Русская императрица два года создавала свой труд, в котором изложила собственное видение того, каким должно быть идеальное государство
Всего 655 статей, разбитых на 22 главы, содержит труд императрицы Екатерины II. Он касается общих принципов государственного устройства, основ законодательной политики, уголовного права и судопроизводства, юридической техники, административно-полицейского управления, экономики и финансов.
Справедливости ради нужно отметить, в своей работе русская государыня опиралась на труды самых известных мыслителей и теоретиков своей эпохи — Монтескье, Бильфельда, Готтлоба фон Юсти, Адама Смита, Чезаре Беккариа. Некоторые моменты она просто переписывала из их книг, но в основном ее труд был переосмыслением не только их, но и собственных идей Екатерины Великой в преломлении русской истории и русской традиции.
Слишком продвинута для Европы
«Наказ» был переведен на девять языков, в том числе на немецкий, французский и латынь. И для «просвещенной» Франции оказался чересчур вольнодумным, за что и был запрещен королевским Парижем.
И это при том, что работа Екатерины Великой не только утверждала монархию, как единственно возможную власть, но она говорила об абсолютной монархии. Впрочем, привыкшему к изыскам, излишествам и откровенным извращениям французскому двору мог не понравиться декларируемый «Наказом» примат закона, который должны были неукоснительно соблюдать не только подданные, но и государи.
«Равенство всех граждан состоит в том, чтобы все подвержены были тем же законам, — утверждалось в «Наказе». — Вольность есть право все то делать, что законы дозволяют».
Было в работе и много другого, непривычного и прогрессивного для середины XVIII века — первоначальный текст «Наказа» публиковался с 1767 по 1768 год с определенными дополнениями.
Так, императрица первой среди русских монархов откровенно выступала против рабства, а по сути, против крепостного права, утверждая, что количество крепостных нужно существенно уменьшить, позволить крестьянам накопить средства и выкупить свою свободу — размер этой платы также предлагалось оговорить законом.
Также Екатерина Великая писала о том, что повинности подневольных крестьян должны быть существенно ограничены, а помещики — ограничены в возможности наказывать крепостных. При этом первоначальные тексты государыни, касающиеся этого вопроса были куда более радикальны, но советники уговорили ее смягчить формулировки, дабы не вызвать неудовольствие и откровенную вражду со стороны дворян. К слову, последние в «Наказе» виделись естественными ограничителями монаршей власти.
Защищая невиновных
Совершенно другими глазами государыня предлагала посмотреть на уголовное право и сам процесс следствия и дознания. В частности, впервые в русской истории она предлагала отказаться от преследования за умысел и наказывать только за совершенное и доказанное действие. Исходя из презумпции невиновности, Екатерина Вторая предлагала не применять пытки и истязания во время следствия к тем, чья вина не установлена, да и в целом не использовать пытки, увечащие человека. Основной смысл наказания преступника она предлагала видеть в его исправлении, а не в устрашении общества, как то было ранее. Высказывалась за полную отмену смертной казни в мирное время. Ну и, возвращаясь к декларируемому верховенству закона, предлагала запретить судьям заниматься их произвольным толкованием.
Про сами законы в «Наказе» сказано, что они должны быть неизменны, просты и четки в формулировках и их не может быть много, в то время как подзаконные акты — указы — имеют ограниченный срок действия и, соответственно, могут отменяться и приниматься в соответствии с политической конъюнктурой.
Не осилено народом
Свою работу Екатерина Великая видела не как свод спущенных ею в общество догм, обязательных для исполнения, а как работу, носящую рекомендательный характер. В любом случае, по ее мнению, действовавшее в России Соборное уложение 1649 года устарело, многие существовавшие на тот период нормативно-правовые акты откровенно противоречили друг другу, поэтому ситуацию было необходимо менять. Для этого императрица пошла на беспрецедентный по тем временам для многих государств Европы шаг — собрала Уложенную комиссию из пяти с лишним сотен депутатов самых разных сословий — от духовенства до крестьян — с целью разобрать предложенную ею концепцию, добавив к ней народные наказы.
И вот тут уже в XVIII веке сказалась проблема, которая характерна для русского менталитета и по сей день, — неготовность к парламентаризму в любом виде. Спустя столетия ее очень четко сформулирует верховный правитель России Александр Васильевич Колчак: «Власть не может принадлежать массам в силу закона глупости числа: каждый практический политический деятель, если он не шарлатан, знает, что решение двух людей всегда хуже одного, наконец, уже двадцать-тридцать человек не могут вынести никаких разумных решений, кроме глупостей».
Так и получилось во времена государыни Екатерины: депутаты собирались, читали законы, обсуждали их, но ничего не могли решить. С каждым разом заседания Уложенной комиссии проходили все реже и реже, а с началом Русско-турецкой войны и пугачевского бунта и вовсе сошли на нет. Об этом органе, так и не ставшем инструментом народовластия, со временем попросту забыли, никогда официально его не распуская.
Впоследствии русская история не раз покажет, что народовластие в России либо тонет в говорильне, криках с трибун, кулуарных потасовках, интригах, замешанных на лоббизме различных коммерческих и нередко иностранных сил, либо работает как срежиссированный спектакль, где народные избранники тянут руки по команде, изображая всеобщее и единодушное одобрение генеральной линии.
Посему неудивительно, что передовые идеи Екатерины Второй остались не только нереализованными, но и даже не осмысленными современниками. Что отнюдь не помешало ей навсегда остаться в нашей истории Великой.
Нет Комментариев