреститься даже римские папы, и вдруг в приложении к распространенной русской газете появились чьи-то резкие суждения об «Обществе Иисуса».
Статья вызвала резкую критику со стороны Екатерины. 23 сентября 1784 г. она писала в Москву обер-полицмейстеру Архарову: «Уведомившися, что будто бы в Москве печатают ругательную историю ордена езуитского, повелеваем запретить таковое напечатание; а ежели бы оная издана была, то экземпляры отобрать; ибо, дав покровительство наше сему ордену, не можем дозволять, чтоб от кого-либо малейшее предосуждение оному учинено было».
Было бы трудно высказаться яснее.
Статья (она напечатана без подписи) называлась «История ордена иезуитов». Автор критически обозревал вкратце историю «Общества Иисуса», придерживаясь фактов и делая из них заслуженные резкие выводы. Изложение доведено лишь до описания иезуитских владений в «Южной матерой американской земле» и заведенных там порядков. Ни о крушении парагвайской авантюры иезуитов, ни о дальнейших событиях автор сказать не успел. Он возлагал на иезуитов тяжкую политическую и моральную ответственность за многие бедствия:
«Кто взпомнит о произшествиях, приключившихся в Европе в течение последних двух столетий, тот найдет, что от иезуитов по справедливости можно требовать отчета во вредных действиях, произшедших от изпорченной опасной казуистики, от безпредельных правил церковной власти и от ненависти к терпению, бывших во всё оное время поношением для Римской церкви и навлекших толико зло гражданскому обществу» («Прибавление к Московским ведомостям», 1784 год, №70, стр. 537).
Летом 1917 года
Летом 1917 года в Ватикане организовалось новое министерство — конгрегация по делам восточных церквей. Её задачей было объявлено «восстановление церквей». Особое внимание обращалось на распространение униатства. Однако ничего серьёзного в этом отношении достигнуть Ватикану не удалось — началась революция 1917 года.
Отношения с новым руководством страны не заладились с первых же шагов работы миссий. Преимущественно на территории Польши и прибалтийских государств быстро были образованы новые центры объединения агентов Ватикана. Пробираться тайком в Советскую Россию было слишком трудно и опасно. Поэтому в 1922 году Ватикан решил послать несколько групп легально, под видом миссии для организации помощи голодающим. Несколько таких агентов (среди них были и иезуиты) обосновались тогда в Крыму, Ростове-на-Дону и в Москве.
Миссией руководил опытный разведчик, скрывающийся под маской учёного — американец Уолш. Перед миссией советское правительство поставило главное условие её работы — не вмешательство в политическую жизнь страны. Однако это условие было нарушено и правительство потребовало отозвать иезуита Уолша, имя которого и после не раз появлялось в хронике антисоветских выступлений католических церковников за рубежом. Так, в 1929 году он произнёс в Вашингтоне речь, в которой уговаривал правительство США не вступать в дипломатические отношения с Советским Союзом. В годы второй мировой войны он был яростным противником военного сотрудничества США с СССР. Однако прибывший на смену ему другой католический священник — Герман — не только не прекратил, но ещё и усилил разведывательные действия ватиканской миссии. И за это она была в 1924 году выслана из России.
За этим последовали несколько громких судебных процессов. Так, в Грузии в 1921-1924 годах действовала неаполитанская провинция иезуитского ордена, которая опиралась на грузинских меньшевиков. Затем последовало дело могилёвского архиепископа барона Роппа, приговорённого к расстрелу с заменой высылкой за пределы страны, дело другого католического священника — Буткевича, осуществляющего шпионаж в пользу Англии, дело ленинградского архиепископа Цепляка, дела ксензов на Украине (Ловейко, Жилинского, Скальского, Федукевича и других). Эти и другие процессы приводили к сворачиванию деятельности миссий.
Окончание следует…
Нет Комментариев