Минэкономразвития вместо развития отечественной экономики заказывает исследования по бытовой коррупции
Министерство экономического развития объявило два любопытных гранта. В рамках первого исследования должна быть рассмотрена тема бытовой коррупции. Социологи определят «степень осведомленности граждан о применяемых антикоррупционных мерах» и «оценку населением эффективности антикоррупционной политики государства».
Грант выиграл Тюменский научно-технический центр «Перспектива», который обязался провести опрос не менее чем в 70 регионах.
Такой же охват должен быть и у проекта Российского государственного социального университета, призванного измерить, насколько граждан устраивает качество государственных и муниципальных услуг. Все вроде, согласно указу Владимира Путина, где сказано: «К 2018 году необходимо обеспечить достижение удовлетворенности граждан качеством предоставления государственных и муниципальных услуг на уровне не менее 90%».
Понятно, что обе темы напрямую связаны между собой. Чем больше удовлетворенности практической деятельностью представителей государственной и муниципальной власти, тем меньше поводов решать свои частные проблемы через взятку. Коррупция уменьшается там, где, с одной стороны, хорошо отлажена система управления, а с другой, возрастает правовое и этическое самосознание граждан. То есть тут все просто. Взяточничество окончательно исчезнет, если власть без проволочек научится решать проблемы граждан в соответствии с действующим законодательством, а сами эти граждане настолько сумеют зауважать право и мораль, что ни при каких обстоятельствах не станут желать себе выгоды и привилегий в обход и тем более вопреки закону.
На самом деле, если отвлечься от теории и вернуться к повседневной практике, бытовая взятка бывает двух видов. Гражданин может провоцировать ответственное лицо либо к прямому нарушению закона, либо к упрощению бюрократических процедур. Тут существуют своего рода «ножницы». Чтоб эффективно бороться с коррупцией, необходимо действовать с двух сторон.
Случается, взятку дают, будучи застигнутыми на месте преступления, как, в самом распространенном случае, – при пьяной езде. Здесь все понятно, это компетенция Уголовного кодекса. Дальше – больше. При особо дерзких преступлениях перспектива наказания должна вселять ужас в душу любого коррупционера, как это работает в Китае, где к должностным лицам применяются самые жесткие меры, вплоть до смертной казни.
Но часто бывают и совсем другие истории. В быту присутствует повседневная взятка, чтоб все стало «лучше и проще», чтоб Марья Ивановна к определенному числу подготовила документы, чтоб Никифоровна поговорила с директором и ребенка приняли в хорошую школу в другом микрорайоне. И так далее. Все то, что укладывается в повседневную формулу: «Я тебя отблагодарю».
Разумеется, здесь тоже таится социальное зло, основание для несправедливости и неравенства. Однако на самом-то деле в нашем обществе, где деньги и так решают слишком многое, известную часть подобных процедур легко можно было бы декриминализировать, а то и просто легализовать. В казну пришли бы дополнительные деньги, и взяток стало бы на порядок меньше.
Нынешние исследования уровня коррупции в стране – отнюдь не первые. Они проводятся с начала 2000-х годов, причем с 2010 года – по прямому поручению президента.
Так, согласно последнему крупному опросу, который делал ВЦИОМ в 2015 году, 69% граждан отмечали «очень высокую» и «высокую» степень распространения коррупции в целом по стране, причем из них – только 49% говорили о такой же ситуации там, где они живут.
Выходит, что как минимум 20% населения знают о фатальной коррупции в России не из собственного повседневного опыта, а, скорее, из средств массовой информации. И тут явно есть о чем подумать. Когда мы все время кричим: волки! волки! – волки обязательно приходят.
Однако вот что любопытно. За 2006–2016 годы практически не изменились представления граждан о сферах жизни, более всего зараженных коррупцией. Взятки берут прежде всего гаишники и другие полицейские. Деньги и подношения «решают проблемы» в области здравоохранения, образования, ЖКХ и, что вероятно, наиболее опасно – в судебном деле.
При этом исследования показали некоторый спад индекса распространения коррупции, и это все же говорит о том, что граждане стали немного меньше страдать от коррупционных схем в своей повседневной жизни.
Одновременно за последнее десятилетие существенно вырос и индекс борьбы государства с коррупцией (от -35 в 2005 году к 5 в 2015-м). Социологи отмечают некоторое количество положительных ответов. Пятнадцать лет тому назад их почти не было, и, значит, в глазах населения берущие взятки чиновники чувствовали себя полностью безнаказанно…
Подобные исследования, по словам эксперта в области борьбы с коррупцией Елены Панфиловой, похожи на анализы в больнице. Вылечить болезнь они не могут, но способны обнаружить болевые точки в части социального восприятия и как-то воздействовать на них.
Более критически настроен глава Национального антикоррупционного Комитета Кирилл Кабанов. «Пока президент не заявил, что коррупция является угрозой национальной безопасности, вся эта история не влияет на ситуацию», — считает он.
Тут Кабанов прав. Куда больше повлиять на ситуацию способны действия Генпрокуратуры, но только в том случае, если они будут достаточно эффективными.
Выступая в конце сентября на заседании межгосударственного совета по противодействию коррупции в Казани, первый заместитель генпрокурора РФ Александр Буксман заявил, что Генпрокуратура решила наконец-то заняться поиском и возвращением русских денег, нажитых коррупционным путем. «Есть межведомственная рабочая группа при Генпрокуратуре, где мы все эти проекты проработали, обсудили, и они в высокой степени готовности находятся», – сказал господин Буксман.
Хорошо, конечно, что подобные проекты находятся в «высокой степени готовности», жаль только, что пока еще не работают. Господин Буксман видит на этом пути еще много сложностей. С ним был согласен в свое время тот же Кирилл Кабанов:
«Проблема в том, что эта работа крайне сложная, потому что западные страны не желают возвращать похищенные миллиарды, поскольку они работают в их экономике. И, как говорится, ничего личного, просто бизнес. И те же самые замки в Великобритании, за которые платятся бешеные налоги, и средства, которые работают в западных банках, вплоть до обучения детей».
Так что пока возвращение наших общих денег, лежащих на частных счетах наших отдельных чиновников и членов их больших семейств – благие намерения.
Одновременно Генпрокуратура отчиталась, что «из-за коррупционных нарушений освобождено от должности 377 госслужащих (за весь 2016 год уволили 383 человека)».
Прирост очевиден, и увольнение с государственной службы – жуткое наказание для владельцев замков и вилл на Средиземноморском и Атлантическом побережье. Это вам не смертная казнь в Китае, это куда хуже. К тому же на следующий год Буксман пообещал создать «публичный реестр лиц, уволенных за коррупцию». Именно реестр, Уголовных кодекс тут явно никто применять не собирается…
С такими мерами антикоррупционной борьбы нам еще долго придется заказывать исследования и мониторить общественное мнение на тему взяток. Зато люди будут прекрасно понимать, как можно решить тот или иной скользкий или сложный вопрос в их повседневной жизни.
Но на вопросы социологов они ответят честно.
Нет Комментариев