Несмотря на прорыв в двусторонних отношениях, выразившийся в совместных действиях России и США по установления мира в Сирии, глава Пентагона вновь назвал Москву одним из главных вызовов для нацбезопасности. В чем же причина хронического недоверия США к России? У американских политологов есть свой ответ на этот вопрос.
То значительное охлаждение, которое произошло в отношениях между Россией и США за последние два года, вполне объяснимо: Крым, свержение правительства Виктора Януковича и события на востоке Украины стали клиньями, вбитыми в двусторонние связи. Не способствует взаимопониманию и разные подходы к разрешению сирийского конфликта. Но и до этих явлений, формально подписавших приговор эпохе «стратегического партнерства» между Москвой и Вашингтоном, Соединенные Штаты не проявляли к России доверия как к своему долгосрочному партнеру. С окончанием «холодной войны» и уходом эпохи «великого противостояния» в начале 1990-х годов никуда не ушли философско-мировоззренческие корни недоверия США к России, которые влияют на политику Вашингтона в отношении Москвы вне зависимости от того, кто находится в Белом доме или Кремле.
Политика опережающих уступок
Оценивая отношения Москвы и Вашингтона за последние четверть века, российский наблюдатель отметит в них две вроде бы противоречащих друг другу тенденции. Его страна распустила Варшавский договор, вывела войска из Восточной Европы, согласилась сперва на объединение ГДР и ФРГ в единое государство, а затем и на его вступление в НАТО, с 1992 по 2007 годы почти вдвое сократила общее количество собственных ядерных зарядов (с 6347 до 3344) и, наконец, разрешила США осуществлять (причем, бесплатно) перевозку грузов через воздушное пространство России для многонациональных сил в Афганистане.
К этому списку можно добавить хотя и не носящую военно-стратегический характер, но весьма серьезную уступку, сделанную Михаилом Горбачевым под занавес существования СССР. Речь идет о передаче США обширной морской акватории в районе Берингова пролива, богатой рыбой и морепродуктами, и бывшую предметом спора между двумя странами с конца XIX века. Из-за утраты этой части своей 200-мильной исключительной экономической зоны (ИЭЗ) ежегодные потери России, по подсчетам российских экспертов, составляют до 200 миллионов долларов.
Все эти действия, по словам известного дипломата, доктора исторических наук и бывшего посла СССР в Германии в 1971-1978 годах Валентина Фалина, попадают в категорию «политики опережающих уступок». Суть этой политики состояла в следующем: Москва делает какую-либо уступку в отношении Запада (например, соглашается на объединение Германии), а в ответ Запад, движимый чувством благодарности, соглашается не расширять североатлантический альянс на восток или, например, смягчает накал критики в адрес Москвы по вопросу прав человека.
Больше всего непонимания и, соответственно, раздражения у многих политиков и значительной части общества России вызывают непрекращающиеся попытки Америки «влезть» во внутренние дела их страны. Делается это под якобы надуманными предлогами «демократизации» и «либерализации» политической и экономической системы России. Есть версия, что данные попытки связаны отнюдь не с фанатичной приверженностью Вашингтона идеалам и ценностям, на которых зиждется американская нация, и не с соответствующим желанием навязать их всему миру, включая и Москву, а со стремлением Соединенных Штатов предотвратить возможный ядерный конфликт с Россией.
Дело в том, что у США, как отметил американский политолог Уильям Кинкейд в сборнике «Стратегическая мощь: США/СССР», сложился весьма специфический подход к обеспечению собственной безопасности. Страна, практически никогда не подвергавшаяся нападению извне, не считает, что главная гарантия этой безопасности — удаленность потенциального агрессора от границ (тем более, что в ракетно-ядерный век нет расстояний, непреодолимых для стратегического оружия). По мнению Вашингтона, государство, способное нанести ущерб США, гарантированно не станет этого сделать лишь в том случае, если его политическая систем основана на тех же демократических и либеральных ценностях, что и американская. «Американская политика [в отношении России] исходит из того, что мир [между двумя странами] может быть обеспечен лишь в том случае, если Россия твердо станет придерживаться принципов демократии и рыночной экономики»,- подчеркнул однажды бывший госсекретарь США Генри Киссинджер.
Среди вышеупомянутых принципов один из главных — это подотчетность правительства избирателям, в том числе, через институциональную систему сдержек и противовесов. Президент США, как бы негативные чувства не испытывал к какой-либо стране, не сможет объявить ей войну без санкции Конгресса. Конгресс же даст такую санкцию лишь в том случае, если убедится, что в ходе военных действий Соединенным Штатам не будет нанесен неприемлемый ущерб. Таким образом, можно со 100% уверенностью утверждать, что ни президент США, ни Конгресс никогда не объявят войну России, оснащенной ядерным оружием (превентивный удар, как средство предотвращения неизбежной агрессии, в данном случае не рассматривается).
Россия, с точки зрения Вашингтона, совсем другое дело. Дума и Совет Федерации, по мнению американских политиков, не служат противовесом Кремлю, а одобряют все его действия. Российская коррупция также укрепляют уверенность Белого дома и Конгресса в том, что исполнительная власть в РФ неподотчетна обществу, а следовательно — может предпринять любые действия, в том числе – против США в ущерб самой России
Со своей стороны Москва, как уже отмечалось, не приемлет тот способ, которым США пытаются обеспечить собственную безопасность. За последние 1000 лет она более 950 раз становилась объектом агрессии. Поэтому Россия, как подметил американский исследователь Дэвид Джонс в вышеупомянутом сборнике «Стратегическая мощь: США/СССР», озабочена отодвиганием потенциального агрессора как можно дальше от своих границ, не придавая особого значения особенностям его политического и экономического строя (вспомним «санитарный кордон» в виде стран Варшавского пакта, возведенный между границами СССР и государствами НАТО). Другими словами, если у США институционно-политический, то у России географический подход к обеспечению собственной безопасности. Отсюда происходит непонимание и неприятие Россией того, как США пытаются обеспечить собственную безопасность путем демократизации и либерализации российского государства, — она не собирается выстраивать собственную политическую систему ни по американскому, ни, в более широком смысле, по западному образцу.
Выходит, тупик? Отнюдь. Даже во времена «холодной войны» были периоды «разрядки», когда стрелки на часах «судного дня» отодвигались назад. Вполне можно «согласиться не соглашаться», продолжая при этом мирно сосуществовать.
Нет Комментариев