Бизнес-омбудсмен: Страшилки больше не работают

Сегодня в Санкт-Петербурге продолжается Международный экономический форум. Президенту Владимиру Путина представили альтернативные программы развития России. Одна из них — откровенно либеральная, авторства главы Центра стратегических разработок Алексея Кудрина. Вторая — продукт экспертов Столыпинского клуба во главе с бизнес-омбудсменом Борисом Титовым.

О том, как строился диалог оппонентов, а также о подробностях своей программы Титов подробно рассказал Царьграду в эксклюзивном интервью.

Экономику не должна колебать нефть

— Борис Юрьевич, хотелось бы обсудить события форума. Пока, насколько я понимаю, решение не принято, а произошел только обмен мнениями. Или все-таки к какому-то консенсусу пришли?

— Нет, пока, конечно, решений не принято. Вопрос же в том, что мы вырабатываем стратегию для страны. Сегодня все сконцентрированы на будущей президентской кампании.

Но на самом деле это материал, который нужен для страны. Это нужно сегодняшнему президенту, стране. И поэтому мы все работаем над одной целью: сформировать такую программу, которая реально вывела бы Россию на новую экономику, на экономику, которая бы не колебалась вместе с ценой на нефть, а реально опиралась на производство, на промышленность, на современное сельское хозяйство.

Конечно, прежде всего, частный бизнес. Все понимают, что это условие необходимо. Поэтому мы дискутируем.

— Но был скорее клинч, без камер? Или это был диалог?

— Понимаете, мы работали друг за другом. У нас не было прямой дискуссии. Друг друга мы практически не оценивали. Хотя и он, и я говорили о некоторых аспектах нашей программы, с чем-то соглашаясь, с чем-то нет.

Например, он оценил, что мы одинаково думаем о национальных реформах, очень близко, по крайней мере. Говорили о том, что сложилось несколько мифов по поводу нашей программы. Например, что мы собираемся запустить печатный станок, вертолетом раскидывать деньги, и в результате разгоним инфляцию в России.

— Нам нужен не печатный станок, а перераспределение

— Но это абсолютно не так, по всем пунктам. Я это объяснял президенту. Инфляция у нас другая. У нас инфляция издержек, а не монетарная инфляция, не инфляция спроса. Инвестиции в реальный сектор не дают такого всплеска инфляции, потому что они создают добавленную стоимость, та абсорбирует денежную наличность, которая необходима в качестве инвестиций.

Мы говорили о том, что, конечно же, печатный станок запускать не надо. Потому что он и так работает. И нам не нужны эти деньги — нам нужно некоторое перераспределение. Государство должно содействовать, чтобы бизнес имел источник получения доступных и долгосрочных кредитов. Хотя бы на том же уровне, что у наших конкурентов.

У Кудрина ничего нет

— И как Кудрин Вам оппонировал на это?

— Мы выступали друг за другом. Но мне было очень интересно, потому что я увидел его новую программу. И, понимаете, мы с ним действительно дискутировали. Правда, он никогда не выходил на прямую дискуссию. Он в основном через газеты нас критиковал, а мы ему отвечали.

Но оказалось, что в его программе вообще ничего нет. У него там нет денежно-кредитной политики, слова «инфляция». По крайней мере, в том документе, который нам был роздан. И о тарифах там ничего нет. Про налоги есть — в том плане, что их нельзя повышать до 2024 года. Но это, извините, совсем ничего. Потому что это должно быть исследование налоговой системы. И мы это делаем. Как влияют налоги, какие, что нужно изменить в структуре налогов. У него нет этого!

Его стратегия носит общий характер, о глобальном изменении жизни в стране, государства, качества жизни, плюс у него новые технологии внедрения… Но конкретных бизнес-вещей очень-очень мало.

У нас — экономическая программа. У нас она конкретная, практическая — как во всех странах мира, где бизнес и экономисты думают, как начать работать и расти. Что нужно сделать в экономике для того, чтобы рос социальный сектор, и как повысить эффективность социального сектора. Мы в этом смысле как бы дополняем программу Кудрина. Они — об общем, а мы — о более конкретном.

Поэтому мы можем друг друга найти. Единственное, что есть прямые расхождения, которые будет обойти очень сложно.

— Что принципиально?

— Если мы говорим об экономике, их (принципов) достаточно много. Это, прежде всего, денежно-кредитная политика, количественное смягчение или все-таки продолжение той политики, которую мы проводили все эти годы, жесткую финансовую политику. Это, конечно, принципиальный момент.

Второй момент, в социальной сфере — это пенсионный возраст. Мы считаем решение о повышении пенсионного возраста неправильным. По трем основным причинам. Потому что, во-первых, это никак не улучшит финансовое состояние.

— То есть эффекта не будет.

— Он будет, но мизерный по отношению к тем проблемам, которые есть.

Во-вторых, это никак не улучшит ситуацию с трудовыми ресурсами. Потому что Кудрин уже ушел от финансового обоснования необходимости повышения пенсионного возраста. Он больше говорит о том, что трудовых ресурсов станет больше.

На самом деле мы считаем, что такой проблемы вообще нет. Наоборот. Сейчас внедрение новых технологий, если пойдет реализация модернизации, это приведет к тому, что будут высвобождаться люди. Мы еще будем думать, как занять людей, чтобы не было безработицы.

Пенсионные страшилки: сначала шок, а затем терапия на 10 лет

— Причем это может произойти в короткий период времени.

— Да. Вот в чем проблема, а не недостаток трудовых ресурсов. Если он говорит о профессионалах в технологиях, то мы всегда решали эту проблему. Это единичные вещи, единичные контракты, которые бизнес всегда заключал.

Сегодня огромное количество экспатов работает в России, на предприятиях. Передают технологии, работают с новейшими производственными процессами. Поэтому бизнес решит этот вопрос, если только разрешите их нормально ввозить и не повышать серьезно налоги на иностранцев. Поэтому не в этом суть, не в этом проблема.

И третье по пенсионной системе, самое главное. Нельзя начинать реформы с того, чтобы создавать дополнительные риски людям. Страшилки. Знаете, мы одну реформу уже проводили, это была шоковая терапия. Память-то осталась. Шок провели, а терапию потом десять лет проводили.

И так она и шла, неуправляемо, хаотично. У людей к этому сегодня реальное отторжение. И сегодня начинать со слов: «Вы должны сначала потерпеть, ваши интересы будут ущемлены, а потом мы вам обещаем чего-нибудь…» — это больше не работает.

Поэтому сегодня начинать с отрицания, с каких-то непопулярных мер для населения было бы неправильно. Тем более нет в них такой необходимости.

Мы же предлагаем системную перестройку. То есть перестройка государства, которое должно переориентироваться со стабильности на рост. Перестройка экономической, налоговой системы.

Мы не создаем никаких новых рисков населению. Более того, в налоговой системе предлагаем ряд социальных вещей. Например, налоги на бедных — мы одна из немногих стран, которая берет налог — пусть и небольшой, 13 процентов-  с людей, получающих заработную плату ниже средней, ниже минимального уровня оплаты труда. Поэтому это нужно переводить в социальную плоскость, у нас есть для этого ресурсы.

Развитием страны должна заниматься отдельная организация

— До конца года примут стратегию?

— Как таковой финальный документ может быть вообще не принят. Это будет принято в качестве программы действий. Это будет команда.

Мы видим главный, первый шаг, который заключается в том, чтобы перейти к стратегии, реализации новой экономической политики. Это формирование деливери юнит, администрации развития, роста. То есть штаба реформ — во многих странах (практически во всех странах, кто показал какой-то результат в экономике) был создан. И сейчас он самый эффективный в Малайзии — все ее приводят в пример.

Отделить от правительства управление развитием. Правительство занимается текущим управлением экономикой, текущими процессами, которых огромное количество. Лицензирование, нормирование — чем занимается в основном правительство.

А развитие должно быть выделено в отдельную организацию. У которой голова болит только за рост. У них KPI — рост. Это должна быть новая система эффективного управления, проектная, на базе планирования. Причем индикативного планирования для страны. Видеть ориентиры, создавать. Директивность для госпредприятий — это то, что вызывает много вопросов. Сегодня они делают все, что хотят — хотя они государственные. Они, может, придут один раз в году на доклад — и все. А дальше-то?

Поэтому их надо работу скоординировать между собой. Это можно сделать только планово. Поэтому и банки, и предприятия могут работать по плану.

Таким образом, это деливери юнит, административное развитие, штаб реформ. И от того, когда он начнет работу, все и зависит. Какую программу он примет, какие введет методы, какие поставит ориентиры. Сегодня главное — чтобы в этом деливери юнит определили и дорожные карты, и стратегию.