Книжный шкаф для обуви

Один мой друг недавно опубликовал в Фейсбуке такую фотографию: застекленный книжный шкаф, но вместо книг — обувь. Это реальное фото из его квартиры, которую он сейчас сдает. Квартиранты смущенно объяснили, что книг у них немного, а вот с обувью – всё хорошо. Вот и прошлось так… не по назначению.

Можно, конечно, сокрушаться о временах и нравах. Но я вот о чем подумал, когда увидел это фото: книжный шкаф, заполненный обувью, это, знаете, такая метафора времени, образ наступления информационных технологий. Хотим мы или не хотим, библиотека – как полки с бумажными книгами – все больше будет уходить в прошлое. Цивилизация Гутенберга уже в сильно преклонном возрасте, и остановить этот процесс нельзя. Хотя порой и очень хочется.

Кого-то это пугает. Как пугает, кажется дикой такая фотография. Конечно, непривычно – мягко говоря. Даже неприятно. Но вот стоит ли пугаться? Ведь можно, например, вспомнить, что во времена возникновения книгопечатания оно так же у кого-то вызывало страх. И тогда многие, как и сегодня, предрекали мрачное будущее с этими печатными книгами. Еще бы: рукописная книга живая, она ни в какое сравнение не идет с отпечатанной в типографии, бездушной и холодной.

Конечно, и печатная книга не идет в сравнение с электронной. По крайней мере мы так ощущаем. Но ощущение – категория ненаучная. А гибель и безынтеллектуальное будущее наступает все же не от того, на каком носителе к нам приходит текст. Оно наступает от того, что это за текст и как мы его воспринимаем.

Я с младшей школы собирал свою библиотеку, но не уверен, что мои дети, сегодняшние младшешкольники, непременно ее унаследуют.

Знаете, мне самому не очень нравится то, что я сейчас собираюсь сказать. Но, наверное, не так страшно, будет ли книга на бумаге или на электронном носителе. Вопрос в том, что будет на этих носителях. Скажем, та же гутенбергова цивилизация создавалась текстами, глубоко погруженными в христианскую культуру. Сегодня уже такой доминанты нет. Нынче превалируют тексты, далекие от понимания Слова, как чего-то, связанного с четвертым Евангелием.

Поэтому в этих новых условиях необходимо попытаться сохранить те смыслы, которые нам дороги. Но именно смыслы, а не просто носителей этих смыслов. Потому что носители останутся в музеях. А вот смыслы формируют и людей, и жизнь.

В общем, хотя это и звучит и непривычно, и даже ужасно – не страшно, если обувью забит книжный шкаф. Хуже, если ею забита голова.