Интернет переполнен разными сообщениями, от злобных до грустных. Не берусь перекричать такой хор, поэтому совершенно не собираюсь обсуждать личность покойного. Хотя в процессе прочтения разных некрологов с интересом узнал, что он, работая помощником по национальной безопасности у демократа Картера, очень настаивал на операции спасения заложников, по итогам которой Картер проиграл выборы республиканцу Рейгану. У любого читателя «Лестницы в небо» это вызывает естественные подозрения (на кого он работал?), особенно с учетом того, что антикризисная программа, которая потом получила название «рейганомика» уже была написана.

А теперь то, ради чего, собственно, эта статья и задумывалась. Дело в том, что мир поле II Мировой войны жил в рамках Ялтинской системы и противоборстве двух систем. И Бжезинский был идеологом этой схемы на ее поздних этапах, сто стороны Запада, разумеется. Вся деятельность Бильдельбергского клуба, Трехсторонней комиссии и так далее, строилась на деньги разных представителей мировой элиты, но идеи туда вносил именно Бжезинский.  Именно он был ключевым автором системной политической модели борьбы с мировой системой социализма.

После 1991 года было принято специфическое решение: признать победу Запада, но идеологию противостояния не убирать. И Бжезинский остался ее идейным лидером. При этом он-то понимал, что нужно картинку менять (это у него последние лет десять было явно написано), но его уже никто не слушал, машинка катилась по накатанной колее. Отказываться от нее он уже не хотел, да и обидно, стать классиком, а потом ругать своих же учеников? Но и наступать на горло собственной песне не хотел, а потому, все время в своих статья говорил о том, что ситуация изменилась. А его никто не слушал, поскольку внешне все было хорошо …

Реально, разумеется, ситуация постоянно ухудшалась, поскольку логика ускоренного развития за счет кредитного стимулирования частного спроса (суть «рейганомики») была изначально рассчитана на ограниченное время применения, исключительно как инструмент борьбы с СССР. Но пришло новое поколение, которое другой экономической логики не знает, СССР продержался слишком долго и в результате временное стало постоянным. Как следствие, экономический механизм «рейганмики»  сожрал все ресурсы на несколько десятилетий вперед. В некотором смысле, Запад сегодня находится в ситуации начала августа 1998 года в России, когда команда Гайдара-Чубайса встала перед необходимостью как-то легализовать предстоящий дефолт. Разница только в том, что у «наших» была внешняя «крыша», а у нынешних мировых финансистов никого нет, ответственность они будут принимать на себя.

Соответственно, провисает и вся идеологическая конструкция, главным координационным органом которой является пресловутый Бильдельбергский клуб. Если бы новую модель начали готовить в конце 80-х, в рамках некоторых согласованных договоренностей, в том числе с Россией, этих проблем можно было бы избежать, но эйфория «победы» сыграла с западной элитой злую шутку. А если учесть, что за 80-е годы она сильно пополнилась финансистами, которые и начали определять экономическую политику, то результат получился совсем плачевный: Запад влез в тот же кризис, что и СССР, причем в том же безальтернативном (на сегодня) варианте.

Смерть Бжезинского, в некотором смысле, символический акт. Он пережил момент своего триумфа, когда во многом созданная им идеология одержала, как он думал, историческую победу и дожил практически до момента ее не менее исторического краха. Причем крах этот, в некотором смысле, произошел ровно потому, что его ученики придерживались старых его концепций, а он уже пытался выстроить новые. Беда в том, что его уже не слышали, причем не только на Западе, но и на Востоке, который признал приоритет доллара, по крайней мере в официальной позиции.

Если бы Бжезинскому было бы сейчас 60, он бы очень мог помочь в разработке посткризисных сценариев: человек он был очень умный и, вопреки распространенному мнению, достаточно гибкий. А вот его ученики уже не справятся: они выросли в ситуации приоритета «единственно верной» идеологии и не могут поверить в то, что альтернатива вообще возможна. Тем более в ситуации, когда не очень понятно, как будет меняться мировая элита. Особенно с учетом того, что роль ее финансовой части будет очень сильно сокращаться.

Я не буду сейчас говорить о возможных вариантах, но суть проблемы очевидна: люди, которые привыкли мыслить в системе конкуренции моделей и систем, на Западе вымирают, а без них разработать посткризисный сценарий просто невозможно. Как ни странно, они есть у нас (ровно потому, что мы проиграли в 1988-91 годах), но нам пока права голоса на Западе не дают. Не будем им объяснять, что они не правы (хотя они, конечно, в этом месте не правы, в стратегической перспективе уж точно!), наша задача сегодня как раз изменить эту ситуацию. Грубо говоря, мы должны подхватить то знамя, которое в последние годы пытался поднять Бжезинский!

Источник