Визит Владимира Путина в Иран завязал ещё один узелок на сети союзов и союзников, которыми стремится окружить себя Россия
Переговоры Владимира Путина в Тегеране со своим иранским коллегой Хасаном Рухани и азербайджанским Ильхамом Алиевым означают создание в перспективе ещё одного альянса, выгодного для России как с экономической, так и с политической точки зрения.
Такое убеждение выразил в интервью Царьграду один из ведущих росийских ориенталистов, старший научный сотрудник Центра арабских исследований Института востоковедения Борис Долгов.
Рабочий визит? Не только
Ц.: Освещение визита было довольно лапидарным. Съехались три лидера, поговорили, порешили экономические вопросы. Вроде как чистый рабочий визит.
Между тем ясно, что в нынешней обстановке, когда Сирия – раз, и нападки США на Иран из-за его ядерной программы – два, должны были обсуждаться далеко не только перспективы экономического сотрудничества. Что на самом деле стоит за этой встречей?
Б.Д.: Да, визит вполне можно назвать рабочим. О его целях, в общем-то, объявлялось. И они были в том числе именно рабочими.
Но здесь надо говорить ещё и о том, что Иран, иранское руководство продемонстрировало в ходе визита, что продолжает курс на сближение с Россией. И даже не на сближение, а на расширение партнёрских отношений с нашей страной. И Иран, в общем-то считающийся главным партнёром и союзником России в сирийском конфликте, подтвердил наличие таких вот дружественных и особых — я бы ещё раз сказал, партнёрских – отношений между нашими странами.
Однако не стоит недооценивать и экономическую составляющую этого партнёрства. Особенно в том, что касается путей, по которым идет экспорт нефти, газа. И Азербайджан здесь играет также значительную роль. Он также поддерживает весьма широкие отношения с Ираном. Поэтому и Азербайджан участвовал в этих переговорах, поскольку все три страны заинтересованы в продолжении и развитии экономически взаимовыгодных контактов.
И вот здесь, на мой взгляд, присутствует сразу несколько аспектов, обеспечивающих хороший фундамент для такого тройственного альянса. Первый – это экономический, о котором я говорил, и развитие этого экономического сотрудничества.
Россия вообще проявляет во всех своих зарубежных контактах стремление обеспечить этот экономический фактор – он стоит на первом, я бы сказал, месте. И тут эта тематическая «корзина» наполнена очень серьёзными перспективами. С Ираном, скажем, — это развитие взаимного сотрудничества в ядерной энергетике, в военно-технической сфере, в транспортной, в нефтегазовой, конечно. С Азербайджаном тоже развивается достаточно значительное партнёрство в разных сферах, смежных с партнёрством с Ираном.
И вот в результате складывается на этой базе «треугольник», а то и альянс, как я говорил: Иран – Россия – Азербайджан. Это, на мой взгляд, один из результатов этих переговоров.
Делать самим глобальную политику
Ц.: Но экономические альянсы тогда крепки, когда прикрыты политически. Не то чуть что – и ради мизерного, к тому же сильно временного, а в фундаменте иллюзорного политического выигрыша «партнёры» лупят друг друга санкциями…
Б.Д.: И поэтому важен второй аспект: это подтверждение вот этим визитом, этими переговорами того, что Россия и Иран сейчас проводят не только самостоятельную политику, глобально самостоятельную политику, но и сами вместе делают эту глобальную политику!
Вот, к примеру, Иран сейчас, по мнению Соединённых Штатов, не выполняет своих обязательств по «иранскому ядерному досье». Мол, вопреки этим соглашениям, он развивает ракетную технологию. Звучат прочие огульные обвинения – в том, что он якобы поддерживает и терроризм.
То есть США очень хотят увидеть, что Иран – это снова изгой, международный изгой. А вот этот визит и переговоры показывают, что это совершенно не так. И мнение США Россию вообще ни к чему не обязывает, она самостоятельно определяет свою глобальную политику, не оглядываясь, по крайней мере, в этом вопросе, на мнение Соединённых Штатов. И это важный момент. Это показатель новой роли России в глобальном плане. Причём не только для США, но и для Европы, и это тоже важно.
Но ведь противоречия есть? Да, но они решаются
Ц.: В то же время, в преддверии визита раздалось довольно странное замечание замминистра иностранных дел Рябкова, что, дескать, никаких противоречий и трений между Москвой и Тегераном по сирийскому вопросу нет. Словно кому-то сигнал хотел такой подать. Кому и зачем? Или это отзвук тех действительно имеющих место противоречий между нашими странами по будущему Сирии?
Б.Д.: Здесь всё-таки между Россией и Ираном по сирийскому конфликту противоречий, в глобальном плане, нет. То есть и Иран, и Россия заинтересованы в стабилизации ситуации, сохранении сирийской территориальной целостности, государственности, в подавлении радикального исламизма в Сирии.
Но да, это известно, что Иран продвигает и свои интересы в Сирии. И на Ближнем Востоке как таковом. И это, в общем-то, понятно. Он поддерживает движение «Хезболла», шиитское ливанское движение, которое активно действует в Сирии против радикальных исламистских группировок, — причём суннитских радикальных исламистских группировок. И есть районы Сирии, которые контролируются движением «Хезболла» и шиитскими добровольческими частями, из Ирана пришедшими. Там есть влияние Ирана. Оно и раньше было, кстати. Ведь Иран и Сирия – союзники со времён ирано-иракской войны в 80-х годах. Тогда Сирия была единственной арабской страной, которая поддержала Иран, не Ирак. И до сих пор эти связи продолжаются, и контакты, отношения, взаимопомощь.
Поэтому, на мой взгляд, это просто логический ход событий, когда Иран имеет влияние в Сирии. Но это всё-таки не означает, что Иран полностью контролирует всё то, что происходит в Сирии. Нет, этого нет.
Ц.: То есть столкновения между нами и ими по послевоенной Сирии не будет?
Б.Д.: Нет, столкновения в этом плане не будет. Хотя некоторые в нашем политическом истеблишменте недовольны этим. Недовольны нашими контактами с Ираном, тем, что Иран наш союзник. Есть такие в нашем истеблишменте. Но это уже другой вопрос.
Да, есть различные подходы по сирийскому кризису. Но мы союзники, это безусловно. И говорить о каких-то принципиальных противоречиях не приходится.
Есть, конечно, конкретные вопросы, практические, которые надо решать. Скажем, действие тех или иных подконтрольных Ирану групп, вооружённых подразделений в тех или иных районах, их границы действий. Или насколько, так скажем, должно быть высоко влияние Ирана в конкретном регионе. Но это вопросы, которые могут решаться и решаются в рабочем порядке. Это не кардинальные противоречия.
Нет Комментариев