На днях состоялось (дословно от участника) «учредительное совещание (если можно так выразиться) «Комитета 25 января». Или «Третьей силы» (помимо охранителей и прозападных либералов-белоленточных)». Невольно вспоминается фильм «Чапаев».  Казалось бы, все давно уже сказано, фильм снят еще в 1934 году. Но нет:

 

 

С удивительным постоянством в России появляются очередные «Комитеты спасения», добровольно взваливающие на себя бремя «спасителей Отечества». На этот раз, наплевав на аксиому «В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань», в «Комитете» собрались: «бывший» белоленточный блогер Анатолий Несмиян (более известный под псевдонимом Эль Мюрид); монархист Игорь Стрелков; главный редактор журнала «Спутник и погром» Егор Просвирнин; русский националист Константин Крылов; оппозиционный публицист из Тюмени Алексей Кунгуров; бывший поэт, писатель, гражданин Франции «европейской ориентации», ныне глава «Другой России» Эдуард Лимонов; писатель-коммунист Максим Калашников и еще восемь (или чуть более) человек.

 

 

 

Такую сборную солянку (красные, белые, монархисты, анархисты, идеалисты и все, как один – оппортунисты) представители «Третьей силы» России поясняют тем, что им «нужно для начала сохранить страну в границах Российской Федерации, не допустить ее распада, как в 1991-м, а в дальнейшем — вести политику на воссоединение русского народа в одном государстве. При этом русские для нас – это, как и до 1917 г, триединство великороссов, малороссов-украинцев и белорусов».

 

Запомните эту ссылку на «до 1917 г.» — мы к ней еще вернемся.

 

Максим Калашников чётко позиционировал «Третью силу» по отношению к власти: «Действующая власть больна и занята саморазрушением. Навязываться ей в помощники мы не намерены. И вымазываться в ней — тоже. Она сейчас на глазах превращается в ходячего мертвеца…».

 

Более четко уяснить цели создания «Комитета спасения» помогает Эдуард Лимонов: «Почему это (создание «Комитета») важнейшее событие? Потому что вам есть теперь куда бежать, к кому примкнуть и под чьи знамёна стать в случае катаклизма. Помимо власти и прозападных либералов появилась третья сила».

 

Бежать?! Бежать при катаклизмах русские не приучены. Впрочем, от хулигана из подворотен Харькова иного совета ожидать трудно. Тем более, что сам Эдуард Лимонов бегать научился в далеком 1974 году. Официально – от рук всесильного и кровавого КГБ, в котором служил и нынешний президент.

 

Непонятно, как может построить некую «другую» Россию человек, не сумевший по-человечески построить даже собственную жизнь, впитавший в себя западные «ценности», ставший «французскоподданным» и в итоге вернувшийся на развалины СССР строить «другую Россию». Кстати, так и не построивший за 25 лет ничего, кроме маргинальной организации, вербующей в свои ряды молодых наивных идеалистов, не знакомых с послужным списком вождя, зато верящими в простые лозунги «лимонки» (прямо как активисты Майдана в Киеве).

 

Трудно поверить, что у такого субъекта может быть что-то общее с бывшим министром обороны ДНР или действующим либеральным блогером Эль-Мюридом. Впрочем, если вспомнить ссылку одного из «учредителей» к дореволюционной ситуации, всё становится понятным.

 

Тогда тоже Россию втянули в войну, которая ей была абсолютно не нужна. Тогда тоже в России действовало будущее учредительное собрание, именовавшееся до времени Думой или «третьей силой». Первой были «охранители» — Император со всем государственным аппаратом, второй – социалисты разных оттенков, логично боровшиеся и с властью, и с теми, кого ныне именуют белоленточными либералами – как раз той самой Думой. И вот как раз в ту Думу тоже входили люди, люто ненавидевшие друг друга, придерживающиеся диаметрально противоположных взглядов и до поры объединенные единственным общим желанием – сместить царя.

 

Октябристы и прогрессисты, правые и даже несколько большевиков, кадеты и националисты, польское коло и мусульманская группа, трудовики и многие другие делали все от них зависящее, чтобы, действуя в рамках законов Российской империи, оную обезглавить. Потому что «действующая власть больна и занята саморазрушением. Навязываться ей в помощники мы не намерены. И вымазываться в ней — тоже. Она сейчас на глазах превращается в ходячего мертвеца…».

 

И цели у всех участников тоже были самые благородные. Те же члены Конституционно-демократической партии ратовали за «общество всеобщего благоденствия», обязательное всеобщее образование, бесплатную раздачу земли крестьянам, всеобщее избирательное право, 8-часовый рабочий день, местное самоуправление, неприкосновенность личности и частной собственности, всеобщее равенство…  В общем, за все хорошее против всего плохого.

 

Все эти партии, не только кадеты, пытались использовать войну в борьбе за власть. В которой, как известно, все средства хороши. И 1 ноября 1916 года лидер кадетов Павел Николаевич Милюко впроизносит в Думе зажигательную речь на тему «Глупость или измена?». Это была заведомая провокация, сознательная ложь от первого до последнего слова.  Сохранилось письмо Милюкова бывшему члену Совета монархических съездов Ревенко, датированное январем 1918 года:

 

«Вы знаете, что твердое решение воспользоваться войною для производства переворота было принято нами вскоре после начала этой войны. Заметьте также, что ждать больше мы не могли, ибо знали, что в конце апреля или начале мая наша армия должна была перейти в наступление, результаты коего сразу в корне прекратили бы всякие намеки на недовольство и вызвали бы в стране взрыв патриотизма и ликования».

 

Выступая в Думе, Милюков говорил, что некомпетентность, это, в конце концов, не так страшно и не так разрушительно для государства. Куда страшнее недобросовестность.

 

Ничего не напоминает?

 

Современники – участники последовавших за этой речью кровавых лет, подтверждают, что именно с его речи началась подготовка государственного переворота, закончившаяся отнюдь не приходом к власти большевиков, а развалом фронта, отречением Николая II и Февральской буржуазной революцией.  Большевики, насчитывавшие в 1917 году около 40 тысяч членов, просто подобрали власть на руинах Империи в ноябре 1917 года. А разрушили её как раз они – «третья сила», «учредительное собрание».

 

«Вы понимаете теперь, — писал Милюков Ревенко — почему я в последнюю минуту колебался дать согласие на производство переворота, понимаете также, каково должно быть в настоящее время (1918 год – прим. редакции) мое внутреннее состояние. История проклянет вождей наших, так называемых пролетариев, но проклянет и нас, вызвавших бурю».

 

Позже, уже в Париже, Милюков так прокомментировал свое выступление 1 ноября: «Мы ошиблись».

 

P.S. Жизнь и война последних двух лет сложилась так, что автор лично знаком с некоторыми членами «учредительного совещания». С некоторыми многие часы прошли в жарких дискуссиях о том, что во время войны не может быть никакой «второй или третьей силы», кроме враждебной интересам России.

 

Все для фронта – все для победы. Все остальное — суть предательство и измена. Бесконечно жаль, что среди «комитетчиков» оказался наивный идеалист, именем которого прикрываются его более искушенные в политиканстве «коллеги».

 

Михаил Онуфриенко