От Ливонского ордена к русской губернии. Долгий путь Курляндии в Россию. Часть 1: От Готхарда Кеттлера до Анны Иоанновны

Куршей в латинских хрониках называли «куроны», в русских летописях – «корсь». Они с пятого века нашей эры жили на юго-восточном побережье Балтики.
Русские купцы активно торговали в тех краях. Доказательство – чуть ли не до Первой мировой с того времени были в обращении такие «торговые» слова, как фунт, пуд, берковец, «ливонский фунт» — ровно 20 русских фунтов, «рижская марка» серебра по весу соответствовала русской гривне.
Крестовые походы на Восток ничем хорошим не кончились. Куда-то нужно было девать мужчин, умеющих только одно: сражаться в доспехах, в пешем и конном строю. Требовался новый крестовый поход – и более успешный. Папа Целестин III благословил начало балтийских крестовых походов.
Тевтонский орден, учрежденный в Палестине во время третьего крестового похода, появился на Балтике, потому что его пригласил польский князь Конрад I Мазовецкий. Его земли захватили прусские язычники, а сам он справиться с ними не мог. Интересно, что позвать на помощь рыцарей его надоумила жена. Помните «Слово о полку Игореве»? Так вот, княгиня Агафья была внучкой Новгород-Северского князя Игоря. В 1232 году тевтонские рыцари прибыли в Польшу и стали строить свою первую крепость на правом берегу Вислы. Понемногу они продвигались к северу и всюду возводили свои замки. В 1255 году ими был основан Кёнигсберг.
В 1202 году епископ Альберт основал Орден меченосцев. Орден потерпел от литовцев такое поражение в битве под Сауле 22 сентября 1236 года, что пришлось пожертвовать самостоятельностью – лишь бы вообще уцелеть. Лучшим выходом было – присоединиться к Тевтонскому ордену. Так что стали меченосцы его отделением в Ливонии и были названы Ливонским орденом. Это произошло в 1237 году.
Меченосцы завладели землями куршей в 1267 году, когда уже стали Ливонским орденом. К тому времени были созданы епископства – Рижское, Эзельское, Дерптское и Курляндское. Курляндии еще не было, а епископство уже было…
В середине XV века Тевтонский орден стал вассалом польской короны. Но сильный удар нанесла рыцарям «Реформация». Мартин Лютер, восстав против власти католической церкви, и до рыцарей добрался – 28 марта 1523 года он призвал орденских братьев отказываться от своих христианских монашеских обетов и брать жен.
А в 1558 году ливонец Готхард Кеттлер был избран помощником ливонского ландсмейстера, то бишь магистра. На следующий год он стал магистром, а потом тайно принял лютеранскую веру. Кеттлер – запомним эту фамилию! – был человек смелый и решительный, отличный солдат но, как выяснилось, ловкий интриган.
В XVI веке в центре внимания европейских держав оказалось Балтийское море. Его торговые пути и стоящие в удачных местах порты были жизненно необходимы Швеции, Дании, Польше, Англии, германским княжествам. Ну и Москве, конечно. А правил, когда противостояние обострилось, Россией сам Иван Грозный. Его противником стал одряхлевший Ливонский орден. Он обязался платить русскому царю так называемую «юрьеву дань» дань за город Юрьев (Дерпт), ранее принадлежавший Новгороду, и предоставить русским купцам право свободной торговли в Ливонии. Но слова рыцари не сдержали. Скопился долг. Чем не повод для войны?
Вдобавок, весной 1557 года царь Иван поставил на берегу реки Наровы порт, но Ливония и Ганзейский союз не пропускали туда купеческие корабли из европейских стран, вынуждая коммерсантов причаливать в ливонских портах.
Началась Ливонская война. Русская армия разгромила Ливонский орден, рыцарская армия фактически перестала существовать. Одним из итогов войны стало создание в 1561 году Курляндского герцогства под протекторатом Польского короля Сигизмунда. Готхард Кеттлер ухитрился договориться с польским королем Сигизмундом II Августом, и тот признал его герцогом Курляндским. Курляндия включала в себя территории, прежде управлявшиеся рыцарями, между Даугавой, морем и Литвой. Рыцари использовали польские ресурсы, чтобы отбиться от русского натиска.
Готхард Кеттлер выбрал для создания собственного герцогства не самое лучшее время. Фактически его действия были ловлей рыбки в мутной воде. Курляндское дворянство не желало ему повиноваться. Помещики сообразили, что судьба дает им отличный шанс, и заставили новоявленного герцога подписать так называемую «Привилегию Готхарда». По этому правовому акту все прежние ленные имения ордена перешли в частную собственность помещиков. Дворянство было также освобождено от каких-либо податей и повинностей. Потомки Кеттлера занимали курляндский престол.
В 1582 году в деревне Киверова Гора между Россией и Речью Посполитой был подписан Ям-Запольский мирный договор — один из дипломатических актов, завершивших Ливонскую войну 1558—1583 годов. Потом были еще сражения между русскими и шведскими войсками, наконец, в 1583 году Россия и Швеция заключили Плюсское перемирие. Оно было невыгодным для России – страна потеряла несколько городов. Через несколько лет они будут возвращены царем Федором Ивановичем, Курляндия же останется за Польшей.
В первой трети XVII столетия Курляндия была охвачена волнениями и сотрясалась династической борьбой за престол. Так что курляндским герцогам было не до дружбы с Россией, а в России царила великая Смута, потом долго длилось восстановление, и стране было не до Курляндии. И все же началась цепочка, на одном конце которой был Готхард Кеттлер, а на другом – российский царь Николай II.
Как это возможно?
Сын одного из герцогов курляндских Вильгельма, Якоб, имел несколько дочерей. Старшая, Мария Амалия, в 1673 году вышла замуж за ландграфа Карла Гессен-Кассельского и родила мужу 14 детей. Их дочь Мария Луиза в 1709 году вышла замуж на принца Оранского. И дальше потомки Готхарда Кеттлера роднились с немецкими герцогами, пока не появилась на свет принцесса Гессенского дома Максимилиана Вильгельмина Августа София Мария Гессен-Дармштадт. Она стала женой наследника российского престола и получила новое имя – Мария Александровна. Когда наследник в 1856 году стал российским императором Александром II, то она сделалась императрицей. Ее внуком был последний из российских государей династии Романовых – Николай II.
Из всех властителей Курляндии Якоб Кеттлер был лучшим.
Он родился 28 октября 1610 года в Гольдингене (Кулдига) и рано остался без родителей. Якоб в юности много путешествовал, проехал по Германии, побывал в Англии, подружился с английским королем Карлом I и его семьей, позднее переписывался с ними. В 1636 году он провел некоторое время в Амстердаме и Париже, а в начале 1637 года он возвратился в Курляндию.
И вот что интересно – в Амстердаме будущий герцог прямо-таки поселился на судоверфях. Уже тогда он решил – у Курляндии будет свой флот. Для нужд кораблестроения герцог строил верфи и мануфактуры, одних канатных дворов – 85, смолокурен – сотня. И, действительно, флот был создан. Якоб продавал корабли даже «владычице морей» — Англии. Деньги он извлекал решительно из всего – в Курляндии чеканилась монета не только для нужд герцогства, но и для Польши. О маленькой Курляндии узнала вся Европа. Услугами курляндского флота пользовалась даже богатейшая Венецианская республика.
На российском троне был молодой и деятельный царь Алексей Михайлович. Он мечтал о выходе к Балтийскому морю. Царскому дипломату Афанасию Лаврентьевичу Ордину-Нащокину или кому-то из его круга пришла в голову идея: порты на Балтике не обязательно завоевывать, их можно брать в аренду, да еще вместе с кораблями.
Оставалось договориться с герцогом Якобом…
Понимая, что близится большая война, Якоб постарался договориться со всеми соседями. В 1654 году он получил для себя и своих потомков достоинство германского имперского князя. Надо полагать, не бесплатно. В том же году успел получить обещание от шведской королевы Кристины, что Швеция никогда не нарушит нейтралитета Курляндии. Вскоре началась русско-польская война из-за присоединения Малороссии к Москве. Якоб ухитрился в 1655 году получить такие обещания от России и Польши.
До той поры Якобу не удавалось наладить настоящие контакты с Россией. Он взялся за это важное дело в 1645 году. У него были торговые партнеры в Москве, немецкие купцы, которые должны были помочь его посланнику в незнакомой и опасной Московии. Посланником стал Фридрих Иоганн фон дер Рекке. Кроме инструкций, он получил двух породистых лошадей для подарка молодому русскому царю по случаю его восшествия на престол. Были и другие предложения, от возможности вербовать в Курляндии солдат для царский армии до услуг свата – Якоб брался устроить союз Алексея Михайловича с одной из дочерей умершего короля Богемии. А просил герцог право свободной торговли в Московии и такую «мелочь», как открытый путь в Персию. Еще посланник получил задание купить верблюдов для зверинца. Но Фридриха Иоганна фон дер Рекке в Россию не пустили. Его господин хотел был мил и хорош для всех, в том числе оказывал помощь полякам, когда те воевали с Россией…
Были и другие попытки как-то договориться с царем, Но Алексей Михайлович, как теперь говорят, держал дистанцию.
С началом русско-польской войны Курляндия приобрела для России более важное значение
В 1654 году армии русского царя и гетманское казачье войско Богдана Хмельницкого вытеснили поляков с немалых территорий – Смоленщины, земель нынешней Белоруссии и значительной части земель современной Украины. Взяв Витебск и Полоцк, они перекрыли для противника возможность двигаться по Даугаве в сторону Риги, которая тогда принадлежала шведам.
17 мая 1656 года Россия вступила в войну со Швецией. А точнее сказать, это было начало всеобщей войны по принципу «все против всех». Россия – против Польши и Швеции. Швеция – против России и Польши. Польша – против Швеции и России. Как в этакой обстановке лавировать курляндскому герцогу?
В январе 1656 года Ордин-Нащокин развернул переписку с Якобом о совместных антишведских действиях, организовал разведку сил противника и определял возможные пути продвижения русской армии вглубь неприятельской территории. 3-9 апреля в столице Курляндского герцогства Митаве князь Даниил Мышецкий, только что назначенный российским посланником в Бранденбурге и Дании, вел переговоры о создании антишведской коалиции.
Потом в Митаву примчался шведский командующий Магнус Делагарди. Угрожая оккупацией герцогства, он добился от герцога Якова устного признания шведского протектората над Курляндией на время войны. Но Якоб, видимо, не считал себя связанным таким обещанием и вскоре отказался от данных Делагарди обязательств. К царю Алексею Михайловичу был направлен посол Ю. Фиркс с просьбой о защите Курляндии русской армией. Он также сообщил о готовности курляндцев торговать с Россией. В данном на это ответе Курляндии было предложено перейти в российское подданство, а о торговле говорилось, что «курляндские купцы всегда беспрепятственно торговали в России и поэтому царь охотно подтверждает это право».
4 августа Якоб принял у себя в Митаве Ордина-Нащокина. Герцогу было предложено склонить рижан к сдаче русским города без боя и обещано, что русские войска ему ущерба не нанесут. Якоб обещал «всячески помышлять о сдаче Риги». 21 августа русское войско подошло к Риге.
А 9 сентября Россия и Курляндия заключили соглашение из 15 пунктов. Главное место в нем занимали статьи о российско-курляндской торговле и о превращении Митавы в центральный пункт российской торговли с Западом.
Осада Риги затянулась. Город имел первоклассные по тем временам укрепления: вал, ров с водой, бастионы, достаточно прочные стены — русская артиллерия так и не смогла пробить в них ни одной бреши. Наступила осень, она оказалась холодной и дождливой. Начались перебои в доставке продовольствия в лагерь осаждавших. Кроме того, у России не было флота, поэтому морские подступы к Риге не были отрезаны. Шведам удалось прислать в Ригу караван судов с подкреплением – войском, боеприпасами, продовольствием. Штурм города, на котором настоял Алексей Михайлович, оказался неудачным. 5 октября царь приказал отступить от Риги.
Шведы пытались взять реванш, но были разбиты под Псковом и под Гдовом. Шведский король понял – нужно сделать передышку. Переговоры о трехлетнем перемирии закончились 20 декабря 1658 года подписанием Валиесарского договора (по названию небольшой деревушки Валиесари близ Нарвы). За Россией сохранялись все территории в Прибалтике, занятые ею до 21 мая 1658 года. Швеция также обязалась не поддерживать Польшу в ее войне против России.
В 1657 году продолжились переговоры о переходе Курляндии в российское подданство.
И в том же году 16 августа скончался казачий гетман Богдан Хмельницкий. Эта смерть имела для России самые скверные последствия, хотя они обнаружились не сразу.
В начале 1658 года герцог Якоб направил А. Л. Ордину-Нащокину проект договора из 10 статей «О подданстве курляндского князя Якубуса в Российскую державу». В соответствии с 1-й статьей договора Курляндское герцогство переходило в подданство и «в полную совершенную оборону» России. Но из-за активного противодействия Швеции фактического присоединения Курляндии к России не произошло. Шведы были сильно недовольны герцогом и обвиняли его в том, что он настроил Россию против Англии и Швеции.
Преемник Богдана Хмельницкого Иван Выговский резко изменил внешнеполитический курс Гетманщины – он решил отойти от России и вернуться к Польше. А.Л.Ордин-Нащокин, предвидя войну, предлагал Алексею Михайловичу отдать Украину полякам и бороться против Швеции за Прибалтику. Однако для царя вернуть православное население Малороссии под власть католической Польши казалось преступлением перед братьями по крови и вере. Было решено вывести из войны Швецию, отдав ей Прибалтику, и продолжать войну с Польшей за Малороссию.
В ночь с 29 на 30 сентября 1658 года шведы захватили Митаву и взяли в плен герцога Якова. Вскоре они заняли всю Курляндию. Герцог должен был передать замки Доблен и Бауск шведам и в ноябре все герцогское семейство было переведено в Ригу. Так и кончились все проекты Якоба и Алексея Михайловича.
Но герцог Якоб твердо отказывался признать верховную власть Швеции. Так как другие верховные советники тоже были арестованы, то управление герцогством перешло к ландмаршалу Вильгельму Руммелю.
Но крестьяне, возмущенные насилиями и притеснениями со стороны шведов, стали собираться в отряды и готовились к народной войне. Хитрый курфюрст Бранденбургский перешел на сторону Польши и повел свои войска в Курляндию – выгонять шведов. Польский король тоже в стороне не остался.
В начале 1660 года один замок Бауск остался в руках шведского короля. И Швеция, еще до истечения срока перемирия, несмотря на свои обязательства по Валиесарскому договору, заключила в 1660 году с Польшей Оливский мирный договор. Россия оказалась одна против всех.
10 апреля 1660 года Якоб подписал в Ивангороде акт, которым признавал условия мира и дал обещание, что он не будет мстить Швеции. И отправился с семьей домой – в Курляндию.
Всюду он видел развалины, заводы стояли, его лучшие мастера, среди которых было много голландских корабелов, или погибли, или были изгнаны. Флота – нет, торговля уничтожена, что с заморскими колониями – непонятно.
Герцог с неожиданной энергией взялся за работу. Он хотел восстановить все – и верфи, и промышленность. И кое-что даже получилось.
Точку в российско-курляндских отношениях поставил Кардисский мир. Царь пожертвовал выходом к Балтике ради спасения Малороссии. Восстанавливалась граница, предусмотренная Столбовским миром 1617 года, навязанным России Швецией после Смутного времени.
Слишком поздно Якоб понял одну простую истину: для правителя главное – достойный наследник, чтобы было кому передать не только трон, но и налаженное хозяйство. У герцогской четы родилось пятеро сыновей и четыре дочери. Двое детей умерло в младенчестве. Воспитателями эти родители были плохими. Потом Якоб расхлебывал то, что детей растили чужие люди.
Якоб умер 1 января 1682 года. Трон достался старшему из сыновей – Фридриху Казимиру. Молодому герцогу было 32 года. Столько же было и самому Якобу, когда он унаследовал курляндский трон.
Менее всего Фридрих Казимир думал о том, чтобы перейти в российское подданство или хоть познакомиться с русским царем. Но судьба любит пошутить.
Семейство жило в Митаве, не слишком обременяя себя государственными делами, и в один прекрасный день из Риги донеслась странная весть – к границе Лифляндии движется обоз московитов. По сведениям, поступившим к рижскому губернатору Эрику Дальбергу, это было посольство русского царя, направлявшееся в Европу.
Формально его возглавляли три дипломата – женевец Франц Лефорт, главный любимчик русского царя в Немецкой слободе Москвы (она же – Кукуй-слобода), возведенный в чин генерала и адмирала (при том, что флот еще только зарождался); князь Федор Голицын и думный дьяк Прокофий Возницын.
Нетрудно представить себе растерянность Дальберга, когда ему донесли: русское посольство, которое он был обязан красиво принять в Риге, уже прибыло к пограничному пункту – Псково-Печерскому монастырю, и в его составе замечен молодой человек подозрительно высокого роста и сильно смахивающий лицом на те гравированные портреты царя, которые уже появились в Европе…
По документам этот незнакомец числился десятником Петром Михайловым.
Дальберг понимал, что возможны сюрпризы. Опять же, нет дипломатического протокола для встречи монарха, который странствует инкогнито, плохо примешь – будут проблемы с Московией, слишком хорошо примешь – шведский король не похвалит. Дальберг героически улегся в постель, объявил себя больным и пролежал так, пока царь Петр I не покинул Ригу.
Особо тут задерживаться царь не собирался. Он спешил в Европу. Но помешала Даугава. Начинался ледоход. Петр с посольством опоздал на пару дней – пешком через реку еще можно было перебежать, а переправить на санях обоз – уже нет. А обоз был основательный – 250 человек и тысяча саней.
В Риге Петр впервые в жизни увидел крепость со всеми новинками европейской фортификации, он отправился осматривать строящиеся бастионы, и там ему не только пригрозили, что по любопытствующим будут стрелять, но даже пальнули со стены для острастки.
Ночью 8 апреля случилось что-то загадочное. До сих пор неизвестно, что именно напугало Петра до такой степени, что он в самый ледоход на баркасе переправился через Даугаву, добрался до Митавы и там уж дождался остального посольства. Возможно, он решил, что вслед за предупредительным выстрелом может последовать далеко не предупредительный арест. Хотя меньше всего Дальберг собирался арестовывать русского царя – что бы он стал делать дальше с таким узником?
Московитов в Митаве поместили на хорошем постоялом дворе, а когда прибыли Лефорт, князь Голицын и Возницын, в митавском замке их приняли по всем правилам этикета.
А потом была Северная война…
Курляндия в первые годы войны стала настоящим театром военных действий. Сперва ее летом 1701 года захватил шведский король Карл XII, занял Митаву и Бауск, построил там новые укрепления. Потом летом 1705 года пришли русский войска под командованием Бориса Петровича Шереметева. Шведский генерал Левенгаупт одержал над ними победу при Гемауэртгофе, после чего, однако, шведы отступили за Двину, а русские заняли Бауск и Митаву. В январе 1706 года Карл XII запер в районе Гродно русское войско под командованием Огильви, русские ушли из Курляндии, и ее вновь занял Левенгаупт.
Вдова царя Ивана V, брата царя Петра, царица Прасковья с тремя дочерями в это время жила в Санкт-Петербурге. Ей поневоле приходилось следить за политическими новостями. Радостным было известие о победе в Полтавской баталии. И вот царь Петр, встретившись в октябре 1709 года в Мариенвердере с прусским королем Фридрихом I, принял воистину европейское решение. До того политические союзы русских царей с иностранными монархами уже более века не скреплялись браками. Но Курляндия была царю необходима, и царь с королем договорились: юный курляндский герцог Фридрих Вильгельм, сын Фридриха Казимира, должен жениться на одной из племянниц Петра.
Выбрали царевну Анну. Ее никто не спросил. Фридриха Вильгельма тоже никто не спросил. Дядя-король приказал – надо жениться. В 1710 году, когда уже и Рига стала русской, юный курляндец приехал в Санкт-Петербург. Ему было восемнадцать лет, царевне Анне – на полгода меньше.
11 ноября 1710 года их обвенчали. А перед венчанием был заключен договор, по которому Фридрих-Вильгельм обязывался в случае войны соблюдать по отношению к России доброжелательный нейтралитет, а также содействовать торговым сношениям между Россией и Курляндией и обеспечить русским купцам свободный проезд в Западную Европу. Для герцога самым важным было получение 40 тысяч рублей приданого Анны Иоанновны и 160 тысяч рублей ссуды, на которые он хотел выкупить заложенные имения. То есть, жениха для царевны фактически купили. Это было необходимо: пусть вся Европа видит, что российские знатные невесты появились на «брачном рынке».
Свадебный пир Петр устроил во дворце Меншикова на Васильевском острове Санкт-Петербурга, венчали по православному чину. Пиры и торжества растянулись на два месяца. Видимо, молодожен утратил чувство меры и заболел, затем простудился. Петр решил отправить его с молодой женой в Курляндию.
Фридрих Вильгельм и Анна выехали 20 января. Доехали до мызы Дудергоф, и там герцог скоропостижно скончался.
Это было очень некстати. Вроде бы и появилась у курляндцев русская герцогиня, но править герцогством стал дядя покойного Фридриха Вильгельма – брат его отца Фердинанд, живший тогда в Данциге. В Митаву он не поехал, а управлял герцогством дистанционно, не столько при помощи советников герцогства, сколько через своих доверенных лиц.
Поскольку Северная война была еще не закончена, Петр I не рискнул силовым путем аннексировать Курляндское герцогство, но и отдавать его тоже не хотел. По его приказанию в Митаву была отправлена на жительство вдова Фридриха-Вильгельма с «ограниченным контингентом» русских войск. И образовалось странное положение. Формально герцогом был Фердинанд, вдову племянника он всерьез не воспринимал, польское дворянство в Курляндии пыталось вернуть край Речи Посполитой, а «русская» партия из немецких дворян соответственно ориентировалась на Петербург.
Осуществить программу-максимум, сделать Анну полновластной герцогиней, пока не получалось. Была программа-минимум – добиться от курляндского ландтага выделения ей вдовьей части из герцогских имений.
Анне по строгому приказу дяди пришлось сидеть в Митаве, пока не найдется другой жених, и ждать окончательной победы русского оружия в Северной войне.
Курляндское дворянство понимало, что от Петра можно ожидать любых сюрпризов. Выдаст он герцогиню Анну за кого-то из своих фаворитов – и принимайте, господа, нового герцога, который отнесется к вам без всякого уважения.
Основания для страхов имелись – к Курляндии проявлял интерес сам Александр Данилович Меншиков.
По брачному договору Анна Иоанновна имела право на ежегодный доход с Курляндии в 40 000 рублей. Сама она, еще почти ребенок, не готовый к стычкам с упрямыми курляндцами, никогда бы этих денег от них не получила – они делали все, чтобы брачный договор был расторгнут. И Петр послал на помощь племяннице опытного человека – Петра Михайловича Бестужева-Рюмина. Петр лично убедился в его дипломатических и хозяйственных способностях. Потому и назначил его обер-гофмейстером и генерал-комиссаром вдовствующей герцогини. Бестужев-Рюмин сперва занимался денежными и хлебными доходами вдовой герцогини, потом Петр велел ему ехать в Ригу «для присматривания политических дел».
Обер-гофмейстер поддерживал сторонников самостоятельной Курляндии. И он же додумался до ловкого хода – выкупить на имя герцогини земли, принадлежавшие ее мужу и отданные в залог курляндским баронам. Царь согласился, выкуп состоялся, причем нужные для этой операции 87370 талеров были выданы из русской казны. Для возмещения убытка их отдали в аренду с 1722 года, рассчитывая вернуть всю сумму в шесть лет. Так Анна Иоанновна стала богатейшей курляндской землевладелицей.
Герцог Фердинанд и поляки стали оспаривать эту сделку как незаконную, поскольку-де герцогские земли не могли быть уступлены иностранцам. Но можно ли считать вдову их герцога иностранкой? Началась новая тяжба. Царь дал Бестужеву-Рюмину мудрый совет: если курляндцы будут слишком строптивыми, то надобно ввести в Митаву полк русских драгун.
И тут «прорусская партия» окончательно решила выдать Анну Иоанновну замуж. Но жених должен быть мужчиной с характером и далекий от прусских и польских интриг, желательно – опытный полководец. Женихи из маленьких немецких княжеств не годились – они слишком легко стали бы игрушками в руках монархов крупных держав.
На очередной тайной встрече при закрытых дверях прозвучало имя: Мориц Саксонский.
Сын польского короля – неплохо. Незаконнорожденный? Но официально признан отцом. Человек, служивший в польской, австрийской и саксонской армиях, а ныне попавший в королевскую армию Франции, пользующийся покровительством самого короля Людовика XV, знающий толк в европейской политике, пожалуй, достоин герцогского трона.
А меж тем в далеком Санкт-Петербурге тяжело заболел и вскоре скончался российский император Петр I. Это была приятная новость для половины Европы. В частности – возникла возможность вывести Курляндию из-под влияния России.
Меншиков после смерти царя и друга стал фактическим хозяином страны, командуя императрицей Екатериной I. Бестужев-Рюмин хитрил и лавировал между курляндским сеймом и Меншиковым. Наконец Меншиков сам отправился сперва в Ригу, потом в Митаву. Он собирался заставить Анну Иоанновну отказаться, вопреки желанию ее подданных, от саксонского жениха (который к тому времени и в Курляндию успел приехать), и сердце вдовы покорить.
Меньшиков в Митаве собрал депутатов сейма, говорил с ними дерзко, грубо, угрожал ссылкой в Сибирь и занятием края русскими войсками. Курляндцы притихли.
Затем хитрый Меншиков затеял переговоры с Морицем Саксонским, но тот предложил ему нечто вроде «русской рулетки» — кто будет утверждён королём Польши в звании герцога Курляндии, даёт отступную сумму другому. При этом Мориц обещал сопернику дать рекомендательное письмо к отцу. Меншиков поверил и был жестоко обманут. Мориц сообщил в Петербург вице-канцлеру Остерману об угрозах Меньшикова депутатам курляндского сейма. По этому поводу заседал Верховный тайный совет, и было решено, что такая карательная экспедиция сильно обострит отношения с Польшей. 10 июля Меншикову предложили вернуться в Санкт-Петербург. Стоило ему уехать, как курляндское дворянство воспряло духом.
Вернувшись в Ригу, перед отъездом в Санкт-Петербург, Меншиков отправил в Митаву 800 солдат с приказанием полонить Морица Саксонского в доме, им занимаемом. Нападение последовало в глубокую ночь, митавских обывателей разбудила стрельба. При Морице состояло 60 солдат, он принял бой. Свалка длилась недолго, прибежали лейб-гвардейцы герцогини и разогнали бойцов. На поле боя осталось шестнадцать трупов.
С Анной Иоанновной Меншиков поговорил очень сурово – это он умел.
Мориц еще больше года обретался в Курляндии, смущая душу Анны Иоанновны и участвуя в интригах курляндского сейма. Он не терял надежды. Кончилось все тем, что в конце лета 1727 года в Курляндию для «наведения порядка» во главе войска из 5 полков отправился генерал-аншеф П.П. Ласси. Мориц Саксонский укрепился со своими сторонниками на острове Османтен, но при появлении русских солдат бросил всё и сбежал во Францию.
Все вернулось на круги своя – герцогиня не замужем, Бестужев-Рюмин при ней, Мориц – в Париже, Курляндия – в подвешенном состоянии между Россией, Польшей и Пруссией.
Когда умерла Екатерина I, на Бестужева-Рюмина поступил в столицу очередной донос, пришлось ехать объясняться. Оставленная без присмотра курляндская герцогиня повздыхала – и обратила внимание на брата своей фрейлины, красавчика и лихого наездника. Это был Эрнст Бирон (Бирен).
История возвышения фаворита императрицы Анны Иоанновны достаточно известна.
На коронацию Петра II герцогиня Курляндская явилась в Москву в сопровождении Бирона. А в 1730 году молодой российский император неожиданно скончался, не оставив наследников.
Существовало завещание императрицы Екатерины I. Оно предусматривало право на престол дочери Петра Великого – Елизаветы. Но Елизавета родилась, когда ее родители еще не были повенчаны. И члены Верховного тайного совета, делами в котором заправляли любимцы покойного царя князья Долгоруковы, были в замешательстве: они никак не могли найти подходящей для них кандидатуры на трон. Неожиданно вспомнили об оттесненных Петром I от престола представителях династии царя Ивана V (старшего брата!) и, в частности, о его четвертой дочери герцогине Курляндской Анне Иоанновне. Это была отличная кандидатура – всем казалось, что она будет безмерно благодарна за российский престол и станет беспрекословно выполнять все указания Верховного тайного совета.
Скромную курляндскую вдову следовало «назначить» императрицей Всероссийской при условии, если она подпишет особые условия — кондиции, которые кардинально ограничивали бы ее власть. Таким образом, Верховный тайный совет оставался бы во главе государства и Долгорукие могли бы и далее по своей воле заправлять главнейшими делами в России. Члены Верховного тайного совета, составив длинное письмо, направили его в Курляндию. Анне Иоанновне поставили условия: в брак не вступать, преемников не назначать, свою курляндскую челядь, включая Бирона, в Москву с собой не везти. Князь Василий Лукич Долгорукий, приехавший в Митаву и привезший с собой «кондиции» (условия верховников), даже позволил себе выгнать из кабинета Анны Иоанновны вошедшего без позволения Бирона, – дабы беседовать с ней наедине.
«Кондиции» были так ловко составлены, что власть в России практически переходила к десятку знатных семейств, а Анне Иоанновне доставались трон, корона и деньги на содержание двора.
Долгая и скучная жизнь в Курляндии научили эту женщину терпению. К тому же, она знала, что замысел «верховников» из тайного совета взбаламутил и Москву, и Санкт-Петербург.
Когда Долгорукий привез Анне в Митаву «кондиции», она их 25 января подписала и собралась в дорогу. А 25 февраля 1730 года, сразу после коронации, собственноручно «изодрала» «кондиции» на глазах «верховников» и дворян. 4 марта Верховный тайный совет был упразднен, а семейства Голицыных и Долгоруких, зачинщиков этой авантюры, подверглись репрессиям. Бирон сделался при новой императрице всесильным временщиком, от которого пострадали многие семейства русского дворянства.
Когда новость дошла до Митавы, курляндцы изумились: что же теперь с ними будет? Не вздумала бы российская императрица мстить тем, кто относился к ней без должного уважения! И как же быть с герцогским троном? Выбирать другого герцога опасно, жить вообще без герцога или хоть герцогини тоже как-то странно. Решили подождать – что из всего этого получится.
В 1737 умер бездетный Фердинанд, последний представитель прежнего герцогского дома Кеттлеров. Польша, основываясь на условиях гродненского сейма 1589 года, требовала присоединения Курляндии к своим владениям. Между тем еще Петр Великий поставил Курляндию на положение не польского (как было формально), а русского вассального герцогства.
Анна Иоанновна решила сделать своему фавориту царский подарок. Она презентовала ему Курляндию. Даже не подумав спросить, а нравится ли это курляндцам…

Далия Трускиновская
(публикуется в сокращении)