Это всё уготовала военная судьба выпускнику РАУ. 95-летний полковник-артиллерист в запасе Александр Захарович Карпенко живёт на самой литературной улице (Погодина) в Ростове-на-Дону, пишет пронзительные стихи о войне и о положении России. Его судьба исключительно счастлива: он встретил войну на заставе 22 июня 1941 года и остался в живых. Обеспечивал охрану Тегеранской конференции в составе горнострелкового полка в 1943 году и живым вернулся на Родину после войны.
Александр Захарович родился 20 июня 1921 года в селе Поповка Кашарского района Ростовской области. В этом же неурожайном и голодном году семья приняла решение переехать жить в Ростов. Сначала они снимали небольшой домик, а потом купили дом в Дачном посёлке, на углу улиц Привокзальной и Чернышевского. Его отец, Захар Иванович, стал работать возчиком в одной из городских артелей — возил зерно на ссыпку, разные строительные материалы. Позже, когда стали создаваться колхозы, он вступил в колхоз имени Калинина, центральная усадьба которого находилась на улице Широкой (сейчас Ленина) на территории сегодняшнего госпиталя МВД.
В 1929 году Александр Карпенко пошёл в первый класс школы №14 имени Парижской коммуны. Учился он хорошо, любил рисовать, писал стихи, даже стал посещать литературный кружок в Доме пионеров на улице Энгельса (сегодня это улица Большая Садовая).
В 1938 году, окончив 9 классов средней школы, Александр поступает в артиллерийскую спецшколу №11: она находилась на улице Энгельса в бывшем женском реальном училище рядом с обкомом КПСС (позже, во время войны, это здание было разрушено). В этой школе учились только мальчики. Одевались они в специальную форму — брюки с красным кантом и гимнастёрку. Занятия шли как в обычной школе, но был там ещё военрук, с помощью которого изучалась военная история, приобреталось умение пользоваться стрелковым оружием, а летом мальчики выезжали вместе с курсантами артиллерийского училища в полевые лагеря, где познавали азы артиллерии уже на практике.
По окончании спецшколы он становится курсантом Ростовского артиллерийского училища. В училище было три дивизиона, в каждом из них — три батальона по 100 человек. Учились два года. Будни — это лекции, строевая и физическая подготовка, изучение материальной части орудий. А ещё конная подготовка — вольтижировка, рубка лозы, учебная рысь без стремян и чистка лошадей два раза в день. Конюшни располагались в районе нынешней площади Второй Пятилетки у реки Темерник. После первого курса — поездка в лагеря. После второго курса — выпуск.
В начале мая 1941 года лейтенант Карпенко, попрощавшись с родителями и невестой, отправился в Киевский особый военный округ командиром взвода полковой батареи 263-го Домашкинского стрелкового полка 25-й Чапаевской дивизии, дислоцированной в Бессарабии на границе с Румынией.
Ситуация на границе была очень сложная. Самолёты-разведчики с чёрными крестами на плоскостях почти каждый день летали по приграничным районам СССР. По ту сторону границы почти в открытую сосредотачивались для удара на восток полевые корпуса немецкой и румынской армий. Поэтому в армейских подразделениях постоянно проводилась разъяснительная работа, направленная на усиление воинской дисциплины и повышения боеготовности. Все готовились к войне, разговоры об этом велись постоянно. Но никто не знал, когда же всё начнётся.
В первой половине июня 1941 года стрелковый полк, в котором служил Александр Захарович, участвовал в полевых учениях у крупного населённого пункта Цыганка. Основная цель учений заключалась в отработке взаимодействия с пограничными заставами. Полковая батарея проводила имитацию ведения огня, осуществлялись инженерные работы, связанные с укрытием и маскировкой личного состава, техники, боеприпасов.
20 июня 1941 года Александру исполнялось 20 лет. Хотелось с друзьями отметить это событие, но из-за манёвров праздновать решили в воскресенье — 22 июня, когда они вернуться на основные «квартиры». Но 21 июня им приказали остаться на своих местах. И вечером они, нарвав побольше свежей травы, улеглись по-походному на ночёвку. Особенно пронзительно запомнился этот запах свежескошенной травы, огромное просторное поле, запах полыни, чабреца — всё это наполняло силами.
— И словно не спали мы, — рассказывает Александр Захарович. — Вдруг все проснулись от страшного грохота. Я ещё подумал, что это идёт продолжение учений. Зазвонил полевой телефон. Это был наш командир, который находился на наблюдательном пункте, расположенном на реке Прут. Он приказал: «Батареи, к бою!» И сразу же вторая команда — открыть огонь. Нам сказали, что через границу переправляются какие-то воинские подразделения. Пограничники и наши стрелковые части ведут бой. В нескольких местах даже сходятся в рукопашной схватке. Скорее всего, думали мы, что это произошла провокация, как на Халхин-Голе. Вот так началась для меня Великая Отечественная война.
На участке, где располагался их полк, неоднократные попытки немцев перейти границу были пресечены. Южный фронт, в состав которого входила 25-я Чапаевская дивизия, вёл пограничные бои в течение 28 дней. Только тогда, когда возникла угроза окружения, дивизия получила приказ на отход в направлении Одесса — Николаев.
А кровопролитные бои продолжались на каждом участке. В один из дней в июле Александр Захарович получил приказ выдвинуть два орудия на прямую наводку для уничтожения вражеской пехоты. Наши отступающие войска не успели ещё окопаться, выстроить линию обороны, как подошли значительные силы противника. Надо было выиграть время. Учитывая особую важность боевого задания и опасность, в расчёт подобрали лучших артиллеристов из числа коммунистов и комсомольцев. Подготовив орудия к стрельбе картечью, на предельной скорости рванули в сторону противника. За 200-250 метров до позиций врага развернулись и с ходу открыли шквальный огонь. Картечь нанесла огромный урон вражеской пехоте, была сорвана их атака, а расчёт, расстреляв весь боекомплект, без потерь вернулся в полк. Не было даже раненых. За эту операцию Александр Захарович был награждён орденом Отечественной войны II степени.
«Участник боёв с немецкими захватчиками с первых дней войны в районе реки Прут, действовал в составе 263-го стрелкового полка в качестве командира огневого взвода. В боях западнее села Западная Ананьева Одесской области, командуя огневым взводом, прямой наводкой уничтожил одну автомашину с немецкими солдатами и до 10 подвод с боеприпасами и продовольствием, — говорится в его наградном листе. — В бою на реке Днестр в районе селения Глинная с открытой огневой позиции отражал контратаки противника, получив контузию, остался в боевых порядках, продолжая выполнять поставленную задачу. В боях за переправу через реку Южный Буг у города Николаева 13 августа 1941 года уничтожил несколько автомашин с пехотой противника и при выезде на открытую позицию был тяжело ранен».
16 августа была поставлена задача — занять боевую позицию у Варваровского моста, который был единственной переправой через Южный Буг. Для поддерживания обороняющегося полка артиллеристы вели интенсивный огонь по пехоте и бронетранспортёрам врага. В этом бою Александр Захарович был тяжело ранен: крупный осколок вырвал его левую лопатку, чудом не задев сердце. А множество мелких осколков изрешетили левую руку. Подбежали солдаты, наспех перевязали и на двуколке повезли в госпиталь. Он располагался в пригороде Николаева — Варваровке.
Несколько хат были приспособлены под операционные, а раненые лежали на земле в саду под деревьями. Через несколько часов после того, как Александра Захаровича прооперировали, началась срочная эвакуация госпиталя. Транспорта не хватало, и наиболее тяжело раненных было решено оставить местным жителям. Он был в беспамятстве, вынырнул из горячечного марева как раз тогда, когда проходившие мимо врачи сказали: «Этого тоже оставляем». Еле шевеля губами, он прошептал: «Не оставляйте». Но в машине мест уже не было, и его, с тяжелейшим ранением спины, с большим трудом, посадили в кабину к шофёру. Дальнейший путь в Цюрупинск Александр Захарович практически не помнил: от боли он всё время терял сознание. Помнил только несколько остановок. В сёлах собирались местные жители, в основном, женщины, несли воду, молоко, забирали и хоронили умерших.
Длительное время находился на излечении в госпиталях Цюрюпинска, Керчи, Ростова, Теберды.
Из Цюрупинска отправили в Керчь, везли на платформах. А уже из Керчи — в Ростов. Госпиталь в городе находился в гостинице «Ростов» на Будённовском проспекте. В конце октября 1941 года, когда немцы первый раз на неделю захватили город, госпиталь заблаговременно был эвакуирован в Теберду.
Александр Захарович поправился только ко второму освобождению его родного города, его отправили в Ростов, на побывку после ранения. Их поезд дошёл только до пригородного Батайска, дальше пути были разрушены. Все мосты были разрушены, но лёд на реке Дон был крепким, и Александр Захарович перебрался на правый берег. Город ещё горел, многие здания были разрушены, валялась разбитая техника, убитые лошади. С тревогой он пришёл домой. К счастью, мать и сестра были живы, а отец ещё раньше был мобилизован и воевал сейчас где-то под Самбеком. Жива была и его невеста Лия.
Александр Захарович встал на учёт в комендатуре, а через месяц прошёл медицинскую комиссию, которая признала его ограниченно годным второй степени — у него не было левой лопатки. Вообще. Его направили работать инструктором всеобуча в военкомат села Самарское Ростовской области. Организовывались группы военного обучения, изучали винтовки, учились бросать гранаты. Потом Александра Захаровича перевели в Ростов, в Пролетарский военкомат. Здесь тоже он проводил занятия по военному делу, по ночам дежурил на улицах города: проверяли светомаскировку, вылавливали диверсантов.
Был назначен начальником маршевого эшелона с 1640 солдатами, который направлялся в Горьковскую область, в Гороховецкие лагеря на формирование истребительных противотанковых полков.
Начало операции «Тегеран-43»
А потом в штабе фронта ему дали направление — возглавить батарею запасного артиллерийской полка. Этот полк готовил кадры для артиллерийских частей, подготовка длилась 20-25 дней. Потом их отправили по Военно-грузинской дороге в Азербайджан, на станцию Евлак. Там они пробыли месяц. А осенью 1942 года переехали на станцию Баладжары под Баку. Потом состав подали прямо на морской пирс и начали грузить на пароход — поплыли они в Красноводск, а оттуда направили под Ташкент, в город Чирчик. Расположились они в казармах, снова началась усиленная работа по подготовке кадров для артиллерии.
А потом его направили в Ташкент на сборный пункт. И тут начались совершенно непонятные вначале для него перемещения. Их собралось около 30 человек, причём все командиры. Опять их направили в Красноводск, из которого они только что прибыли, опять на пароход. Все терялись в догадках, зачем надо было так запутывать следы, зачем надо было возвращаться на одни и те де маршруты? И только на пароходе им сказали, что они плывут в Иран.
Известно, что в августе 1941 года в Иран, согласно шестой статье советско-персидского договора, были введены советские войска, чтобы обезопасить южные границы: «Обе Высокие Договаривающиеся Стороны согласны в том, что в случае, если со стороны третьих стран будут иметь место попытки путём вооруженного вмешательства осуществлять на территории Персии захватную политику или превращать территорию Персии в базу для военных выступлений против России, если при этом будет угрожать опасность границам Российской Советской Федеративной Социалистической Республики или союзных ей держав и если Персидское Правительство после предупреждения со стороны Российского Советского Правительства само не окажется в силе отвратить эту опасность, Российское Советское Правительство будет иметь право ввести свои войска на территорию Персии, чтобы, в интересах самообороны, принять необходимые военные меры. 26 февраля 1921 года».
Они прибыли в порт Бендер Шах, расположенный в северной провинции Ирана.
Александр Захарович получил там новое назначение в 313-й горнострелковый артиллерийский полк — его назначили заместителем командира полка по артиллерии.
Полк располагался на территории шахской резиденции, в небольшом городке Бабольсере на южном побережье Каспийского моря.
В один из дней в начале ноября 1943 года полку была объявлена боевая тревога. Стрелковые подразделения с полной выкладкой и экипировкой выдвинулись в горы. Орудия полковой артиллерии, миномёты, боеприпасы для стрелкового оружия, снаряды, продовольствие и фураж везли на мулах. Для этого груз надёжно крепился на специальные сёдла.
Основное время уходило на движение и маневрирование в горах. Особенно тяжело приходилось в дождливую погоду. Мокрые скалы и камни затрудняли движение, сказывалось высокогорье. Малые и большие привалы несколько восстанавливали силы, но крутые подъёмы и спуски выматывали.
Иногда они делали остановки: развёртывались по боевому расчёту и вели учебные наступательные или оборонительные «бои», а затем снова двигались вперёд.
Основной задачей было обеспечение скрытности и полной готовности к ведению боя.
Облегчало выполнение поставленных задач то, что полк был хорошо подготовлен. В мирное время он находился в составе войск Среднеазиатского военного округа и имел хороший опыт действия в горах. В полку была особая группа связистов, которая всё время поддерживала связь с вышестоящим штабом.
В таком темпе учения продолжались около десяти дней и закончились неожиданно в первых числах декабря 1943 года.
В ноябре 2016 года исполнится 73 года со дня проведения Тегеранской конференции. Впервые лидеры СССР, Америки и Англии встретились в Тегеране для практического решения весьма важных проблем того времени и, прежде всего, вопроса, связанного с открытием второго фронта. Рузвельт и Черчилль с началом нападения гитлеровской Германии на Советский Союз заявили о решении оказать помощь Красной армии поставкой по ленд-лизу военной техники, продовольствия и обмундирования. Путей поставок было три: северные конвои из Англии в наши северные порты, порты Дальнего востока — центр и через Иран. Одновременно союзники обещали в 1942 году открыть второй фронт. Однако прошёл 1942 год, заканчивался 1943, а обещанного второго фронта открыто не было. Это беспокоило руководство нашей страны.
По дипломатическим каналам начались переговоры о необходимости встречи Сталина, Рузвельта и Черчилля. Была проведена сложнейшая работа дипломатов. В процессе обсуждения, отстаивания своих интересов и позиций по предложению Сталина было принято решение о проведении конференции в городе Тегеране. Хотя Черчилль и Рузвельт предлагали Каир, Багдад, Басру. Но Сталин настаивал на Тегеране, объясняя это необходимостью быть ближе к ставке и возможностью оперативного руководства боевыми действиями Красной Армии на всех фронтах.
В самом Тегеране и его ближайших окрестностях регулярных войск антигитлеровской коалиции не было.
О самой конференции гитлеровская разведка была информирована. Гитлер приказал любым способом и методом пленить или уничтожить всех глав государств антигитлеровской коалиции.
Советский разведчик Николай Кузнецов, работающий в немецком тылу под прикрытием, первым отослал шифровку в Москву, в которой рассказал о готовящемся покушении на членов «тройки». Именно Николаю Кузнецову нужно быть благодарными за этот его ещё один подвиг.
Сообщение Кузнецова было доведено до сведения руководителя советской резидентуры в Тегеране Ивана Агаянца.
Организатором и руководителем операции под кодовым названием «Длинный прыжок» был назначен известный организатор диверсий и похищений высокопоставленных лиц Отто Скорцени. Из архива СС: «Отто Скорцени — начальник секретной службы СС в шестом отделе Главного управления имперской безопасности. Прозвище «Человек со шрамом».
В Иран были десантированы несколько немецких диверсионных групп. Скорцени рассчитывал проникнуть вовнутрь советского посольства вместе с группой диверсантов. Отто решил собрать самых лучших. Надо сказать, что немцы были большими специалистами по созданию мобильных диверсионных команд, способных выполнять самые разные акции.
Чтобы понять обстановку в этой восточной стране, нужно на миг представить себе чудовищную смесь нищеты и богатства. С начала Второй мировой войны в Тегеран хлынул поток беженцев из Европы. Многие состоятельные европейцы смогли перевести свои капиталы на Ближний Восток, что позволяло им даже в самые скудные годы вести привычный образ жизни. Тегеранский рынок поражал богатством, разнообразием товаров и контрастом. Роскошные лимузины на улицах были привычным явлением, дорогие рестораны соседствовали с нищими кварталами. В такой пёстрой толпе легко было затеряться, чем активно пользовались сотрудники абвера. В иранской столице шла нескончаемая война разведок. В Иране очень серьёзно работала и советская разведка. Через Иран доставлялись ленд-лизовские материалы и продовольствие, техника, снаряжение. Ещё в 1939 году советская служба разведки активизировала свою деятельность в этой стране: война с гитлеровским подпольем шла самая жестокая. О масштабах этого противостояния свидетельствовали картины того времени: нередко по ночам в иранской столице звучали выстрелы. Сотрудники советской агентуры, опознав вражеского агента, расстреливали его на месте. В Тегеране проживало примерно около 20 000 немецких беженцев и, конечно, эта среда позволяла внедрять агентов. Ведь в Иране были представительства посольств всех крупнейших держав, через которые можно было зондировать почву, вербовать сотрудников посольств, чтобы добыть нужные документы.
Службы советских разведок и контрразведок эффективно организовали работу, направленную на обеспечение полной безопасности участников конференции.
К поимке матёрого немецкого разведчика причастен и наш земляк, ростовчанин, сотрудник внешней разведки Геворк Вартанян.
Он Герой Советского Союза, почётный житель города Ростова-на-Дону. В его честь в 2012 году на Ворошиловском проспекте была заложена звезда. На протяжении многих лет он неоднократно бывал в Ростове и встречался с Александром Захаровичем. Удивительно, как переплелись судьбы двух ростовчан: о своём совместном участии в операции «Тегеран-43» они узнали только спустя многие годы.
Так вот, Геворк Вартанян принёс руководителю советской резидентуры Агаянцу интересную и неожиданную информацию: несколько дней назад Геворк узнал в могильщике своего старого знакомого — штурмбанфюрера СС Франца Майера. Дело в том, что Майер прибыл в Тегеран в октябре 1940 года, имеет характерную примету — на левой руке нет безымянного пальца. Он был организатором крупных диверсий на Трансиранской магистрали, а также убийств советских агентов в иранских правительственных кругах. Майер был экстраординарным разведчиком, фанатиком национал-социализма, он делал всё, чтобы фашизм побеждал на каждом шагу. Появление такого разведчика в момент подготовки встречи в Тегеране было очень тревожным звонком. Его узнал Геворк Вартанян, работающий под оперативным псевдонимом «Амир». Он был сыном профессионального разведчика Андрея Вартаняна, находящегося в Иране долгое время с особым заданием.
Майер был обезврежен.
Также были выявлены места высадки диверсантов-парашютистов, маршруты передвижений и места их сосредоточения. Только в Тегеране было арестовано более 500 человек.
Некоторые из них были перевербованы и работали под прикрытием уже в интересах советской стороны.
Гитлер, узнав о полном провале операции «Длинный прыжок», отменил её продолжение.
Конференция проходила на территории советского посольства в сложных условиях. «После долгих дебатов проблема «Оверлорда» оказалась в тупике. Тогда Сталин поднялся с кресла и, обратившись к Ворошилову и Молотову, с раздражением сказал: «У нас слишком много дел дома, чтобы здесь тратить время. Ничего путного, как я вижу, не получается». Наступил критический момент. Черчилль понял это и, опасаясь, что конференция может быть сорвана, пошёл на компромисс». Об этом пишет историк Олег Рахманин.
Сталин поздно вечером 1 декабря улетел в Москву. Примечательно, что Сталин первый раз в своей жизни летел на конференцию, так и обратно в Москву. Хотя многие военные историки говорят о том, что вождь ехал на поезде. Однако Александр Захарович рассказал именно о перелёте генералиссимуса.
Второй фронт был открыт 6 июня 1944 года.
Военный загс
По итогам обеспечения безопасности участников Тегеранской конференции многие советские военнослужащие были награждены медалями и орденами. Александр Захарович получил отпуск домой. Он приехал в Ростов, пришёл к своей невесте Лии и сделал ей предложение. Она дала своё согласие, и 8 июня 1944 года они сыграли скромную свадьбу. Их брак был зарегистрирован в загсе Орджоникидзевского района города Ростова-на-Дону.
«Это громко было сказано — загс. Он находился в полуразрушенном здании, где была цела только одна комната и где сидела одна работница», — вспоминает Александр Захарович.
Время отпуска пролетело мгновенно. Но эти мгновения навсегда врезались в память фронтовика. Особенно его поразила весть о концентрационном лагере, созданном на месте бывшего артиллерийского училища, где он учился до войны. «Там был созданы чудовищные условия существования, немцы сделали всё, чтобы как можно больше уничтожить людей», — говорит он.
Он снова вернулся в Иран. Там его и застало известие об окончании войны. Это была великая радость. Радость со слезами на глазах. Сколько людей погибло! В первые недели войны погиб Яков Аграновский, который когда-то познакомил Александра Захаровича с его будущей женой Лией. Погибли в боях почти все одноклассники Александра Захаровича, его друзья по артиллерийскому училищу, те, с кем он начинал службу в Молдавии. Погибли его дедушка и бабушка в городе Георгиевске.
Их подразделение в составе других частей находилось в северном Иране ещё несколько месяцев. Советское руководство опасалось возможной агрессии со стороны Турции, которая неоднократно устраивала провокации в районе северного Ирана, но к активной агрессии приступить так и не решилась.
Летом 1946 года 313-й горнострелковый полк вернулся на Родину, в Махачкалу, и вскоре был расформирован. Однако в Иране остались советские военные советники и сводное воинское подразделение.
Александр Захарович получил новое назначение — прибыть в Порт Ильич командиром отдельного тяжёлого артиллерийского дивизиона. А к концу года он был переведён в Ленкорань, потом — в Степанакерт. «Туда, где сейчас снова идёт война, боевые действия», — говорит Александр Захарович. — «И меня это очень сильно беспокоит».
В 1950 году он вернулся в Ростов и возглавил в своём родном училище (РАУ) курсы подготовки младших лейтенантов.
В 1951 году он — преподаватель стрельбы артиллерии.
В 1951-1972 годах он продолжал работать в своём родном училище. Названия последнего стали менять: это были войсковая часть №86608, РВРУ, РВКИУ, РВВУ, РВВКУ, РВВКИУ, РВВКИУРВ, РВИРВ, Ракетный институт РВ стратегического назначения, Ростовский филиал Ракетной академии имени Петра Великого. Менялись и его звания: старший офицер строевого отдела, слушатель высших инженерно-технических курсов, начальник режима училища, начальник штаба дивизиона учебно-боевого обеспечения, командир дивизиона учебно-боевого обеспечения, начальник технической войной базы.
В 1966 году ему было присвоено звание подполковника, а в 1970 году — полковника. А в 1972 году Александр Захарович Карпенко был уволен в запас.
Он отдал армии 33 года, 3 месяца и 1 день.
Но лежать на диване и смотреть телевизор Александр Захарович не захотел. Он стал работать директором Дома спорта «Динамо». Спортивных секций было тогда много, и все они были бесплатные. Любой мальчишка мог прийти и заняться спортом. Единственно требование от тренеров — отсутствие двоек в дневнике.
Как многолетний член клуба «Патриот», полковник Александр Захарович Карпенко регулярно встречался с учащимися школ №25, №27 имени Суворова, №82 имени 25-й Чапаевской дивизии и курсантами-ракетчиками.
Сегодня ему 95 лет. Он всё равно находит в себе силы, чтобы перейти через дорогу к знакомой школе №25 и выступить на 9 Мая перед школьниками. А ещё удивительное — он пишет стихи. Он до сих пор остаётся, таким образом, в строю, в поэтическом строю.
Я прошу его подарить стихи для публикации. Подрагивающей рукой он переписывает для меня на обычном листочке в клеточку замечательные строки. Вот они:
О войне и Победе надо говорить правду!
Кто-то, где-то о прошлом неправду сказал,
Кто-то, где-то неправде неправду добавил,
И летит над страною брехня,
И историей выдумка правит.
Мало тех, кто войну пережил,
Ещё меньше солдат и солдаток осталось.
Кто же этот, кто их оскорбил?
И над памятью их надругался?
Толстосумы, ворюги, жульё,
Что в двадцатом, тридцатом деды создавали
В один миг превратили в бабло
И в далёкие страны удрали.
И скулят над историей там
В одном хоре, кто здесь задержался.
Покарает их кара небес,
От ответа уйти не удастся.
Ты, солдат сделал всё, что под силу.
Мёрз в окопах, в атаку ходил.
И в далёком теперь сорок пятом
Вечной славы в веках заслужил.
Память павших для нас всех священна,
Кто погиб — хотели все жить,
Но случилося так, как случилось.
Подвиг их нет права забыть.
Тяжело нам Победа досталась,
Против танков с гранатой ходить,
И в едином сплочённом порыве
Братством крепким врага победить.
Кто-то миг не дожил до Победы,
Кто-то день лишь один воевал,
Кто-то маршем на площади Красной чеканил брусчатку,
Он Победу в Москве отмечал.
Я теперь, не ссылаясь на старость,
Дал бы в морду, которая врёт.
И до этого мало осталось.
Мы не быдло, мы — русский народ!
Нет Комментариев