В важных аспектах неспособность США противостоять гибридной тактике России, по всей видимости, связана не столько с действиями Москвы, сколько с их собственными принципами

 

 

Гибридная война — термин, которым обозначают российский подход с использованием нерегулярных вооруженных формирований к войне на Украине — одна из самых обсуждаемых угроз в сфере международной безопасности. К сожалению, из-за того, что в этом понятии все внимание сосредоточено на предполагаемой неискренности и всяческих ухищрениях Москвы, а также в одно целое объединены аннексия Крыма и затянувшийся конфликт в Луганской и Донецкой областях на востоке Украины, оно не позволяет проанализировать истинные причины успехов (и поражений) Кремля. Хотя и то, и другое заслуживают внимательного изучения.

 

Аннексия Крыма Россией оказалась на удивление успешной — и бескровной — и вполне уместно и обоснованно, чтобы она стала поводом для серьезных размышлений, анализа, обсуждений и даже поиска новых (либо более внимательного изучения существующих) способов объяснения этого феномена. Как бы то ни было, поскольку в будущем мы, вероятно, станем свидетелями более активного применения подобных военных действий с участием нерегулярных вооруженных формирований, в своих дебатах нам следует придерживаться более точных формулировок и откровенных высказываний.

 

Во-первых, какими бы успешными ни были действия «зеленых человечков» при захвате Крыма, именно эту тактику вряд ли можно будет применять повсеместно. Крым стал тем уникальным или, по крайней мере, чрезвычайно редким случаем, который объединил в себе несколько важных факторов. Имеются в виду крупная иностранная (российская) военно-морская база и обусловленное этим военное присутствие; значительное большинство местного населения, благосклонно относящееся к государству, которому принадлежит база (в числе которого были некоторые военнослужащие страны, предоставившей свою территорию под базу, и местные власти); а также парламент, который уже несколько раз (до событий) голосовал за присоединение к этой стране. Где еще возможно такое совпадение?

 

И действительно, то, что сработало в Крыму, явно не удалось на востоке Украины, где Владимир Путин, по всей видимости, изначально ошибся в расчетах по поводу уровня поддержки сепаратистов (и последовавшей реакции — даже среди русскоговорящего населения в других регионах Украины). Кремль не смог создать новые российские области (что, вероятно, не входило в планы Путина) также быстро и без особых затрат, как в случае со сравнительно стабильными и якобы «независимыми» непризнанными республиками под протекторатом России — грузинскими Абхазией и Северной Осетией (цель маловероятная, но вполне возможная). Не создал Кремль и других стабильных республик, что обеспечило бы продолжительное влияние России на Украине (наиболее вероятная цель Путина). Но вместо этого российский лидер оказался в ловушке (и заманил в нее свою страну): поддержка повстанцев и процесс национально-государственного строительства требует много средств и времени, это трясина, выбраться из которой весьма нелегко и которая может обернуться еще более серьезными проблемами. Разжигать очаг нестабильности в политических целях в дальних странах — это одно, а делать это у своих границ — совершенно другое.

 

Во-вторых, почему именно Соединенным Штатам и их союзникам по НАТО оказалось сложно противостоять действиям России? Не только потому, что Москва разработала на первый взгляд новую тактику. Наоборот, если в определенной степени проанализировать свои действия — что всегда немного болезненно — то можно понять, что в важных аспектах неспособность США противостоять гибридной тактике России, по всей видимости, связана не столько с действиями Москвы, сколько с их собственными принципами. И здесь следует выделить три основных момента.

 

Пол Сондерс (Paul J. Saunders), «The National Interest», США

 

Оригинальная публикация в «The National Interest»