Не спится. Думы мои думы.

 

Попил чаю, вышел во двор.

 

Такая прекрасная ночь, что надышаться ею невозможно. Снег. Сугробы. Тихо. Тепло. Капель с крыши. Восторг. И вдруг! Не поверите. Главный евроинтегратор нашего села — Николаевич! Большие самодельные сани и топор в санях лежит. Увидел меня, остановился, мгновение подумал, махнул рукой и пошел мне на встречу.

 

— Доброго ранку, Олександрович! – сказал он каким-то совершенно помятым голосом. По всему было видно, что вчера Николаевич основательно приложился к рюмке.

 

— Привет, Николаевич! Ты куда это в такую рань?

 

— А це моя справа, Олександрович! І нема чого мені перед вами звітувати, — прохрипел недовольно Николаевич и прошел мимо меня.

 

Я понял, что Николаевич разговаривать сегодня не настроен и не стал его донимать. Даже удивился, что он не попросил у меня закурить. Видать совсем человеку нехорошо. Но Николаевич, пройдя метров десять, остановился, повернулся в мою сторону, будто вспомнил что:

 

— Так може покуримо, Олександрович?

 

— Так давай, Николаевич! А то я уж было подумал, что совсем тебе сегодня туго.

 

Я достал сигареты, Николаевич подошел, дыхнул в меня крепким духом, взял сигарету, закурил. Помолчали.

 

— Вчора, Олександрович, порахував, скільки я газу спалив за два тижня цих морозів, — тяжело проговорил Николаевич.- Вийшло майже на дві тисячі гривень.

 

— Ну да, Николаевич, нынче оно так, — ответил я ему осторожно, чтобы не зацепить политики.

 

— І де мені брати ці гроші? – медленно и сердито сказал Николаевич, выделяя каждое слово. -Пенсія в мене менше трьох тисяч. Субсидію не дають, бо кажуть в мене є авто. Так що мені робити? Авто продавати? А от їм… — и Николаевич разразился такой бранью, которую редко можно услышать в наших краях.

 

Я молчал. Николаевич, отведя душу в крепких словах, немного смягчился.

 

— Добре, Олександрович. Піду я. Це ж в мене котел може і дровами топити хату. Так от я за дровами. Слава Богу лісу в нас багато. Дасте мені пару сигарет на дорогу?

 

Я угостил Николаевича, мы попрощались, и сосед мой поплелся в сторону леса. Леса вокруг нашего села действительно много. Смотрел я вслед Николаевичу, смотрел и думал: А сколько сегодня ночью вот таких вот Николаевичей, сторонников европейской интеграции, лес рубят? И еще мне интересно: они и в самом деле радуются безвизовому режиму, или им не до этого сегодня ночью? Не стал я Николаевича мучить этими вопросами. И шутить не стал. Туго ему совсем. Да и напился он, видать, от безнадеги. Европа!

 

Василий Волга