Индустриализация 30-х годов ХХ века превратилась для сторонников большевистского режима в своеобразный фетиш. «Мы превратили аграрную отсталую страну в передовую техническую державу. Цена вопроса не важна, важно, что к началу второй мировой войны у нас были танки и самолеты». Воистину, война все спишет. Однако, рассказывая о достижениях Советского Союза, его современные адепты порой забывают истинные причины побудившие руководство коммунистической партии заняться ускоренным социальным развитием страны.
Можно обратить внимание на следующий факт, почти одновременно с объявлением программы ускоренной индустриализации страны, советское руководство организует компанию террора против национальных инженерных и научных кадров. Историкам политических репрессий хорошо знакомы как «Академическое дело», так и «дело Промпартии», которые стоили стране тысяч жизней высококвалифицированных специалистов. На тех, кто не попал под удар советских карательных органов, обрушилась кампания хорошо организованной общественной травли, известной как «спецеедство». На первый взгляд сочетание этих процессов выглядит парадоксом – если взят курс на индустриализацию страны, то инженерные кадры должны стать объектом пристального внимания и заботы, а отнюдь не репрессий.
Разгадка становится понятной, если вспомнить, что в своей политике большевики руководствовались не столько реальными нуждами страны, сколько «единственно верным марксистским учением». Строительство заводов и фабрик должно было, в первую очередь, изменить социальную структуру советского общества, увеличить численность и долю промышленного пролетариата, приблизить построение коммунистического общества. Эта задача считалась не менее важной, чем увеличение промышленного производства или снабжение армии современными видами оружия. Старая техническая элита подлежала замене на новую, советскую, пусть и не столь квалифицированную. Пафос индустриализации в советской прессе того времени – это гордость от того, что пролетариат сам, без помощи чуждых спецов и иностранцев сумел построить заводы, фабрики и т.д.
За реализацию идеологических парадигм большевизма приходилось платить и платить много. Рассмотрим, к примеру, реализацию такого проекта как строительство Горьковского автомобильного завода – ГАЗа. В обычных условиях достаточно было предоставить компании «Форд» разрешение на строительство завода. Российский рынок был весьма привлекателен и американская компания сама вложила бы средства в создание и развитие производства. Именно так появились фордовские заводы в Германии, Великобритании, Франции и других странах. Но советское руководство не могло допустить, чтобы на территории социалистического государства появилось предприятие, принадлежащее капиталисту. Поэтому оно само вложило громадные средства, чтобы купить завод по производству автомобилей и лицензии на право их производства. Форд торговался и ставил не только денежные условия. Так американцы настояли на отказе советских предприятий от выпуска автомобилей собственной конструкции. И вплоть до середины 40-х годов с конвейеров наших автозаводов сходили только копии американских машин.
Другим важным мотивом, нашедшем свое отражение в идеологии и понимании индустриализации, было соревнование с капиталистическим миром и отдельными его странами в разных сферах производства. На первый взгляд, такое соревнование лишено всякого смысла, ведь заводы и фабрики строятся не для олимпийских игр, а для удовлетворения потребностей страны. Что с того, что кто-то делает больше, если мы делаем столько, сколько нам нужно? Никогда в дореволюционной России никому не приходило в голову выдвигать идею о соревновании с теми же США на предмет, кто больше выплавит стали или выкачает нефти. Но для коммунистов важно было доказать, что социалистическая экономика превосходит капиталистическую (так учили Маркс и Ленин), а наглядным доказательством этого превосходства и должны были служить количественные показатели. Количественные показатели хорошо смотрелись на страницах журналов и плакатах. В 1940 году СССР вышел на второе место в мире по производству грузовых автомобилей (отчасти потому, что воюющие европейские страны увеличили выпуск бронетехники). Но основу советского автопарка составляли фордовские грузовики ГАЗ-АА и ГАЗ ММ грузоподъемностью в полторы тонны – слово полуторка тогда стало нарицательным. Отечественная промышленность не умела делать ни тяжелые грузовики, с грузоподъемностью больше 6 тонн, ни полноприводные грузовые машины, в которых так нуждалась армия. В годы войны эту проблему решили с помощью поставок из-за океана и долго еще американские студебекеры оставались королями отечественных дорог.
Приоритет количественных показателей над качеством продукции вместе со спецеедством и социалистическими подходами в образовании привел к деградации отечественной инженерной школы. В послевоенное время удалось создать несколько областей, в которых отечественным конструкторам было позволено творить свободно, но в остальных технологическое и качественное отставание от других стран стало нарастать и усугубляться.
В 70-е годы ХХ века, когда социалистическая идея дискредитировала себя в глазах советского общества, и был придуман миф о рациональных мотивах индустриализации 30-х годов. Другой его стороной стал миф об отсталой и архаичной экономике Российской Империи. Клевета на прошлое была необходима советским идеологам, так как если проигрыш в техническом развитии западным странам еще можно было хоть как-то объяснить, то сравнение с дореволюционной экономикой выходило за все рамки допустимого.
В начале ХХ века Российская Империя входила в пятерку наиболее высокоразвитых государств планеты. Ее соперниками были США, Германская империя, Франция и Великобритания. По некоторым показателям – добыча и переработка нефтепродуктов, Россия опережала своих соперников. Империя умела производить все самые сложные технологические продукты того времени – автомобили, броневики радиостанции, крупные военные корабли, подводные лодки, дирижабли, аэропланы, тяжелую артиллерию и т.д. Конечно, масштабы производства отдельных видов продукции могли заметно уступать таковым в других странах. У российской промышленности были свои «узкие места», но говорить о принципиальном отставании или техническом разрыве не приходится.
Это обеспечивалось одной из лучших в мире систем подготовки научных и инженерных кадров. Уровень технического образования был очень высоким. Его организаторы руководствовались простым принципом – один хороший инженер может сделать то, что не сделает и десяток недоучек. Качеству образования отдавался безусловный приоритет над количеством. Это позволяло русскому инженерному корпусу не только быть на уровне быстро развивающейся техники начала века, но и самим реализовывать смелые технические решения. Изобретение радио, создание и серийное производство первых в мире многомоторных самолетов – наглядные тому примеры.
Революционные события и советское правление привели к потере технических компетенций и утрате многих важных технологий. Это наглядно заметно в такой сфере, как создание морских вооружений. В начале ХХ века Россия умела самостоятельно разрабатывать и строить боевые корабли всех типов, от линкоров-дредноутов до подводных лодок. В 1909 году принимается решение о строительстве линейных кораблей для балтийского флота. Через пять лет все четыре корабля типа «Севастополь» вошли в строй. Еще быстрее строились черноморские линкоры типа «Императрица Мария». Заложенные в 1911 году, они вошли в строй к 1916 году, не смотря на трудности военного времени.
В 1936-м году советское правительство приняло решение о строительстве линейных кораблей типа «Советский Союз». Закладка головного линкора состоялась в 1938 году. К 1941 году корабль не только не был достроен, но даже не был спущен на воду, его готовность составляла 19%, т.е. советская промышленность собиралась строить линкор на протяжении 10 лет!

Но дело даже не в линкорах. Вернее, не только в них. Построить корабль размером сравнимым с «Севастополями» советская судостроительная промышленность смогла только в 60-е годы ХХ века!
Сторонники красных скажут, что СССР был сухопутной державой и не мог уделять флоту большого внимания (не менее сухопутная Российская Империя почему-то могла). Но вот другая сфера, важность которой не зависит от географии – производство артиллерийских орудий большого калибра. С 1907 по 1917 год промышленность Российской Империи выпустила 156 305-мм орудий образца 1907 года, поступивших на вооружения линейных кораблей и береговой артиллерии. С 1930 по 1939 год ни одного орудия подобного калибра советская индустрия выпустить не смогла.
Итогом советской индустриализации стало тотальное отставание нашей страны в технологическом и научном отношении от Европы и США столь наглядно обозначившееся к 80-м годам двадцатого столетия. Отставания, которое России предстоит еще преодолеть. И здесь весьма уместно обратиться к опыту Российской Империи как образцу для подражания, а советский рассматривать, как глубокую ошибку, из которой стоит извлечь уроки.

Александр Музафаров