«Пепел Клааса стучит в мое сердце»

(Шарль де Костер, Легенда об Уленшпигеле)

 

« I cерця стлілого останки

Зібрав, на груди приховав…»

(Андрей Малышко, «Прометей»)

 

  

Скоро год с той даты, которая всю жизнь Одессы – да что там, Украины – разделила на «до» и «после». Именно об этом черном дне почти сразу стали говорить – «Украина умерла 2 мая».

 

Сегодняшняя Одесса живет в тревоге, сплавленной со страхом.

 

Приближается годовщина. А за ней почти сразу – День Победы. Продолжаются аресты. В Одессу пригнали на время «проведения мирных праздников» спецтехнику для «противодействия вооружённым выступлениям». В городе – масса чужаков. Лица – тупые, злобные, не одесские. Ведут себя нагло, по «праву» завоевателей.

 

Мы знаем, что фашисты многие страшные провокации приурочивают к праздникам, в первую очередь – православным. И в этом же ряду – День Победы. Потому что Советская Армия победила с Божьей помощью «новый порядок», и победила приспешников врага.

 

Дети в начале весны нас спрашивали: что будет, если отменят День Победы?

 

Мы отвечали: кто в силах отменить Победу — исторический факт, который несомненно имел место? Победу, которая досталась такой дорогой ценой? События, затронувшие каждую семью?

 

Можно какое- то, даже длительное, время перекрашивать историю. Можно называть героев предателями и предателей героями. Можно в школах и вузах вводить лекции по «истории древней Украины». Можно приглашать на «Уроки мужества» ветеранов Великой Отечественной и АТО-шников и сажать их рядом – что старики скажут, старики все стерпят.

 

Но – совесть… но – пепел, который стучит в сердце… но – долг перед памятью…

 

Что в этой ситуации могу сделать лично я? Как помочь израненной Родине, как помочь конкретным людям, которые пострадали и сейчас продолжают страдать?

 

Я – «бытовой сепаратист», рядовой участник событий Второго Мая.

 

Человек, который помнит Великую Отечественную по рассказам дедов и привык говорить правду. И здесь, в этих заметках, — врать не буду. Я – «тот самый, который». Я – свидетель. И пишу только о том, что видел и слышал лично.

 

Я на Греческой ясно видел, где сидели нелюди с оружием. Они прятались за спинами других нелюдей. Цель у них была одна: все, кто будет наступать на них, должны быть уничтожены. А они сами – были уверены в своей безнаказанности. Я уворачивался от камней, летевших градом, непрерывно, в течение трех часов. Видел, как за пять минут мимо входа в «Мега-Антошку» пронесли подряд пять тяжелых «огнестрелов», со скоростью один в минуту, в одних и тех же позах, как в кино. Видел, будучи на похоронах близкого друга, что у него за ухом (это видно, когда стоишь сбоку от гроба) – пулевое отверстие. Очень похоже, что его дострелили, хотя пишется в свидетельстве о смерти – «множественные ранения живота».

 

Второй мой друг погиб в Доме Профсоюзов. В свидетельстве о смерти написали – «отравление газами и испарениями». А парень, который был рядом с ним и обязан ему жизнью, сказал – нет! Человек не просто погиб, благодаря ему многие остались живы. Он до последней минуты, сколько было сил, выталкивал людей на крышу, пока еще мог. А потом его оттащили от люка и забили насмерть.

 

На Греческой я видел, как горели люди, как горел милиционер, в которого попал «коктейль Молотова». Он вышел исполнить свой долг. Защитить нас. Жив ли? Не знаю.

 

Как пожилая женщина кричала умирающему: «Не смей! Ты должен жить! Жить! Дышать!» — и делала ему массаж сердца. Как плакала девочка лет двенадцати, в отчаянии всматриваясь в самую гущу боя: «У меня там мама и папа!»

 

Я слышал рассказ чудом оставшихся в живых двух человек о том, как на перекрестке их убивал десяток нелюдей – били лежачих, ногами, в том числе и по голове, а еще цепями, десятеро убивали двоих, и спасло лишь чудо: рядом оказался стример с камерой, да невесть откуда, будто с самого неба, появилась машина «Скорой» и женщина, которая крикнула: «Все разошлись! Я буду оказывать раненым помощь!» — и убийцы, получив «отмашку» своего высокопоставленного киевского начальника, рванули в сторону Пушкинской, чтобы продолжать черное дело на Куликовом Поле.

 

Видел, как нелюди из толпы, оравшей – «Украина понад усэ!» в ночной тьме у горящего Дома Профсоюзов, потом, когда все завершилось, как по команде валились на асфальт и лежали, как мертвые. Действие наркотика закончилось, понимаете? Были они «под наркотой», были. (И этим, кстати, можно объяснить то, что они смогли три часа, не уставая, бросать камни – дальше, чем метали когда-то спортсмены теннисные мячики. Наши вначале оторопели от этой скорости лета камней, и первыми защитными движениями было – подбирать камни, которые летели в нас, и бросать их назад.)

 

То, что эта акция была специально подготовлена, сомнению не подлежит. Сеть «гудит» от подтверждающих это материалов. С видео ведь не поспоришь. Но те, кто взял на себя расследование, в данном случае я имею в виду «Группу 2 мая», придерживаются мерзкой половинчатой позиции. Почему Сергей Дибров пишет, что события этого страшного дня не были подготовлены, хотя очень и очень многие факты говорят против?

 

Почему «Хроника событий», так долго разрабатывавшаяся, вторая часть которой опубликована лишь недавно, так однобоко эти события освещает? Чего они боятся?

 

Почти год прошел. До сих пор не восстановлена правда. До сих пор неизвестно, сколько же людей погибло. Болят старые раны. Не все зажило.   Душа кровоточит еще больше. Но я сейчас хочу сказать не только об этом. Я начал разговор – помните – с вопроса, чем же можем мы реально помочь своей израненной Родине, своей искалеченной Одессе мы – «вата», «бытовые сепары», рядовые «мирняки», которые по жизненным своим обстоятельствам не могут встать в ряды ВСН… или подполья.

 

Многие из тех, кто выжил в страшную пятницу, говорили, что спас их Господь. Погибшие же – герои, мученики. Они погибли, чтобы мы жили… И им, ушедшим, нужна прежде всего наша молитва о упокоении их душ. Второго числа утром во всех храмах Одессы будут служиться панихиды. ПРИХОДИТЕ! Встанем на молитву вместе! И те, кто не в Одессе, тоже встаньте с нами! Это наш реальный вклад в борьбу за Родину, в борьбу за светлую память наших дорогих однополчан – куликовцев. Мы, верующие, надеемся, что Господь взял их к Себе. Просим Его, чтобы было так. А живым нужна молитва о здравии. Я призываю вас, люди: кто в Бога верует, молитесь Господу каждый день! За единство в борьбе! За нашу Родину! 23 года у нас ее хотели отобрать. А теперь – многие знакомые говорят: Родина – есть, чувство Родины появилось. Любимой Новороссии, младшей сестре Большой России, нужно помогать – молитвой и действием.

 

Каждое событие имеет последствия. Прописная истина. Второе Мая огненной плетью ударило по судьбам родных. Не один десяток семей остался без кормильца. У многих погибших есть престарелые родители, которым надо помогать. У многих есть маленькие дети. В СИЗО до сих пор сидят в плену у «правосудия» несломленные куликовцы, у которых тоже есть семьи. Они не сдаются. Мы тоже куликовцы. И мы должны их поддержать. И никто не запретит это делать. Мы – братья. Раньше на русской земле был такой хороший обычай – когда какая-то семья не могла построить жилище сама, собирались миром – и за день-два ставили избу. Да что там – церкви миром строили. И всегда можно найти путь-дорожку, чтобы помочь. Уже многие помогают  деньгами, вещами, продовольствием, присоединяйтесь!

 

А те, кто причастен к воспитанию детей (своих и чужих, хотя, сами знаете, тоже прописная истина – чужих-то не бывает), могут воспитывать в них патриотов Отечества, учить читать, по Высоцкому, «нужные книги», будить юные души, чтобы они становились на сторону Господа в своем большом путешествии, называемом «жизнь».

 

Скоро Второе Мая. Будем верны памяти погибших! В каждом шаге. В каждом поступке.

 

А. Львов, г. Одесса