Пощечина обществу от борцов за «всемирное счастье»

Несколько столетий российской истории прошли под знаком жаркой борьбы за всемирную гармонию, за достижение общего счастья. И, о, парадокс, за счастье всемирное боролись абсолютно неустроенные в быту люди. Люди, заросшие мхом, завшивевшие в своих немытых посудах, в нестиранных подворотничках, с бычками, на закиданном и заплеванном полу. И очень грязные в личной жизни. То есть борцы за «всемирное счастье» – это ужасные бытовые и нравственные грязнули.

Обобществление женщин было заложено Марксом и Энгельсом как фундамент будущего общества. В Советском Союзе это шло, например, через ясли, детские сады. Только мама родила – сразу на работу, на завод. А ребенка в ясли, в садик и потом дальше. Обобществление детей, государственное воспитание и обобществление женщин было заложено марксистскими теоретиками в будущую жизнь. Поэтому наш Чернышевский мечтал в своих снах… Бред сивой кобылы – сон Веры Павловны, один, второй, третий… Там была свободная любовь в хрустальных замках, в домах будущего всеобщего счастья. И это всё практиковали на своей жизни теоретики будущего всемирного этого гармонического бытия.

У самого Чернышевского была не жизнь, а публичный дом. Его жена изменяла ему с его хорошим знакомым, немецким писателем и поэтом Гербером, рожала от него детей. Еще более вопиющий случай был у Некрасова, который всё сокрушался про русского мужика, детей-то много, мол, да мужиков-то только, мол, я и папка.

«Кому живется весело, вольготно на Руси», – он льет крокодиловы слезы по русским мужикам. А сам заказывает себе черепаший суп из Англии, или Франции. А такие горячие обеды мог позволить себе только богатый человек. Некрасов очень любил охоту, и ружья покупал в Англии. И жил в открытую в семье Панаевых, на троих. А ля лямур атруа. Как они делились, по какому графику – остается загадкой. Кстати, в XIX веке это была просто пощечина общественному вкусу.

Потом под названием «пощечина общественному вкусу» появились всякие там буффонады Маяковского, Бурлюка, Крученых и прочих. Они тоже умудрялись жить на несколько семей, несколько мужчин одна женщина. Маяковский просто был в «треугольнике» с семьей Бриков. Брик редактировал его тексты, издавал книжки, а Лиля спала и с тем, и с другим. Маяковский царапался в стенку, как кот шкодливый, когда они занимались любовью, а он хотел, чтобы его пустили. Вот этот – бытовой, невыносимый, смрадный факт – он везде прослеживается у борцов за «всемирное счастье».

Мережковские тоже поупражнялись в этом деле, Гиппиус, жена, и Мережковский. Они ждали третьего завета. Был Ветхий Завет, потом был Новый Завет, а теперь будет третий завет – завет Святого Духа. И у них возникла такая догадка: раз должен быть третий завет, то, может быть, и третий пол должен возникнуть. И вот они на двоих делили одну женщину и мечтали о третьем поле. Под сладкие баюканья завета о Святом Духе.

Развратники, мерзавцы, грязью заросшие сребролюбцы, паршивцы, которых свет не видал. Они расшатыватели и разрушители всех устоев. Они негодяи, в которых нужно из пушки стрелять, которых нельзя подпускать к детям. Но все они были все борцы за всемирное счастье. Куда ни копни – затошнит.

Почитайте нашу историю, историю литературы, историю наших революций. Там много интересного о таких «борцах».