Неоидеологема «Традиция, Империя, Народность» как современная адаптация уваровской триады

Генезис.

В 1483 году Томас Торквемада провозгласил главный лозунг-триаду для Испании –  «Народ, империя, религия», кратко выражавший государственную идеологему [1]. Безусловно, эта триада имела претензию на имперскую универсальность, указывая на три основы государственности. Лаконично и точно выраженная суть имперской идеологии, необходимой в то время для религиозного и политического объединения Испании, триада на века обрела идеологическую эталонность для строительства или регенерации имперских государственных образований.

В свою очередь, в начале XIX века в Российской империи оформился девиз «За Веру, царя и отечество» («За Бога, царя и Отечество»), получивший затем широкое распространение, поскольку лаконично и эмоционально-мажорно отражал стародавние традиционные заповеди русского воинства. Авторство триады неизвестно, но её популярность привела к тому, что в 1812 году девиз появился на Ополченском кресте – знаке Государственного ополчения Императора Александра I,  а спустя 70 лет он появляется на Большом Государственном Гербе Российской Империи.

Граф  Сергей Семенович Уваров

Изменённая версия этого популярного девиза и триады Т. Торквемады, предложенная графом  Сергеем Семеновичем Уваровым («Православие, Самодержавие, Народность»), была ориентирована уже не только на воинство, но и на широкие гражданские слои населения, и в первую очередь, на интеллигенцию, занятую в сфере образования, а также студентов и гимназистов. С.С. Уваров, будучи по духу и должности государственником, имел консервативные взгляды на просвещение, науку и литературу. Иначе говоря, он имел воззрения, направленные на сохранение и укрепление государственности, которые были им изложены при вступлении в должность министра народного просвещения,  в его докладе императору  [2]. В версии С.С. Уварова триада претендовала на основополагающую идеологему России, апологию политики Николая I. Позднее триада «Православие, Самодержавие, Народность» стала знаковой идеологогемой  консолидации консервативных политических сил, выступающих за свой, самобытно-российский (отличный от Западного) путь исторического развития.

Триада С.С. Уварова как формула идеологического тернарного монизма.

В первоначальном наброске письма Государю Императору в марте 1832 г. [3]. С.С. Уваров формулирует триаду так: «…чтобы Россия усиливалась, чтобы она благоденствовала, чтобы она жила – нам осталось три великих государственных начала, а именно: 1. Национальная религия. 2. Самодержавие. 3. Народность». На первом месте стоит национальная религия, что позволяет предложить, с одной стороны, равно-уважительное отношение к религиям всех входящих в империю народов, с другой, – в его текстах не обнаруживается  никакого насильственного стремления к единству вероисповедания, никакого навязывания Православия. А сделанный позднее акцент на Православии обусловлен религиозной традицией русского народа как доминирующего титульного культурного этноса империи. «Без любви к Вере предков, – считает С.С. Уваров, – народ, как и частный человек, должны погибнуть» [4]. Тем более, что справедливость замены понятия «Национальная религия» на «Православие» подтверждается тем, что согласно историческим данным, Православие сыграло первостепенную роль в становлении русской государственности. Так, в IX веке греческие монахи-миссионеры пришли на Русь, построили много монастырей, с традицией их строительства как окраинных крепостей. Затем княжества Руси (с признаками конфедерации) были объединены Владимиром Великим в Х веке христианской верой, а позднее окраинные монастыри стали реперными точками границы единого русского государства, ставшего впоследствии мировой империей. Таким образом, «Российская держава создана Вселенской Церковью…» [5]. В царской России 1830-х годов первый член окончательного варианта триады  («Православие»)  воспринимался вполне естественно, как создатель русской государственности, как традиционная вера предков, как высочайший нравственный идеал, не вызывая вопросы к этому самому идеалу и прений по нему.

Второй член формулы – «Самодержавие» требовал пояснений, которые были даны С.С. Уваровым.  Он так определяет роль самодержавия: «Приняв химеры ограничения власти монарха, равенства прав всех сословий, национального представительства на европейский манер, мнимой конституционной формой правления, колосс (С.С. Уваров имел в виду Российскую империю, вставшую на путь реформ –  Ф.П.)  не протянет и двух недель. Более того, он рухнет прежде, чем эти ложные преобразования будут завершены». Самодержавие трактуется  С.С. Уваровым как «консервативный принцип, как инструмент сохранения империи в её нынешнем виде» [6]. При этом, согласно С.С. Уварову, реформы (преобразования) различных сторон жизни империи не отрицаются, и вопрос заключается лишь в стратегии и темпах этих преобразований, поскольку имперский «колосс», может развалиться от поспешных или слишком радикальных преобразований. При всём уважении к монархической форме правления и лично к императору, для С.С. Уварова главной ценностью, тем не менее, была именно империя, которая «сохраняет византийское понимание религии, Бога (опять же христианского) и несет его Западу, и за это она должна быть Западом вознаграждена, вознаграждена уважением», уважением как «уже состоявшегося творца» [7]. С.С. Уваров понял и поднял одну из важных задач-миссий, о которой многие будут потом говорить. Это задача цивилизационной привлекательности русско-имперского центра не только силы, но и культурной традиции (Третьего Рима).

Между тем, акцентируя внимание на традиции самодержавия и самоуправления в Российской империи, И.Л. Солоневич справедливо отметил их своеобразие, то, что они не могут быть определены терминологически. Путь их определения и понимания один – исторический: «русское самодержавие есть совершенно индивидуальное явление, явление исключительное и типично русское: «диктатура совести», как несколько афористически определил его Вл. Соловьев» [8]. К этому можно добавить, что, согласно православному сознанию, «самодержавие – для народа, а не наоборот» [9]. Более того, русский народ нуждается в самодержавии: «Единство народа требует зрелого, очевидного, духовно-волевого воплощения: единство центра, лица, персоны, живого единоличного носителя, выражающего правовую волю и государственный дух народа»
[10].

Что же касается третьего члена триады –  «Народность», то последний не был детально расшифрован С.С Уваровым. После Декабрьского восстания 1825 г. атмосфера в высших политических кругах империи была такова, что рассуждения о народности при отсутствии должной дипломатичности могли привести к опале, что не входило в планы графа. Будучи министром народного просвещения, он имел иную задачу – физически (на скамьях университетских аудиторий) и ценностно-идеологически объединить дворян и разночинцев, в равной степени необходимых для строительства государственности. С.С. Уваровым  был сделан вывод о том, что цель всей образовательной деятельности империи – в «приноровлении… всемирного просвещения к нашему народному быту, к нашему народному духу» [11]. То есть, говоря о народности, С.С. Уваров имел в виду дискурс исключительно «народного образования». Говоря о поздних мутациях понятия «народность», в первую очередь, следует упомянуть движение народничества,  включающего как революционное, так и либеральное направления. Народничество провозглашало защиту интересов народа, под которым  понималось только крестьянство, «светлое» будущее которого виделось исключительно  в общинном социализме (А. Герцен, Г. Чернышевский).

Следует отметить, что размышляя об этой триаде, как формуле русской культуры, А.В. Гулыга писал: «Нация – это общность святынь, религия – их создатель и хранитель». [12]. При этом А. В. Гулыга вполне резонно замечает, что каждый из членов триады имеет причинное расположение, что само по себе методологически ценно для понимания сути византизма, в том числе его русской модификации. Так, «…самодержавие вытекает из православия: царь – помазанник Божий. Он носитель не только внешней власти, но и высшей благодати…» [13].

Согласно современному исследователю А.Д. Каплину, «Уваровская триада, это не просто эпизод, этап русской мысли, истории первой половины XIX века. С.С.Уваров пусть и в сжатой форме обратил внимание на коренные русские начала… смысл коренных начал в сегодняшней жизни видится таким: подлинное Православие и восстанавливаемое на его основе духовно-хозяйственно-культурно-бытовое своеобразие. А такое изменение содержания неизбежно будет способствовать и наиболее органичному государственному устроению» [14].

В XIX-XX вв. эволюция уваровский триады как принципа  единства трёх столпов русской жизни шла весьма драматичными путями. С методологической точки зрения их четыре: 1) внутритернарная модификация; 2) отрицание одного их членов триады, а значит,  обрушение всей конструкции; 3) дополнение и обновление, как кодификация столпов русской жизни;  4) метафизическое отрицание всего тернарного целого.

В первом случае можно говорить о Н.Я. Данилевском как идеологе панславизма. Его триада выражается несколько иначе: «Православие. Славянство. Крестьянский надел». Н.Я. Данилевский, имея геополитический дискурс, выделяет России и всеславянскому союзу миссию  обновления исторической жизни всего человечества.

Во втором случае движение народничества полностью  отрицает институт самодержавия, как подлежащий полному социальному демонтажу  (П.Н. Ткачев), в надежде, что основой построения «русского социализма» (А.И. Герцен) станет «крестьянская поземельная община».

Третий вариант представлен творчеством представителей русского консерватизма К.Н. Леонтьева, И.А. Ильина и др., которые уточнили и дополнили триаду С.С. Уварова «экономикой», «бытом», «наукой», «искусством», «правом» и т.п. Причём основной оставалась конструкция, где православной составляющей отдан приоритет, с условием государственной опеки и при широком народном участии.

В четвёртом случае марксисты (В.И. Ульянов) напрочь отвергали православно-монархически-народностную тернарность. И именно этот вариант оказался для России роковым. Российская империя в 1917 г. рухнула, а её руины на некоторое время «похоронили» уваровскую триаду. Взамен появилась проверенная Великой французской революцией знаменитая масонская триада «Свобода, равенство, братство» и большевистская тетрада «Власть Советам! Фабрики рабочим! Землю крестьянам! Мир народам!». Позднее советско-сталинскую мутацию уваровской триады могла бы формально выражать формула «Марксисткая идеология, советская империя, коллективно-народная экономика», хотя она и не была таким образом артикулирована. Популярным на фронтах Великой Отечественной войны был солдатский девиз: «За Родину, за Сталина!», который в усечённой форме диады отражал рефлексию к стародавнему девизу русского воинства «За Веру, царя и Отечество!». Триадная речёвка советского времени, вроде: «Ленин, партия, комсомол!» или лозунг «Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи», и близко не приближались ни по смыслу, ни по идеологической ценности  к тому, чтобы серьёзно претендовать на тернарные идеологемы. К великому сожалению,  идеал конца советского периода, доминирующий над иными нравственно возвышенными идеологемами, негласно характеризовался потребительской триадой «Квартира, дача, машина». Затем (в том числе и по этой, идеологической причине) рухнул и Советский Союз. Основную идеологему 1990-х годов (время «дикой приватизации» и потери государственного суверенитета) для формально деидеологизированной России фактически отражала новая формула: «вера в западно-либеральную демократию, полураспад государства-империи, свободно-дикий антинародный рынок». Эта формула, разумеется, не была артикулирована, хотя фактически предопределяла скорый развал уже самой РФ как осколка былой сверхдержавы. Но Россия выстояла, взяв с 2000 года курс на постепенный отказ от последней самоубийственной формулы. Однако и переход к уваровской триаде пока не проявился, обозначена лишь его тенденция.

Современная адаптация уваровской триады «Православие, Самодержавие, Народность».

Советский Союз распался на 15 республик. Более четверти века республики развивались самостоятельно, не как столетиями раньше, под эгидой единого имперского центра, формирующего то общее, что их объединяло, а, наоборот, под влиянием местных национальных элит, ищущих и обосновывающих свою непохожесть, отличительность от всех других для оправдания своей независимой от центра власти. Именно для этих политических реалий жизненно необходимо адаптировать уваровскую триаду, если, конечно, она адаптируема в принципе.

О первом члене триады. Только в малой части республик-осколков (Россия, Украина, Белоруссия, Грузия, ДНР и ЛНР, Приднестровье) граждане, в основном, идентифицируют себя с Православием. Но даже в самой Российской Федерации воцерковлённые православные не составляют большинства населения (последствие 70-летней борьбы с Православием), а многочисленные народности исповедуют свои, иные традиционные религии (ислам, буддизм, католицизм, протестантизм и т.п.). В известном смысле Православие находится в состоянии восстановления, оно пока далеко от былого статуса второй составляющей «симфонии властей», который был в Царской России. Следовательно, в настоящее время первый член уваровской триады подлежит адаптации под текущие религиозно-нравственные реалии, чтобы эта идеологема не превратилась в религиозный призыв, в государственное навязывание одной только веры. Проблема в том, что именно так идеологему могут интерпретировать народы РФ, и, тем более, этносы бывшего СССР, сохраняющие  потенциал (причём, всё возрастающий) воссоединения в единое имперское государство по причине внешних угроз. Поскольку народы бывшего СССР, в большей или меньшей степени, четверть века идут по пути восстановления национальных традиций (досоветских, в той или иной мере, национализма и, к сожалению, часто – нацизма), включающих, в первую очередь национально-традиционные вероисповедания и культуры, то именно Традиция является цементирующей основой воссоединения народов. Именно Традиция в самом широком смысле опирается на религиозно-нравственную идею, лежащую в основании культуры каждого народа. Иначе говоря, опора на Традицию означает, в первую очередь, опору на традиционную для каждого народа религию.

У русского народа (включающего великороссов, малороссов и белорусов) как титульного культурного этноса России нынешней (усечённой) и России будущей (великой в границах советского или даже царского времени), как и других народов РФ и постсоветского пространства, собственно говоря, выбор религиозно-нравственной стратегии небольшой: либо традиционное вероисповедание, либо новая религиозно-нравственная идея, либо вариант какой-либо «интеррелигии» как синтеза взаимодополняющих идей разных мировых и национальных религий.

ХХ и ХХI вв. дали миру опыт доминирования в государствах нетрадиционных (скорее антитрадиционных), новых религиозно-нравственных идей. Марксизм в России, фашизм в Италии и Испании,  нацизм в Германии, либерализм в Западной Европе и США, русофобия в Украине, исламо-сектантский империализм на Ближнем Востоке убедительно продемонстрировали кровожадную сущность подобной идейной новаторской генерации. Однако, как показывает исторический опыт, народы (в отличие от политиков) ориентированы на восстановление традиций и мира, а не на конфронтацию и крушение традиций, обусловленных гегемонистскими устремлениями США. Именно об этом свидетельствуют данные выборов второй половины 2016 года в России, США, Франции, Молдавии, Болгарии и др. Тем более, что либерализм, по сути отражающий религиозно-нравственные идеи, коррелирующие с канонами церкви сатаны, также исчерпал свои ресурсы и находится на краю своей гибели: в наше время главный его ресурс, отнюдь не привлекательность либерально-нравственных концепций, а финансово-политический. Последний подвёл Запад к неизбежности экономического коллапса (как прогнозируемому концу любой финансовой пирамиды), а посему – к смене как финансового, так и политического курса США и в целом Запада (о чём свидетельствуют результаты выборов президента США в 2016 г.).

Далее: удачно скомпилировать идеи разных религий во имя рождения единой новой веры, тоже ни у кого не получилось, несмотря на многочисленные попытки (Бахаизм, Ведантизм, Теософия Е.П. Блаватской, «Агни-Йога» Рерихов, «Христианская Йога» Махариши, «Сознание Кришны», «Интеррелигия» Д.Л. Андреева, учение Ошо, Мунизм и т.п.). Вместо того, чтобы стать основой для становления новой интеркультуры, эти «интеррелигии» имеют лишь сектантский эффект разрушения традиций и основ национальных культур. В Западной Европе провалился и проект мультикультурализма, о чём свидетельствует набирающие популярность партии и движения националистов-традиционалистов во Франции, Германии и Скандинавии.

Таким образом, по методу исключения, для народов бывшего СССР приемлемыми остаются нравственные идеи их традиционных религий.

«Православие» как первый член уваровской триады в нынешней межгосударственной, этнической и политической ситуации может быть адаптирован категорией «Традиция» как объединяющий фактор народов РФ, и не только РФ, но и всего постсоветского пространства. Под «Традицией» имеется в виду, прежде всего, возврат к культурно-религиозным, этническим корням и ценностям. Для Русского народа – это то самое уваровское Православие, которое превращает русских из народа-богоборца времён советской власти в народ-богоносец. Но даже если РФ сделает Православие официальной государственной религией, речь ни в коем случае не идёт о том, что православное государство будет директивно навязывать своим гражданам духовную и ритуальную составляющую христианской религии. Такого никогда не было в Российской империи и не будет. Согласно византийско-русской православной традиции, Церковь принимает в свои ряды только тех, кто стремится к ней по собственной и свободной воле, а  вера и религия – личное дело и выбор каждого. Свобода совести должна быть в любом государстве, уважающем своих граждан. Речь идёт только о принятии единых нравственных норм, без чего общество неминуемо саморазрушается. В условиях засилья материалистических и либеральных установок в умах соотечественников речь может идти только о нравственной составляющей христианства как отеческой культурной Традиции, речь идёт лишь о возвышающем нравственном идеале.

Для тюркских постсоветских народов Средней Азии «Традиция» ассоциируется, в основном, с Исламом. И это естественно, ведь у каждого этноса своя культурная традиция. Это вполне нормально для цивилизационной империи как симфонии культур. Опыт Российской империи убедительно показал возможность полной и благотворной совместимости многовекового сосуществования православных и мусульман. С другой стороны, мир исламской Традиции не сможет самостоятельно выстоять против нынешнего «крестового похода» Запада, о чём свидетельствуют реалии Афганистана, Ирака, Ливии и Сирии. Нужно объединяться против гегемонии Запада и давления либерализма, безжалостно уничтожающего религиозную и культурную идентичность. И наилучшим естественным союзником мусульман здесь может оказаться воссозданная в новых формах Российская империя.

С другой стороны, для народов бывшего СССР понятие «Традиция» включает не только царско-православный, но и советский периоды, которые в своих нравственных устремлениях 70-80-х гг. стали достаточно близки, во многом преемственны, поэтому могут бесконфликтно сосуществовать. Отсюда – появление новой, достаточно парадоксальной по сути, идеологемы – «Православный социализм», привлекающей всё большее общественное внимание. Идея православного социализма интересна исключительно для трансформации современной российской компартии. Эта трансформация видится в движении по цепочке: (воинствующе-богоборческий марксизм) – (богоравнодушный социализм) – (православный социализм) – (православный империализм с элементами советских традиций).

Примирение современных «красных» (коммунистов, социалистов) и современных «белых» (православных империалистов) возможно на основе идеи объединения лучших традиций прошлого (советского и царского времени). В советское время сформировались новые, исключительно положительные традиции, например, традиции в образовании, здравоохранении, военном строительстве и т.п. Всё лучшее из этих традиций можно и нужно сохранить, в том числе, сохранить многие госмонополии (государственная собственность на природные ресурсы, энергосистемы, торговлю спиртным, табаком и др.). Таким образом, под современной интерпретацией «Традиции» следует иметь в виду возврат не только к культурно-религиозным, этническим корням и ценностям, но также и возврат ко всему ценному наследию СССР (традиций в образовании, науке, культуре, медицине, спорте, возврат к многим госмонополиям). Единство так понимаемой «Традиции» – в многообразии, если не сказать – в сумме, традиций.

О втором члене уваровской триады. Как было указано выше, для С. Уварова главной ценностью был не царский трон сам по себе, а именно – империя.  Империя может иметь разные формы правления. Например, в Римской империи были периоды диархии (правление двух) и даже тетрархии (правление четырёх). Однако, самым эффективным и устойчивым (что доказано временем правления) является монархия (правление одного), в русском звучании – это самодержавие.

В последнее время гибридная война между США и Россией всё чаще имеет признаки «горячей» фазы (например, в Сирии). А на войне можно победить лишь при жёсткой централизации власти верховного главнокомандующего. То есть единовластного правителя. Это касается и любого воинского подразделения. В противном случае, конфликт между, например, командиром и комиссаром, приведёт к потере боеспособности полка. Понимая это, большевики упразднили равноправие комиссаров, оставив всю полноту власти командирам, несмотря на их совсем не рабоче-крестьянское происхождение. Таким образом, война практически реанимирует институт абсолютной монархии во имя боеспособности государства. Наполеон, например, стал соответствовать  сути термина, объявив себя императором. Однако, термины «царь» или «король» могут и не использоваться (как в случаях со Сталиным, Гитлером, Муссолини и др.), что не меняет монархической сути единовластного правления (самодержавия), её насущной необходимости, востребованности. Несмотря на политические мифы о монархиях, несмотря на всю архаичность звучания терминов «царь» или «король», привитую идеологиями ХХ века, монархии в Европе – это отнюдь не миф, а реальность. В современной Европе существует 13 монархий, в их числе Великобритания, Швеция, Норвегия, Нидерланды, Дания, Испания и др. Да, редкостью является абсолютная монархия, когда в руках монарха сосредоточена исполнительная, военная и судебная власть. Ватикан, например, является абсолютной монархией, хотя и теократической. Современные монархии являются, как правило, конституционными, при которых реальная законодательная власть принадлежит парламенту, а исполнительная — правительству. При этом, полномочия монарха могут быть достаточно существенными, как в Великобритании: без одобрения монарха не может быть утверждён ни премьер, ни министр обороны. Кстати сказать, как и в Канаде, и в Австралии и других якобы «независимых» от британской короны странах. Иначе говоря, согласно политологу Р. Ищенко, «британский монарх на деле обладает почти неограниченной (вернее, ограниченной только традициями, которые можно и поменять) властью». [15].  Его полномочия могут быть быстро и легитимно расширены до уровня абсолютной монархии. Из существующих европейских монархов претензию на титул императора (короля королей) имеет лишь британская корона. Дело в том, что либеральная демократия «трещит по швам» и посему не обеспечивает более интересы мировой олигархии, нуждающейся в сильной власти. Поэтому имперско-монархическая рефлексия XXI века имеет все шансы на реабилитацию этой формы правления.

Анализируя имперскую форму государственности, следует отметить, что главной геополитической тенденцией мировой истории является постоянное стремление к формированию империй как инструмента экономического, культурного и политического влияния, вплоть до мирового господства. Примеры тому – Персидская,  Римская, Византийская, Татаро-монгольская, Османская, Германская, Британская, Австро-венгерская, Российская империи.  Для СССР, современной России, США и КНР, в полном смысле империями не являющимися и императоров не имевших, тем не менее, характерны существенные имперские признаки, позволяющие условно отнести их к «квазиимпериям» как мощным геополитическим образованиям, распространяющим своё имперское влияние на весь мир. Поэтому не случайно З. Бжезинский любит сравнивать США с Римской империей,  Советский Союз американские политики называли «империей зла». Не случайно герб США – одноглавый орёл Римской империи,  а герб России – двуглавый орёл Византийской империи.

На исторические процессы вполне можно смотреть через призму борьбы всех вышеназванных империй и квазиимперий. Малым  государствам остаётся рассчитывать лишь на благосклонность упомянутых тяжеловесов геополитики. Таким государствам приходится становиться вассалами или союзниками империй (квазиимперий), послушно «плыть в фарватере» их политики и идеологии.

Развивая имперскую апологию и имперскую аксиологию С.С. Уварова, следует отметить, что имперская модель создаёт необходимый запас военной, научной, технической и экономической прочности, позволяющей государству не только выживать, но и развиваться, и успешно защищаться в условиях нынешнего жесточайшего экономического кризиса и практически развязанной Западом очередной мировой войны. Единство цивилизационной империи – в единстве множества населяющих её народов.  Для граждан цивилизационной империи, независимо от национальности и вероисповедания, является честью ей служить (что было нормой в имперской России, независимо от того, немец ты, татарин или русский), а не прислуживать. Народам комфортно в цивилизационной империи, поскольку любые формы национальной исключительности жёстко пресекаются, никому не позволяется притеснять малые народы. В Российской империи не было прибалтийских «лесных братьев», ОУН, УПА или иных массовых организаций нацистов, поскольку в ней провинции сохраняли свой национальный уклад, а национальные элиты вливались в имперскую элиту. В Эстонии и Финляндии благодарные потомки до сих пор бережно сохраняют памятники царского времени, несмотря на процветающую русофобию их нынешних властей. Цивилизационная империя по А. Проханову – «это симфония. Это симфония народов, симфония языков, симфония пространств, симфония культур и верований. Это организация разрозненного, рассечённого человечества в огромную симфонию. Поэтому не надо бояться слова «империя»… [16]. История свидетельствует, что имперская форма объединения народов более стабильна от распада, более долговечна, чем федерации, конфедерации или, тем более, содружества или союзы, организованные на основе межгосударственных договоров. Русский народ (великороссы-русские, малороссы-украинцы и белороссы-белорусы) и дружественные им народы бывшей Российской империи стоят перед политическим выбором: стать вассальской периферией (далеко даже не провинцией, а лишь сырьевым придатком) Запада или стать свободными от этой варварской квазиимперии, восстановив свою, цивилизационную, отеческую империю, которая всегда мирно сосуществовала со всеми этносами и которая способна защитить себя и других. Возрождение отеческой империи можно рассматривать как реализацию естественного права постсоветских народов на жизнь и суверенитет.

Таким образом, второй член уваровской триады может быть адаптирован  к современным политическим реалиям путём использования понятия «Империя», при полной  общественной реабилитации этого понятия.

О третьем члене уваровской триады. С.С. Уваров под народностью понимал некую социальную страту, а не этап национального становления в цепи группа-народность-народ-нация. В этом контексте «Народность» не может ограничиваться только вопросами образования, как это было артикулировано в XIX веке С.С. Уваровым. С одной стороны, методология гуманитарного образования (как в целом и культура) должны опираться на соответствующую религиозно-нравственную идею. С другой стороны, «Народность» (как социальная страта)  в современной интерпретации должна рассматриваться шире –  политически, демократически, антиолигархически. Концепция народности может рассматривается как сочетание широкого использования референдумов и народного представительства в органах власти (причём с акцентом на местном самоуправлении). Такое современное понимание народности само по себе созвучно стремлению современных левых (красных, коммунистов, социалистов) к социальной справедливости и не противоречит православному вероучению и исламу.

Говоря о народности, выражаемой всенародными референдумами и представительством в органах власти, заметим, что референдум по многим важнейшим вопросам (но не «уличная демократия», не «цветная» революция, не митинговые провокации, не вооружённая оппозиция, не партийная система, не спонсируемые из-за рубежа демократические институты и некоммерческие организации) как главный инструмент прямой демократии позволяет обеспечить социальную гармонию через народное волеизъявление и становление подлинного народовластия. В наше время, благодаря доступности средств коммуникаций и интернета, современное общество уже может позволить себе роскошь частых электронных референдумов как универсального средства реальной демократии (то есть, демократии в древнегреческом понимании, а не в понимании современной либеральной демократии). Например, всеукраинский референдум по вопросам языка, вступления в НАТО или Таможенный Союз очевидно позволил бы избежать гражданской войны в Донбассе.

Существующая партийная избирательная система западного типа действительно обеспечивает консенсус интересов, но только для олигархических кланов, содержащих свои партии как инструменты своего влияния. Замена партийной системы в парламентском и местном самоуправлении возможна через народное представительство «профессиональных сословий»: крестьян, рабочих, интеллигенции, церковнослужителей, военных, полицейских, работников спецслужб, бизнесменов, чиновников и всех других. Тем более, что любое общество всегда сословно. Например, в 1917г. специальным декретом большевиков были «отменены» сословия и провозглашено равенство граждан. Фактически же сословия не исчезли, они просто видоизменились. Приведём их по возрастанию прав: рабы (заключённые ГУЛАГа и др.), земледельцы (колхозники), интеллигенция, рабочие, гражданские служащие, военнослужащие, служащие органов МВД, ГКБ, ГРУ и высшее сословие — партноменклатура.

Вывод. В целом для народов бывшего СССР неоидеологема: «Традиция, Империя, Народность» артикулируется как адаптация уваровской триады для современных реалий. Под «Традицией» имеется в виду возврат к культурно-религиозным, этническим корням и ценностям, положительным традициям советского периода. Под «Империей» имеется в виду имперская форма государственного устройства (лучшая из известных человечеству) многонационального и многоконфессионального образования (как семья народов, как сумма культур). Под «Народностью» понимается сочетание широкого использования референдумов и народного представительства в органах власти. Триада «Традиция, Империя, Народность» для русской политической нации (включающей множество народов, объединённых общим историческим путём развития) предопределяет смысл её жизни как служение Отечеству и человечеству, удерживая мировое зло. При этом достигается консенсус не только между «красными» и «белыми», различными этносами, но и между верующими разных конфессий.

 

Фёдор Папаяни, Донецк, ДНР

 

Источники:

1. Любарский Г.Ю. Морфология истории: сравнительный метод и историческое развитие. Москва: издательство КМК. – С. 45.
2. Сборник Постановлений по Министерству народного просвещения. Том 3. Изд. 2. СПб.: Типография В.С. Балашева, 1876.
3. Уваров С.С. Письмо Николаю I // Новое литературное обозрение. – М.: НЛО, 1997. – № 26. – С. 96 – 100.
4. Русская социально-политическая мысль. Первая половина XIX века. Хрестоматия. – М.: Изд-во Моск. ун-та, 2011. – С. 304.
5. Махнач В.В. Снова о параметрах христианской политики: вчера и сегодня http://www.hrono.ru/statii/2001/20011019-mahnach.html Дата обращения 16.11.16.
6. Миллер. А. Триада графа Уварова // Режим доступа http://polit.ru/article/2007/04/11/uvarov/   Дата обращения: 05. 03. 2007.
7. Там же.
8. Солоневич И.Л. Народная монархия. Мн.: Лучи Софии, 1998. С. 55.
9. Махнач В.В. Снова о параметрах христианской политики: вчера и сегодня http://www.hrono.ru/statii/2001/20011019-mahnach.html Дата обращения 16.11.16.
10. Ильин И.А. О монархии и республике // Ильин И.А. Собрание сочинений: в 10 т. М.: Русская книга, 1994. Т. 4. С. 457.
11. Русская социально-политическая мысль. Первая половина XIX века. Хрестоматия. – М.: Изд-во Моск. ун-та, 2011. – С.361.
12. Гулыга А.В. Русская идея и её творцы. М.: «Соратник», 1995. С. 53.
13. Там же, с. 56.
14. Российская государственность и современность: проблемы идентичности и исторической преемственности. (К 1150-летию образования Государства Российского). Материалы международной научной конференции. — М.: Изд-во, 2012. — С. 257.
15. Ростислав Ищенко: до конца сентября украинский конфликт должен быть решен. http://x6z.ru/rostislav-ishhenko-do-konca-sentyabrya-ukrainskij-konflikt-dolzhn-byt-reshen/ Дата обращения 03.12.16.
16. Александр Проханов: «Было бы страшно потерять идею Новороссии …»/ Журнал Изборского клуба Новороссии «Новая земля» № 6(9), Донецк, 2015. – С.43