Вячеслав Костиков — прогрессивный колумнист «АиФ», читал его очередную колоночку для двух миллионов читателей газеты (вообще по статистике каждый номер газеты читают 4 человека — поэтому для восьми миллионов).

 

Костиков заступается за фильм «Левиафан», легко называет СССР «государством-чудовищем» и, в числе прочего, с той же необычайной лёгкостью сообщает: «Гонениям, запретам, высылкам подвергались и писатели-деревенщики, и писатели-фронтовики, отразившие не генеральский, а солдатский взгляд на войну: «В окопах Сталинграда» Некрасова, например».

 

Вся эта статья парад пошлых антисоветских штампов, но в данном месте клокочущего автора просто разорвало. Не всё было гладко у деревенщиков, но Астафьева, Белова и Распутина начали изучать в университетах в Советские времена — то есть, при жизни (Валентину Григорьевичу — многие лета). Равно то же самое произошло с прозой фронтовиков — она, правда, напомню Костикову, называлась не солдатской, а лейтенантской. Не всё и там было совсем гладко, но лучшие и дерзкие книги Бондарева, Бакланова, Курочкина (чуть позже Евгения Носова, уже в советские времена — пронзительного, кошмарного и честнейшего Константина Воробьёва) были признаны новейшей классикой, так же ещё в СССР вошли в университетские программы и изданы невиданными по нашим временам тиражами.

 

Я сейчас, к примеру, читаю очень сильный роман Степана Злобина «Пропавшие без вести» — главным героем которого является репрессированный в 1937 году генерал, выпущенный из тюрьмы осенью 1941-го и сразу брошенный на фронт. Роман издан в 1964(!) году тиражом сто тысяч (!) экземпляров (и это уже было второе издание).

 

Теперь про самое главное.

 

Повесть «В окопах Сталинграда», упомянутая Костиковым, была прочитана Сталиным и удостоена ещё во время войны Сталинской премии, после чего переиздавалась непрестанно и совокупный её тираж — превышал миллион экземпляров.

 

Ничего честнее этой повести, сколько потом не вскрывали правду наши правдолюбы, и представить нельзя.

 

На кого рассчитано всё это костиковское словоблудие?

 

Да на всех, вот на кого…

 

Выслали Некрасова из страны уже при Брежневе — но никак не за книгу «В окопах Сталинграда», а за очень активную работу в среде киевской диссиды.

 

Но тут есть другой важный момент о котором, к сожалению, почти никто не знает. Оказавшись в изгнании — в Париже — Некрасов вдрызг разругался и с местной просвещённой публикой и с местными украинскими борцами за независимость. Послушал их рассказы про вековечную борьбу с Россией и ошалел: что они несут, Господи?!

 

Некрасов раз выступил с достаточно мягкой критикой европейских свобод, два выступил — и его — здесь внимание! — перестали публиковать. То есть вообще. После негласного запрета, он не смог издать вообще ни одной книги. Не вписался в рынок.

 

Про это господин Костиков не напишет никогда, у него нет таких слов в словарном запасе.

 

Захар Прилепин