Вчера имела место очередная интересная встреча с представителем одного из иностранных инвестиционных фондов. Знакома я с ним с незапамятных времен — а если быть точной, с 1996 года, когда те, кого тогда принято было называть «иностранные портфельные инвесторы», с упоением скупали впоследствии печально известные ГКО и не скрывали своих самых оптимистичных ожиданий, связанных с будущем этих ценных бумаг. Каким оказалось это будущее, слишком хорошо известно, чтобы лишний раз напоминать о нем. Сейчас, конечно, историю российской внутренней долговой пирамиды, если и вспоминают, то, как говорится, «по касательной» и в разрезе Украины. Вот был дефолт у нас — теперь дефолт у них.

 

 

 

Из своей беседы со старым знакомым я уяснила, что западное инвестиционное сообщество не ставит под сомнение сам факт отказа Украины от обслуживания своих внешних обязательств — оно ломает себе голову, лишь пытаясь найти ответ на вопрос, будет ли это полный дефолт, или так называемый технический дефолт. Разница — в глазах смотрящего, то есть дело не в том, что заявит или не заявит по данной теме правительство Украины, а в том, как расценят соответствующие действия клубы кредиторов (Парижский и Лондонский). Если они сочтут, что страна через какое-то время сможет восстановить свою платежеспособность, то дефолт будет классифицирован как технический (аналог — Греция три года тому назад). Если сочтут, что оптимистичный вариант развития событий маловероятен или невероятен, то дефолт будет назван полным со всеми вытекающими отсюда для страны последствиями (аналог — Аргентина год назад). Есть небольшой, но весьма симптоматичный знак, указывающий на то, что второй вариант более вероятен, чем первый: год назад Арсений Яценюк заявил, что никогда Украина не пойдет путем Аргентины. Зная этого «замечательного» государственного деятеля и подсчитав, насколько часто его обещания выполнялись с точностью до наоборот, можно сделать правильный вывод…

 

Старый знакомый оказался украинофилом, поэтому на мое ехидное замечание — а что, кто-то «на голубом глазу» ждал от Украины чего-либо другого, кроме дефолта, укоризненно покачал головой. Немного помолчав, он сказал — я знаю, вы, русские, плохо относитесь сейчас к Украине, потому что обижены на нее за гонения на русскоязычных. Но это все — пропаганда и накручивание, а вообще-то Украина — замечательная страна, я там не раз бывал, и там очень хорошие люди…

 

Вступать в спор на известную тему «на Украине нет фашизма» мне не хотелось. Я обдумала сказанное и выразила свое согласие: да, Украина — замечательная страна! Поэтому она хочет, чтобы ее постоянно и неустанно замечали, а если вдруг мировое сообщество в лице отдельных и всем известных стран отвлекается на решение других проблем, Украина делает все возможное и невозможное для того, чтобы вернуть его внимание себе.

 

— Посмотрите, — сказала я. — После Минска-2 «кожей» можно было ощутить, как мир испустил вздох облегчения. ЕС кинулся решать вопросы с ливийскими беженцами и с Грецией, сейчас еще и Македония подвалила. США сконцентрировались на своем любимом детище ИГ, Иране, Китае, не слишком приятные для них события происходят и в их «мягком подбрюшье» в лице Латинской Америки. Россия… ну, у России полно всяких дел и задач, как во внешней, так и во внутренней политике. Замечательная страна Украина столкнулась с тем, что ее замечают все меньше и меньше, и решила изменить эту, не устраивающую ее ситуацию. Верховная Рада приняла известное положение о моратории — и сразу же после этого резко ужесточилась позиция Греции с «большой тройкой» кредиторов. Афины заявили, что не будут проводить платеж по кредиту МВФ 5 июня, если не будет достигнуто соглашения о реструктуризации их задолженности. Это никому ничего не напоминает, и не на какие мысли не наводит?

 

Собеседник возразил, что Греция и до этого вела себя весьма вызывающе в вопросе реструктуризации своей внешней задолженности, на что я заметила, что теперь она в подкрепление своей ранее выбранной линии получила в руки отличный козырь. Если Украина вводит мораторий на обслуживание внешних долгов, и при этом не объявляется страной, совершившей, как минимум, технический дефолт, то Греция имеет право делать то же самое с еще меньшим риском. Одно дело — государство, которое болтается, как говорится, in between, не будучи членом ни одного из ныне существующих интеграционных геополитических проектов (СНГ не в счет). И совсем другое — государство, являющееся членом ЕС. Что позволено быку, в тысячу раз больше позволено Юпитеру.

 

— Но это же не все, — продолжала я. — Замечательная страна Украина приняла закон о реабилитации печально известной военизированной организации УПА и добилась своего — ее снова заметили, на этот раз в Польше. Ни кого-нибудь, а именно Украину теперь уже бывший президент Польши Бронислав Коморовский должен благодарить за свое впечатляющее поражение на выборах, а поляки — за то, что они обрели сомнительную радость в лице прихода к власти русофоба, германофоба и бандерофоба «в одном флаконе». Никто не говорит о том, что Украина добивалась именно такого результата. Просто хотела, чтобы ее в очередной раз заметили, обратили на нее внимание, а внимание она традиционно исчисляет в денежном эквиваленте, и готова за известное количество денежных знаков хоть принимать какие-то законы, хоть отменять ранее принятые.

 

— Вот видишь, — грустно сказал мне мой собеседник. — Ничего хорошего ты на Украине в упор не видишь…

 

— Это вы не видите, — возразила я. — Но вы еще увидите много, если не хорошего, то замечательного. Украина не успокоится, пока не дойдет до логичного завершения своей истории как государства. Чем больше я отслеживаю ее путь на протяжении последних полутора лет, тем сильнее сомневаюсь в том, что ей суждено сохраниться в качестве государственного образования.

 

Все бы этого хотели — и Россия, и ЕС, и, возможно, даже США, потому что всем легче иметь дело с единым субъектом мировой политики, чем с «гуляй-полем» или кучей небольших, но буйных квази-государственных образований. Все хотели бы — Украина не хочет. Потому, что она — действительно замечательная….
Politikus.ru