Возможно, на расстоянии 800 лье от Парижа это не вполне заметно, но при более близком наблюдении за французскими СМИ иноплеменному взору открываются вещи и примечательные, и прямо удивительные.
А именно: хотя партия вроде бы сыграна, и наступили трудовые будни, но и бумажная пресса, и общественно-политические программы телевидения по-прежнему работают в предвыборном жанре «О мудром Макроне, родном и любимом», совершенно не жалея глазури и патоки.
Обложка журнала «Пари-матч» анонсирует материал об исторических выборах и призывает купить этот выпуск для истории. На обложке следующего номера изображены президент с супругой, и подпись сообщает: «Настоящий праздник семьи». Другой журнал изображает Макрона со свеженазначенным премьером Филиппом. Лозунг гласит: «Франция, которую они собираются обрести».
На телевидении тоже сплошной Макрон и его команда, риторика выступающих скорее выспренная, чем информационная и тем более аналитическая. «Единение», «Сплоченность», «Гражданское общество», «Обновление», «Президентское большинство» (за последний термин Г. О. Павловский мог бы оттягать немалую сумму у французских плагиаторов). Еще одна особенность — титры под именем выступающего: «NN, друг Макрона», что даже вызывает неконтролируемые древнеримские ассоциации.
Можно, конечно, сказать, что все это — зависть жителя страны, знавшей только тысячелетнее рабство. Может быть, и зависть, но вот совершенно объективный факт: очень давно во Франции (да и не только) такого trop beaucoup не было.
В 2007 году президентом стал Саркози, в 2012 году — Олланд, и их избрание не сопровождалось такими поэмами экстаза. В 2002 году выборы, как и в 2017 году, проходили по модели «Не дай бог!» (вариант «Фашизм не пройдет!»), только вместо Марин Ле Пен был ее родитель Жан-Мари. Тогда действующий президент Ширак вообще набрал во втором туре 82% (против 66% у Макрона), но дальше все было тихо и мирно. Как, кстати, и на наших выборах 1996 года — Ельцин победил, вызвав либеральное «Уф-ф-ф!», но продолжительной бури ликования не наблюдалось.
Причем раньше успокоение после выборов вообще считалось важной особенностью буржуазной демократии. Ленин писал о том, что «трудящиеся раз в четыре года решают, какая именно группировка буржуазии будет их угнетать и обманывать», русский националист Шульгин так изображал процесс выборов: «Кричат, вопят, суетятся, поносят; ругаются и угрожают друг другу точь-в-точь, как на восточном базаре; а в конце концов, после всей этой суматохи, что делают? Подсчитывают записки, и кто получил записок больше, тот и объявляется победителем. Ему предоставляется право распоряжаться на несколько лет; и оставшиеся в меньшинстве покоряются».
Если оставшиеся в меньшинстве покоряются, тогда та группировка буржуазии, которая теперь будет угнетать и обманывать трудящихся, — зачем ей так кричать и суетиться? Ведь вопрос уже решен.
Дело в том, что и Ленин, и Шульгин при всей большой разности взглядов разумели под буржуазной демократией парламентскую республику — других тогда в Европе и не было. Собственно, и сейчас иные типы демократического устройства встречаются в совсем немногих странах.
Для парламентской республики успокоение после подсчета бюллетеней естественно. Выигравший формирует кабинет, проигравший утешает себя: «Ничего, поеду на следующем» — обычная политическая рутина.
Но именно в нынешней Франции это не так. Выборы президента — это всего лишь аванс. Важный, конечно, но впереди еще выборы в Национальное собрание — опять два тура, 11 и 18 июня, только по итогам которых будет окончательно ясно, получит Макрон carte blanche на обновление, сплоченность etc. или не получит.
А поскольку две прежние системообразующие партии голлистов и социалистов скорее мертвы, чем живы, и новая партия власти спешно созидается на коленке, отказ от трескучей политической риторики невозможен, ибо прошло только два тура выборов, а впереди еще два, и непредсказуемость весьма велика.
Поэтому бойцов информационно-промышленного комплекса рано распускать на отдых, и нескончаемые потоки патоки будут фонтанировать еще месяц.
Нет Комментариев