В конце июня этого года закончится срок Союзного договора между Татарстаном и Россией, который, по всей видимости, будет продлен, а регион продолжит оставаться занозой, воткнутой в сердце России
В праздничный День России, 12 июня, на набережной Казанки, что в столице ассоциированного с РФ (официально Российская Федерация) региона РТ (официально Республика Татарстан), было многолюдно. Стояла большая сцена, довольно бодро выступали местные рок-группы, бросалось в глаза обилие российской символики, в том числе в виде трех полосок, нанесенных на щеки гуляющей публики. И глядя на это бело-сине-красное веселие довольно сложно было представить то время, когда российский триколор на территории Татарстана выглядел как штандарт диверсионного подразделения совершившего отчаянный рейд и закрепившегося в глубоком тылу противника.
Государство в государстве
В девяностые годы прошлого века российских флагов в Татарстане, по сути, встретить было нельзя: республика, например, выпускала автомобильные номера со значком-триколором, но только татарстанским — зелено-бело-красным. А неспокойные улицы в 90-е патрулировали милицейские уазики с татарстанскими крылатыми акбарсами (белый барс — гербовый символ республики).
Вдобавок дефицитные в годы повсеместного дефицита начала ельцинской эпохи товары можно было приобрести в местных магазинах только по местным продовольственным чекам, такого же зелено-бело-красного цвета, которые выдавались только жителям республики. Народ шутил, что это и есть татарстанская валюта, и был недалек от истины: в 90-е зарубежом была напечатана первая партия «суверенных» татарстанских денег, но впоследствии от этой идеи, к счастью, все-таки отказались. Возможно, посмотрев на то, что происходило в не менее ретивой Чечне.
Первый российский триколор над Казанью взвился в конце 90-х над высоткой бизнес-центра, имевшего неблагозвучное и чуть ли не оскорбительное для местной элиты и одержимой имперским «золотоордынским комплексом» части татарской интеллигенции название — «Татария». В этом более привычном для русского уха слове национально озабоченным мерещилось нечто уничижительное, колониальное, ибо они воспринимали только название «Татарстан», без оглядок на языковые традиции ближайшего соседа. Так вот над той самой «Татарией» на приличной высоте, видимый со всех сторон, взвился флаг России. Люди говорили, что бизнес-центр построил некий предприниматель из криминальных, сильно закусившийся с татарстанскими властями. Правда это или легенда, вопрос остается открытым, но в то время это было единственным напоминанием о том, что Татарстан — это Россия…
Помогла Сирия
Прошли десятилетия. Когда на смену первому президенту «молодой российской демократии» пришел второй, зарплаты татарстанским бюджетникам наконец-то перестали регулярно задерживать, появилось довольно экзотическое на тот момент определение «органы федеральной власти», а День России, какую бы подоплеку он не нес, стал выходным днем. В который, правда, в республике традиционно ничего не проводилось, в отличие от разухабистых ежегодных гуляний со скачками, концертами, салютами и шашлыками на День Республики — очередную годовщину принятия декларации о суверенитете Татарстана.
Действительность менялась медленно. В Татарстане в мечетях свободно проповедовали ваххабиты, горели подожженные православные церкви и подорванная машина муфтия, сотрудники спецслужб гибли от пуль исламистов, а по городу мчались автокавалькады под черными стягами запрещенной в России организации «Хизб ут-Тахрир».
В регионе разгоняли Русские пробежки и Русские марши, судили за «имперские флаги» и псевдославянские коловраты. По Казани ежегодно с неподражаемым агрофлером свободно ходили толпы сельских националистов, призывая «уничтожить империю». А юные хунвейбины устраивали акции, выискивая публичные заведения, персонал которых не говорил по-татарски. Среди руководителей государственных учреждений и крупных бизнес-структур было практически невозможно найти человека с нетатарской фамилией. Самая высокая православная колокольня региональной столицы, расположенная на ее центральной улице, молчала, потому, как рассказывают очевидцы, один из национальных чиновников сказал, что «не потерпит, чтобы в центре Казани попы били в колокола».
Сейчас все заметно изменилось. Новый премьер-министр Татарстана носит нетатарскую фамилию, в составе правительства республики людей с такими фамилиями заметно прибавилось. Русские названия уличных кафе заметно разбавили привычные татарские и «интернациональные», на недавно открытой набережной теперь можно замечательно посидеть в уютном заведении, похлебывая щи под аккомпанемент фонограммы русской трехрядки. А самые агрессивные и неадекватные татарские националисты впервые за двадцать лет, хоть ненадолго, но присели на тюремные нары. Ну и, конечно, колокольня — она снова стала звонить, впервые за сто лет безмолвия.
«Тут как в известной поговорке: не было бы счастья, да несчастье помогло. Война в Сирии ускорила многие процессы. В частности, исламисты, готовые совершать теракты в России, стали уезжать на Ближний Восток», — поделился своим видением ситуации с обозревателем телеканала Царьград политолог, эксперт Института национальной стратегии Раис Сулейманов.
Он уточнил, что, по последним данным, только из Поволжья воевать на стороне исламистов уехало 400 человек, порядка 80 из них — непосредственно из Татарстана. Тех же, кто возвращается — ловят. И этой проблеме сейчас, в середине 2010-х годов, уделяется достаточно много внимания в республике, хотя раньше, в 2000-е, предпочитали публично не признавать радикальный исламизм открыто проблемой для Татарстана.
«Буквально за год было возведена Исламская академия в Болгарах, только для того, чтобы будущие имамы учились дома, а не зарубежом, где они могут попасть под влияние экстремистов — учебный процесс в новом духовном учебном заведении начнется 3 сентября», — сообщил Сулейманов.
Когда полумесяцы выше крестов
Однако при всех нынешних изменениях сказать, что Татарстан, переболев скарлатиной сепаратизма, стал рядовым российским регионом, означало бы сделать чересчур поспешный вывод. На самом деле, как говорится в известном выражении, «дьявол кроется в деталях», и чтобы увидеть оные достаточно даже побывать в казанском кремле.
В этот архитектурный ансамбль XVI века возят туристов со всей России, и гиды во время экскурсий неизменно отличают эклектику казанской крепости. Мол, посмотрите, здесь все рядом, мирно сосуществуют мечеть и церковь, крест и полумесяц. И толпы приезжих из русских регионов, натянув на затылки экзотические для них тюбетейки, в едином порыве качают головами в такт этим словам. Хотя будь у нынешних русских не столь порушенное десятилетиями насаждаемого советского интернационализма, а впоследствии и вдалбливаемого политкорректного «росеянства», национальное самосознание, то они бы поняли, что что-то здесь не так.
Например, заметили бы, что историческая Введенская (Дворцовая) церковь стоит без креста, и в ней не то чтобы совершаются службы, напротив, располагается ни больше ни меньше «Музей истории государственности татарского народа и Республики Татарстан», а в алтарной части помещен новодел, под названием «трон царицы Сююмбике» (матери-регентши предпоследнего казанского хана). В церкви — музей квазигосударственного образования, расположенного в центре России…
Фото: Сергей Фадеичев/ТАСС
Поворачиваем голову в сторону и видим величественную семиярусную башню Сююмбике, увенчанную полумесяцем. Русский турист, конечно, никогда не задастся вопросом, а к чему на дозорной, построенной русскими зодчими, башне XVI века — полумесяц? И, естественно, ему не покажут старинных фотографий дореволюционного периода, и он ни за что не узнает, что когда-то шпиль этой башни венчал двуглавый орел. А полумесяц на башне появился потому, что сто лет назад делать революцию большевикам помогали местные татарские националисты-исламисты, мечтавшие о реванше по отношению к Ивану Грозному и собственной республике. У них даже свои так называемые мусульманские революционные комитеты имелись.
И когда удалось ненадолго забрать власть, то они в награду получили латинский алфавит и полумесяц вместо двуглавого орла на дозорной башне — все потому, что, по татарской легенде, первый русский царь взял Казань исключительно из страсти к регентше. Та, в свою очередь, повелела ему построить башню, обещая выйти замуж. А когда сооружение было построено — бросилась с него вниз… И все бы хорошо было в этой легенде, вот только царица Сююмбике была несколько старовата для молодого царя, ее выдали русским лояльные Москве соотечественники за год до взятия Казани, и умерла она своей смертью через пять лет после этих событий…
Пройдем еще немного и увидим два крупных культовых сооружения казанского кремля — Благовещенский собор и мечеть Кул Шариф. У собора когда-то была пятиярусная колокольня, где звонил самый крупный в имперской России колокол (весом в 24 570 кг), а мечеть была взорвана в конце двадцатых годов прошлого столетия коммунистами — восстанавливать ее не стали. Зато буквально с нуля «восстановили» соборную мечеть ханской крепости, разрушенную при взятии города Иваном Грозным. Чертежей мечети не сохранилось, остались лишь описания современников, рассказывавших о том, что у нее было семь минаретов.
У нового проекта, создание и строительство которого было инициировано идейным отцом татарстанского суверенитета Минтимером Шаймиевым, оказалось почему-то всего четыре минарета. Но самое странное, что согласно ему была построена абсолютно модерновая мечеть, обликом резко контрастирующая со старинным кремлевским архитектурным ансамблем — создатели даже не удосужились хотя бы стилизовать новодел под соответствующую эпоху. Зато полумесяцы получились выше крестов. Об этой ревности к высоте колоколен в Татарстане не принято говорить вслух, но воссоздаваемый, также некогда уничтоженный коммунистами собор на месте обретения иконы Казанской Божией Матери тоже «неожиданно» восстанавливается без его знаменитой высокой колокольни…
(Продолжение следует)
Нет Комментариев