1917. Борцы за равенство начали с лишения избирательных прав

Английский пророк XX века

Спустя десятилетия после потрясшей Россию революции, аккурат по окончанию развязанной другим тоталитарным режимом мировой войны, англичанин Джордж Оруэлл подарит миру свой «Скотный двор», где, в частности, будет следующий эпизод:

«Зрение изменяет мне, — сказала, наконец, Травка. — Я и в молодости не всегда могла прочесть, что здесь написано. Но сдается мне, что стена нынче выглядит иначе. Скажи-ка, Бенджамин, Семь заповедей те же, что и прежде?»

На этот раз Бенджамин отступил от своих принципов и прочел Травке все, что было на стене. Впрочем, там теперь ничего не было, кроме одной-единственной заповеди. Она гласила: «Все животные равны, но некоторые животные равнее других». После этого никого уже не удивляло, что на следующий день все свиньи, надзиравшие за работой на ферме, ходили с кнутами в копытцах.

Вот она — на сто процентов мудрая и верная оценка сути всех режимов, в разное время и разные эпохи желавших в той или иной мере облагодетельствовать человеческое общество. Неизменно начинавших со «свободы, равенства и братства», но обязательно путем «мир хижинам, война — дворцам», через гражданские войны и гильотины к деспотиям и откровенным тираниям, которые «первые пятна революции смывали потоками славы».

А все потому, что подобно евангельским иудеям, новым поколениям опасных идеалистов хотелось здесь и сейчас, отвергая Господни истины о том, что нет в Нем «ни эллина, ни иудея, ни обрезания, ни необрезания, ни варвара и скифа, раба и свободного», что Богу — богово, Кесарю — кесарево. А потому бесовщина весьма удачно подкорректировала их устремления, все — возможно, только нужно попросту убрать стоящие на пути к счастью непрогрессивные классы, отсталые расы, вырожденческие нации, неверных иных конфессий. И лишь когда кровь всех этих лишних выродков рода человеческого напитает землю, когда та будет полностью от них очищена, тогда и настанет всеобщее счастье и долгожданный земной рай.

Революционная инициатива

Нашептано — услышано, услышано — написано, написано — произнесено, произнесено — подхвачено площадями. И вот уже отважные революционные легионы чеканят шаг, стирая в труху и давя на корню всякое сопротивление, массово топя живьем связанных вместе нагих стариков и юных дев, ибо то «вандейские свадьбы», и целыми баржами пленных офицеров — ибо то «борьба с контрреволюционным элементом», забивая дубинами и мотыгами целые районы, поскольку «существование городов создаёт неравенство».

Но это все, как говорится, на пике процесса, как пир победившей революционной стихии, а начать можно с малого. Например, объявить, что не все граждане республики равных граждан имеют право на равные права.

В России такими париями в одночасье стали «граждане» Романовы.
Вот как обосновывал необходимость в отказе Государю и представителям его фамилии в праве не только избираться в Учредительное собрание, но и просто голосовать зачинатель этого, безусловно, демократического решения, эсер, член Особого совещания Мордух Вишняк, кстати, закончивший свои дни не в облагодетельствованной им России, а во вполне себе империалистических буржуазных США.

«Предоставляя членам царствовавшего в России дома права быть избираемыми в Учредительное собрание, революционная власть не только легализует открытую агитацию в пользу монархии, но и способствует использованию в интересах династии чувств тех малосознательных слоев населения, для которых традиция прошлого приобретает особый ореол при сопоставлении бывшего величия с нынешним мученичеством, — пишет Вишняк, и этот текст впоследствии публикует газета «Труд». — Революционный период не только дает право, но и полагает обязанность поставить членов царствовавшего в России дома в исключительное по сравнению со всеми гражданами России положение при выборах. Такого рода исключение можно считать некоторым насилием над свободной волей избирателей. Но необходимо признать, что опасность легализованной монархической пропаганды во много раз значительнее идеологической и фиктивной опасности, которая могла бы создаться от того, что сторонники монархии имели бы повод сказать, что революция испугалась монархизма и свершила новое насилие над членами царствовавшего в России дома. На основании изложенного, члены Совещания, подписавшие особое мнение, считают необходимым в законе о выборах в Учредительное собрание оговорить, что члены царствовавшего в России дома не могут ни избирать, ни быть избираемы в Учредительное собрание».

Фото: www.globallookpress.com

Роковая неблагодарность

Логика вполне вписывается в известную парадигму «учение Маркса верно, потому что оно всесильно, учение Маркса всесильно, потому что оно — верно». Или же если совсем просто, в хрестоматийное крыловское «ты виноват уж тем, что хочется мне кушать». А дорвавшиеся до власти революционные волки были ох как голодны!

К слову сказать, при Государе Николае Втором те же эсеры были представлены практически во всех созывах Государственной Думы, а там где не было конкретно их, место для пламенных революционеров и прочих социалистов все равно находилось. Тем не менее инициативу Вишняка поддержали и меньшевики, и представители революционного флота, и белорусских сепаратистов, и прочей разношерстной публики. Что любопытно, Государь в свое время не побоялся пустить различные охочие до власти силы, собственно, в законодательную власть, из одного лишь желания услышать своих подданных. Но в свою очередь эти политиканы, узурпировав власть, банально лишили его не только возможности быть во власти, дарованной ему свыше, но даже обычных гражданских прав.

Через год одуревшие от безнаказанности и свалившихся свобод революционеры ритуально расправятся с Государем, его семьей и близкими, будет много убийств офицеров, аристократов, политиков, чиновников, служащих, священников, преподавателей, полицейских. А вот желанное равенство все откладывалось на потом.

Обещавшие справедливости будут накладывать на «нетрудовой элемент» огромные неподъемные контрибуции, запрещая при этом профессорам и отставным военным распродавать свой нехитрый скарб. В резко оголодавших благодаря политике военного коммунизма, похоронивших производство городах, будут вводить классовые пайки, позволяющие пролетариям и новой партноменклатуре выживать, но «антеллигенция» обрекалась на вымирание. Мало того, ее сгоняли на принудительные работы — мести улицы, рыть окопы, чистить нужники. Откровенно грабили, называя это модным «научным» словом экспроприация, которая в сокращенном варианте очень скоро вошла в лексикон уголовников как «экс». Хватали на улицах за пенсне, котелки, муфточки и массово расстреливали в подвалах ЧК как заложников, в соотношении за одного убитого комиссара — триста человек. И очень быстро добились желаемого: например, с 1918 по 1922 год умерли семь действительных членов Академии наук. Или пожилая старшая дочь Александра Сергеевича Пушкина — Мария Александровна Гартунг.

Когда надоедливых господ стало практически не видно, калоши и ботинки повсеместно сменились сапогами, сюртуки — френчами и гимнастерками, пальто — шинелями и кожанками, а котелки — фуражками и картузами, обещавшие «землю – крестьянам» нагрянули в деревню. За «излишками». Спровоцировав серию «зеленых» восстаний по всей стране, и голод, от которого, по предварительным оценкам, умерло около пяти миллионов человек….

Ущербность земного рая

Далее взялись за слуг верных эксплуататорского класса — попов, заполнив телами священников полигоны, а выжившими — свежеорганизованные концлагеря, устроенные, как правило, в стенах монастырей. Но равенство, свобода, возможность для трудящегося участвовать в управлении собственного предприятия все не наступали. Зато появились спецсклады и спецмагазины, в том числе и валютные «березки», кому-то кое-как разрешили сажать яблони на шести сотках, а кто-то отдыхал среди кипарисов на правительственных дачах, чьи-то детки учились в спецшколах и ездили в «Артек», а чьи-то постигали школу жизни на уроках среди дворовой шпаны и проводили лето в дощатых домиках на берегу комариного озера. Без вхождения в касту просвященных через комсомол и факультет научного коммунизма перспектив карьерного роста в государстве рабочих и пришедших на смену крестьянам колхозников — тех же рабочих, но сельских — путь к вершинам карьерного роста был просто невозможен.

Плановое производство исправно снабжало общество невкусными продуктами и серой однообразной одеждой, за чем-то более интересным обращались в ателье, заводили доверительные знакомства с мясниками и директорами кондитерских фабрик, в зависимости от собственного социального статуса, который в государстве равных также все-таки присутствовал. Ну а у кого-то при этом была возможность выезжать за рубеж, привозя оттуда качественные шмотки, технику и, конечно же, жвачки.

Новые, уже капиталистические времена дали подобным счастливчикам с партийной и комсомольской закалкой практически неограниченные возможности, от личных бизнес-джетов до вечеринок с элитными напитками по тысяче долларов за бутылку. При этом большинство по-прежнему живет от зарплаты до зарплаты, а двадцать миллионов — и вовсе за чертой бедности.

Так, где же обещанная справедливость, так и хочется спросить у серьезных мужчин в дорогих брендовых костюмах, что ежегодно сердечно отмечают День комсомола, либо держат дома на почетном месте бюстик Дзержинского? Ради чего ваши предшественники сто лет назад лишили гражданских прав династию Романовых, а впоследствии практически всю ее уничтожили, похоронив и Русскую империю? Ради этих самых ваших бизнес-джетов и бутылок?

Но где же это ваша свобода-равенство-братство? Вроде бы всех и так — кого нужно — поубивали и пересажали, а потом еще добавили… Где мир без аннексий и контрибуций — как воевали, так и воюем, но все чаще между своими. Где фабрики рабочим, когда на производствах от пролетариев как не зависело ничего, так и по сей день нечего не зависит. Где земля уже несуществующим как явление крестьянам — поначалу забрали землю, а после ее стало некому отдавать.

На эти вопросы записные краснобаи, конечно же, найдут ответы. Что во всем, безусловно, виновата мировая закулиса. Что раньше мороженое было по пятнадцать копеек, а за двадцать пять рублей можно было взять купе до Адлера. Ну а те товарищи, что сейчас купают девочек из своего эскорта в бассейнах с черной икрой, вовсе нам не товарищи, и, конечно же, не настоящие комсомольцы и коммунисты.

А какие настоящие? Те, что террором и страхом загнали население камбоджийских городов в сельские коммуны, заставив жить в бараках и работать от зари до зари, забивая мотыгами до смерти тех, кто падал от слабости или начинал возмущаться? Или те, что уничтожив в свое время миллионы китайских интеллигентов, сейчас занимаются вполне себе бизнесом под прикрытием красных флагов?
На деле вопросы эти так и останутся без ответа, покуда у желающих жить в плену социальных иллюзий не появится понимание того, что Господь изначально создал нас разными — умными и не очень, романтиками и прагматиками, сильными и немощными, веселыми и задумчивыми. Потому как каждый человек — неповторим, но при этом является Образом и Подобием Его. И для каждого из нас у Него хватит любви, понимания и утешения.

«Как тело одно, но имеет многие члены, и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело, так и Христос, — писал в послании к коринфянам апостол Павел. — Ибо все мы одним Духом крестились в одно тело, иудеи или эллины, рабы или свободные, и все напоены одним Духом. Тело же не из одного члена, но из многих. Если нога скажет: я не принадлежу к телу, потому что я не рука, то неужели она потому не принадлежит к телу? И если ухо скажет: я не принадлежу к телу, потому что я не глаз, то неужели оно потому не принадлежит к телу? Если все тело глаз, то где слух? Если все слух, то где обоняние? Но Бог расположил члены, каждый в составе тела, как Ему было угодно. А если бы все были один член, то где было бы тело? Но теперь членов много, а тело одно. Не может глаз сказать руке: ты мне не надобна; или также голова ногам: вы мне не нужны. Напротив, члены тела, которые кажутся слабейшими, гораздо нужнее, и которые нам кажутся менее благородными в теле, о тех более прилагаем попечения; и неблагообразные наши более благовидно покрываются, а благообразные наши не имеют в том нужды. Но Бог соразмерил тело, внушив о менее совершенном большее попечение, дабы не было разделения в теле, а все члены одинаково заботились друг о друге. Посему страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены».

Нужно понять, что все мы обречены на неравенство, но в этом-то и заключается наша уникальность и при разумном подходе — наша симфония. Мир по милости Создателя — это симфония множества разностей, сливающихся в одно общее целое.

И никакого мифического равенства, попытка установить которое неизменно скатывается в раздор, кровопролитие и куда как более серьезное разделение общества, чем то, что наблюдалось до совершения бунта.

Поймем это, попросим прощения у тех, кого предали, вернемся в лоно Матери Церкви с неугасающей лампадой Веры Живой, то одолеем и этот этап истории Русской цивилизации. Ели же нет, по гордыне своей или банальной глупости, то обречены получать по лбу вновь и вновь, и с каждым новым разом удары эти будут все чувствительней.

Сто лет назад под маской борьбы за лучший мир были совершены открытые низость и подлость. Теперь пришло время провести борьбу, но внутри себя, чтобы более ничего подобного в русской истории не повторилось.