Украинская интеллигенция как г…вно (почти по ВИЛу)

Прочитав предлагаемый текст, я сперва, по свежему впечатлению, собирался было коротко отписаться в том смысле, что-де материал исповедальный, щемяще тоскливый, вызывающий даже ассоциации с «Pożegnanie ojczyzny» графа Огиньского, только без вселяющих надежду звонких обертонов, — и застрял. Просто не смоглось. Все, казалось бы, на месте: и нотки неподдельно исповедальные, и автор, судя по всему, хороший, талантливый мужик, и вообще всё при всём, но…

«Изо всего произошедшего я лично вынес  очень тяжёлый урок — урок личной ответственности. Совсем недавно это выражение не вызывало у меня ничего, кроме скептической усмешки… И лишь сейчас мне, потерявшему страну и прошлое, становится понятно, насколько эта позиция была ущербной и безответственной.

Мы, украинская интеллигенция, многие годы закрывали глаза на опасные тенденции, считая это необходимым атрибутом национальной лояльности. Ослеплённые тем хорошим, что давала нам украинская независимость, мы отказывались замечать её порочную изнанку и угрозы, таящиеся в ней. И лишь когда изнанка стала основой реальности, мы спохватились, ужаснулись и «прозрели» — осознав, что это в том числе и наша вина. В том, что молчали. В том, что соглашались с «перегибами» — мол, да, перегибы, но ведь насущная необходимость, даже если это и неправильно. В том, что отрицали реальность — в угоду сиюминутному ментальному комфорту.

Мы морщились от переписывания истории, но терпели — так надо, Украине нужно позиционировать себя в мире как отдельную реальность.

Мы кривились от языковой нетерпимости, но соглашались — так будет лучше, язык это инструмент нацбилдинга, и инструмент чрезвычайно эффективный, а потому грех им не пользоваться для утверждения независимости.

Нас передёргивало от нарочитой русофобии, утверждаемой в качестве официальной идеологии, но мы и тут не возражали — да, от России нужно дистанцироваться, чтобы не раствориться в культурном и идеологическом смысле, чтобы сохранить свою политическую и государственную автономию, чтобы не быть поглощёнными большим и сильным соседом.

Нас раздражало заигрывание с США, мы прекрасно понимали опасности таких игр в подбрюшье Европы, у нас были живые примеры последствий таких игр, в виде Грузии и Польши, но мы и тут скрепя сердце признавали правильность выбранного курса — ибо это всё-таки шанс прорваться через европейское равнодушие, может хоть так нас начнут воспринимать всерьёз, и хотя бы через шантаж получится заставить считаться с Украиной как реальной силой, и вдруг да и получится избежать на этом пути повторения ошибок соседей.

И в результате это мы — позволили произойти тому, что произошло…»

То есть, — понимаете? — «они, украинская интеллигенция»
почти четверть века

«закрывали глаза«,

«отказывались замечать«,

«соглашались с перегибами«, как с «насущной необходимостью, даже если это неправильно«,

«отрицали реальность в угоду сиюминутному ментальному комфорту«,

«морщились от переписывания истории, но терпели», ибо «Украине нужно позиционировать себя в мире как отдельную реальность«,

«кривились от языковой нетерпимости, но соглашались — так будет лучше«,

«дергались от нарочитой русофобии, утверждаемой в качестве официальной идеологии, но и тут не возражали — да, от России нужно дистанцироваться«,

«раздражались заигрыванием с США,  прекрасно понимали опасности таких игр, но  и тут скрепя сердце признавали правильность выбранного курса«,

а в результате, «позволив произойти тому, что произошло«, они же, — «готовые и сейчас петь осанны ТОЙ Украине«, в которой сознательно способствовали вскармливанию Зверя, — сдриснули в Россию, где жить далеко «не так комфортно и приятно«. Просто потому, что «ТОЙ Украины уже нет«, а на руинах, возникших не без их участия, жить неприятно и дискомфортно.

Что интересно, теперь «они, украинская интеллигенция«, каются. Выносят «окончательный вердикт украинству«, кокетливо излагая про «урок  личной ответственности«. Но несмотря на все это, желания заколоть в их честь упитанного тельца не возникает. Ибо насчет «долги нужно возвращать» сказано много, но вот про вернуться домой (автор как раз из донецких «русскоязычных»), взять автомат (возраст позволяет) и отдать Донбассу должок, разумеется,  речи нет. Они не быдло. Они посидят в Саратове, делясь с россиянами своими уроками. А их долгое, подлое молчание должны оплатят кровью другие, не такие тонкие и душевно ранимые.

Нет.
Никаких полонезов.
Граф Михал Клеофас, по крайней мере, бился до конца, сперва в Сейме, затем на поле боя, и ушел с остатками дивизии за Вислу, утопив расстрелявшие весь боезапас орудия. А тут…

И ничего больше.
И говорить не о чем.