Александрийских гусар начинается в восемнадцатом веке. Сперва он был легкоконным, потом в 1796 году стал гусарским, потом его сделали драгунским… К началу Первой мировой войны это был 5-й гусарский Александрийский Её Величества Государыни Императрицы Александры Фёдоровны полк.
По цвету ментиков, доломанов и чакчир (узких гусарских штанов) этих лихих всадников называли «Черными гусарами». Прозвище «Бессмертные гусары» Александрийцы получили в эпоху наполеоновских войн.
Александрийцы входили в состав русско-прусского корпуса под командованием фельдмаршала Блюхера, как известно, подслеповатого. После одной из лихих атак фельдмаршал приветствовал Александрийцев, перепутав их с гвардейскими прусскими лейб-гусарами, тоже носившими черные мундиры:
— Привет вам, «гусары смерти»!
— Ваше превосходительство ошиблись. Мы не «гусары смерти», — возразил полковник князь Мадатов:
— А кто же вы тогда?!
— Мы — Бессмертные гусары!
Лихой ответ командира Александрийцев очень понравился императору Александру I.
«Черные гусары» неформально переняли у прусских лейб-гусар их старую эмблему — изображение «адамовой головы». То есть – серебряный череп со скрещенными костями. Тогда он считался символом проявленной в бою храбрости, самопожертвования и готовности отдать жизнь за Отечество. И, естественно, молодые офицеры норовили приспособить эту мрачную эмблему и к мебели, и к столовым приборам. Через сто лет нагрудным знаком «Черных гусар» стал мальтийский крест с черепом в середине.
«Бессмертные гусары» были очень известны в России: в этом полку служили и поэт Николай Гумилев, за отвагу в бою получивший 2-й знак отличия военного ордена – Георгиевского креста, и будущий маршал Финляндии Карл Маннергейм, и писатель Михаил Булгаков – он был полковым врачом. «Бессмертным» был и сам наследник русского престола царевич Алексей, зачисленный в гусары с трехлетнего возраста.
Когда началась Первая мировая война, общий патриотический подъем был таков, что в армию ушли добровольцами самые неожиданные люди. Так оказался на войне известный в то время оперный певец Владимир Сабинин. Правда, воевал он недолго – вернулся на сцену. И начал исполнять песенку про гусар-усачей. В 1915 году она была опубликована и… ушла в народ. Автором текста и музыки значился Сабинин, но уже тогда это удивляло слушателей — до того его собственные песни были совсем другими по характеру и стилю. Впоследствии оказалось, что слова сочинил еще в прошлом веке Алексей Кириллович Жуковский, известный под псевдонимом Евстафий Бернет.
Песенка понравилась «Бессмертным гусарам», но, на их взгляд, недоставало хорошего припева. Припев они позаимствовали в другой песне Бернета — «Кто не знал, не видал подвигов заветных!», только чуточку переделали – вместо «Марш вперед, смерть нас ждет» стали петь «Звук лихой зовет нас в бой». И в таком виде озорная песенка о ночных шалостях гусар, проходивших через провинциальный городок, стала знаменита.
Вот ее начало
«Оружьем на солнце сверкая, Под звуки лихих трубачей, По улице пыль подымая, Проходил полк гусар-усачей. А там, чуть подняв занавеску, Лишь пара голубеньких глаз Смотрела и чуют повесы, Что тут будет немало проказ. Марш вперед, труба зовет, Черные гусары! Звук лихой зовет нас в бой, Наливайте чары!»
В начале первой мировой песню услышали молодые латышские стрелки. У них как раз еще не было подходящего марша. И стрелки перевели на родной язык – тема-то актуальная — и присвоили. Правда, перевод был достаточно вольный, но мелодию и сюжет они сохранили.
Старшее поколение прекрасно помнит эту песню – она стала хрестоматийной и до сих пор считается исконной латышской. О том, откуда она взялась, стрелки и их потомки молчали. Так украденная песня и дожила до наших дней – без имени автора и музыки.
Последние предвоенные годы Александрийцы провели в Самаре. В августе 1914 года они отправились на фронт. Интересно, что «Бессмертные гусары» успели повоевать и под Ригой, и в Латгалии. В Рожкалнской волости Прейльского
района было имение Арендоле. Красивая усадьба стояла и по сей день стоит на пригорке, на берегу реки Дубна. Там был в военные годы расквартирован штаб Александрийского полка. Есть свидетельства, что там бывал Н.С.Гумилев и даже читал свои стихи сослуживцам.
В 1918 году полк был распущен советской властью, но потом его пытались реанимировать и «красные», и «белые».
В Париже Александрийцы-эмигранты создавали полковой музей, и Петрушевский привез им свои доломан, чакчиры и украшавший шапку знак. Там он вместе с полковником Сергеем Александровичем Топорковым, председателем Полкового объединения, работал над историей Александрийского полка.
Сейчас в Самаре, в музее Центрального военного округа создан музей 5-го гусарского Александрийского полка. Почему в Самаре? Именно оттуда полк, проведя в городе последние несколько лет своей мирной жизни, ушел на войну.
Экспонаты собирают всем миром. Члены самарского клуба «Бессмертные гусары», знатоки военной истории и коллекционеры, раздобыли старое оружие, мундиры, нагрудные знаки. Каждый экспонат – буквально на вес золота. У полкового музея были предшественники – коллекция Полкового собрания, почти вся сгинувшая в годы гражданской войны; потом музей, созданный в эмиграции полковником Топорковым и его соратниками, от которого тоже ничего не осталось, кроме побывавшего в Австралии и на островах Океании мундира Петрушевского. Сейчас этот мундир хранится в Musée de l’Armée в Париже. Возможно, и другие экспонаты целы, лежат во французских запасниках, но сведений пока найти не удалось. Несколько лет назад в Париже на аукционе выставлялась записная книжка Владимира Петрушевского. В свое время такие книжки подарила офицерам полка императрица Александра Федоровна. Кстати, гусарский доломан императрицы, принадлежность так называемого мундирного платья, до сих пор хранится в Эрмитаже. Так вот, фотоснимок записной книжки остался, а куда она делась после аукциона – неизвестно…
Музей уже стал гордостью Самары. Отовсюду шлют туда экспонаты. И было бы очень хорошо, если бы один из столичных музеев пригласил в гости гусарскую экспозицию.
Нет Комментариев