Антон Романов 18 декабря 2014

0:00:56 — рукотворность экономического кризиса в России

0:01:30 — почему Путин не говорит всю правду

0:02:32 — последствия роста курса доллара

0:08:47 — кто виноват в падении курса рубля?

0:10:05 — российские капиталы обслуживают Запад

0:12:21 — что такое “благоприятный инвестиционный климат”?

0:14:11 — необходимость монополии внешней торговли

0:17:12 — численность трудового населения в России уменьшается

0:18:51 — один с сошкой, семеро с ложкой — люмпен-пролетариат в России

0:20:20 — взращивание потребностей

0:21:00 — кто такой носитель суверенитета?

0:23:48 — монарх как носитель суверенитета

0:25:10 — российская аристократия как носитель суверенитета

0:29:48 — трудовой народ как носитель суверенитета

0:32:13 — что такое “цветной народ”?

0:38:58 — что такое “гражданское общество”?

0:44:08 — как создают народы

0:48:38 — гражданское общество торгашей

0:49:30 — устройство традиционного общества

0:53:47 — намеренное дробление общества, раскол везде

0:57:26 — гражданское общество — оружие Запада

1:04:10 — Россия должна возрождать традиционное общество и хозяйство

1:07:03 — когда скажут “хватит кормить Москву”?

1:12:10 — уничтожение трудового народа

Антон Романов

Антон Романов 18 декабря 2014

Видео http://poznavatelnoe.tv/romanov_2014-12-18

Собеседники:

Антон Романов – депутат Государственной Думы, партия «Единая Россия»

Артём Войтенков – Познавательное ТВ, http://poznavatelnoe.tv

 

Артём Войтенков: Антон Васильевич, буквально несколько десятков минут закончилось выступление президента, конференция с журналистами (два иностранных слова: «конференция, «журналистами», и «президент», кстати, тоже иностранное слово). Мы это можем обсудить, или мы можем сразу насчёт рубля поговорить, курса рубля и вообще вот этого положения, что у нас в стране?

 

Антон Романов: Я бы, конечно, не хотел обсуждать пресс-конференцию президента, поскольку сейчас, я думаю, что все её будут обсуждать. Тут особенно какого-то нового, наверное, мы ничего не увидим и не скажем, потому что достаточно ясно: президент сказал то, что хотел сказать. С какими-то положениями можно соглашаться, с какими-то не соглашаться.

 

Например, о роли Центробанка, о роли правительства и о роли чиновников.

Я думаю, что здесь этот кризис — он рукотворный. То есть он не вызван какими-то такими, слишком большими объективными причинами. Извне, конечно, безусловно, есть давление, но оно тоже рукотворное, оно не в естественных параметрах. А оценка президента другая. Он лучше, видимо, знает ситуацию. Можно с этим соглашаться, можно не соглашаться. Как говорилось у нас на «Первом канале» — время покажет.

 

Артём Войтенков: В советские времена?

 

Антон Романов: Да.

 

Артём Войтенков: Я какую-то замечаю двойственность в словах Путина. Хотя, конечно, любой политик, он, по-любому, всю правду не скажет и где-то, может быть, и соврёт.

 

Антон Романов: Но он же сказал: «Всё лакировать невозможно. Иногда надо правду говорить».

 

Артём Войтенков: Да, но вот он говорит, что Центробанк, поднимая ставку, делает очень всё правильно». Вот эти слова я запомнил.

 

Антон Романов: Моя оценка абсолютно не такая.

 

Артём Войтенков: Слова Путина диктуются его должностью как президента?

 

Антон Романов: Да, наверное. Вы же понимаете, как реагирует население и бизнес на слова президента. Если он скажет, что всё неправильно, то за этим же должны последовать действия. А эти действия породят нестабильность, то есть панику.

 

Его задача состоит в том, чтобы успокоить население.

А наша задача состоит в том, чтобы оценить последствия вот этих решений. Какие последствия? Фактически, как только начал расти курс доллара, влетели, как говорится, все валютные заёмщики. То есть брали по одному курсу доллара, а рассчитываться, возвращать кредиты придётся по другому курсу.

 

Артём Войтенков: Да. Особенно те, кто брал жильё.

 

Антон Романов: Да, ипотека. Не только ипотека. Технологии брали, брали машины и оборудование соответствующее. Это же всё стоит дорого и стоит в валюте. Это всё закупали под валютные кредиты.

 

Конечно, в стране нужно было бы запретить хождение доллара так же, как в других странах. Логика очень проста: если ты хочешь что-то покупать в валюте, нет вопросов. Ты бери кредит в рублях, покупай доллары на этот кредит, иди и покупай какую-то зарубежную технику. Ты уже долларами рассчитался за всё это, а в рублях рассчитывайся с кредитом. Тогда эта ситуация просто бы не возникла.

 

Как только Центробанк поднял ставку рефинансирования до 17%, то влетели все те, кто брал кредиты в рублях. Потому что в договорах, как правило, банки прописывают своё право поднимать кредиты в связи с какими-то обстоятельствами, то есть процентную ставку по кредитам.

 

Результат всего остального:

— Сначала это коснулось валютных заёмщиков.

— Потом коснулось всех остальных — прежде всего строительных компаний. Как строители должны работать, то есть ипотечное жильё рублёвое? Брали под один процент ипотеки, условно говоря, под 12-13%, сегодня, как только Центробанк поднял эту ставку, будут эти кредиты увеличены до 25-30%. Как можно с ними рассчитаться? А этих заёмщиков, которые рублёвые, их намного больше.

 

Артём Войтенков: Да, много сейчас брали.

 

Антон Романов: Их миллионы. Потом, строительные компании, транспортные компании, различные другие, все долгосрочные проекты, которые связаны с кредитованием, — все сейчас зависнут под вопросом. То, что президент говорит о том, что экономика приспособится. Что значит «экономика приспособится»? Она остановится. Конечно, приспособится.

 

Артём Войтенков: То есть, он правду сказал.

 

Антон Романов: Да, конечно, правду. Остановится, да и всё. Поэтому здесь ситуация, на мой взгляд, должна быть совершенно другой.

 

Как он в посланиях неоднократно отражал свою позицию о том, что ставка кредитования должна снижаться на фоне роста экономики. Если мы хотим получить экономический рост, мы должны ставку снизить.

То есть должны быть дешёвые кредиты и дешёвые цены на продукцию естественных монополий: дешёвый бензин, дешёвые транспортные услуги, дешёвая электроэнергия, дешёвое тепло – то, что должно обеспечивать рост экономики.

Сегодня как раз всего этого нет. Смотрите, цены на нефть снижаются, а цены на тепловую энергию, электроэнергию, цены на услуги ЖКХ, на бензин и всё остальное – оно увеличивается.

 

Я оцениваю действия Банка России, как диверсию экономическую, безусловно, против экономики страны. Больше того, мы видели растерянность в глазах руководства Центрального Банка, когда видно было, что они не владеют ситуацией, не имеют плана стратегического по стабилизации рубля. То есть они не выполняют тех обязательств, которые на них возложены Конституцией России.

 

Артём Войтенков: Если вы имеете в виду Эльвиру Набиуллину, то её просто вот так вытолкнули, как зицпредседателя, чтобы она что-то такое сказала. И она, бедняга, сидела и придумывала что-то совершенно в духе «а-ля Егор Гайдар в 90-ые».

 

Антон Романов: Да, как раз именно это я и имею в виду. Не только её – у её заместителя такая же история. Мы видели и представителей экономического блока правительства Улюкаева того же самого, когда что-то невнятное, несуразное и не очень удобоваримое произносилось -какие-то рассуждения околонаучные, околопопулистские. На самом деле вместо конкретной программы действий, к чему это приведёт, с которой могло бы общество согласиться, идут какие-то рассуждения, которые вилами на воде писаны.

 

Артём Войтенков: Просто набор слов какой-то.

 

Антон Романов: Да, понятия, я говорю, околонаучные.

 

Артём Войтенков: Да, но вы знаете, что не понятно. Я смотрел на сайте Центробанка его кредиты, те, которые он даёт. Получается, что самый длинный кредит, который может дать Центробанк, это неделя. Срок – неделя. Как это влияет на экономику? Сложно сказать.

 

Антон Романов: Почему? Это влияет плохо, конечно, плохо. То есть если бы были длинные кредиты, значит, и коммерческие банки выдавали бы длинные кредиты. Для развития производства, для развития промышленности, для развития долгосрочных каких-то проектов нужны длинные кредиты.

 

Артём Войтенков: Да, но получается, что тогда ставка Центробанка не слишком влияет, потому что у нас это всё хоть как-то худо-бедно развивается, а Центробанк денег не даёт.

 

Антон Романов: Да. Проблема состоит в том, что, конечно, что-то развивается, но развивается не так быстро, как хотелось бы. Это первое.

— То есть одно дело – заёмные средства и длинный кредит, который потом можно возвращать.

— А другое дело – из своих собственных ресурсов, когда человек опирается только на то, что он сам сэкономил, сам себе отложил.

 

Но это совершенно другие темпы роста экономики, это совершенно другое развитие. Мы с такими темпами никогда не догоним передовые страны, экономически более развитые. Никогда в принципе. То есть мы отстали навсегда при таком подходе, что и является, на мой взгляд, целью Центробанка и его политики.

 

Артём Войтенков: Хорошо. Тогда вот нынешнее положение с ценами, с курсом рубля и доллара, с деньгами. Вы считаете, что это рукотворное, что это не случайно.

 

Антон Романов: Конечно, нет.

 

Артём Войтенков: Кто тогда это сделал и с какой целью?

 

Антон Романов: Я думаю, что здесь президент правильно расставил акцент. Это идёт атака на суверенитет России, это попытка вернуть ситуацию с Россией к 1990-м годам.

 

Россия начала как-то заявлять о своём, так сказать, священном праве на использование ресурсов, в том числе и ресурсов Сибири, на своё собственное мнение, на отстаивание своих собственных интересов, которые надо уважать, в том числе в области безопасности. Ну и наши внешнеполитические и геополитические противники на это ответили – ответили соответствующим вызовом. То есть показали, что мы настолько влияем, что Россия настолько зависима от позиции Запада, настолько она уязвима сегодня, что ни о каком суверенитете она и мечтать не может.

То есть захотим, подёргаем за ниточки при помощи вот той пятой колонны, которая у нас сегодня есть в стране – и всё посыпется.

 

Эта пятая колонна есть и среди чиновников, и среди средств массовой информации, и среди представителей бизнеса, которые сегодня во многом действуют в ущерб интересам России. Имеется в виду того бизнеса, который был первоначально основан на приватизации общенародной собственности, поскольку он ничего другого не умеет делать, кроме как истощать наши ресурсы, брать деньги из бюджета и вывозить их на Запад. Собственно, ни для кого не секрет, что в этой сложной ситуации, которая у нас сегодня сложилась в стране, всё равно за этот год, видимо, утечка капитала будет в пределах 130-150 миллиардов долларов.

 

Артём Войтенков: Это больше или меньше?

 

Антон Романов: Это, конечно, очень много сегодня. Если в былые, так сказать, лучшие годы, 20-30 миллиардов вывозили, то сегодня 150 миллиардов – это, конечно, очень много. Это обескровливает экономику страны. Вместо того, чтобы вкладывать эти деньги в развитие нашей экономики, их вывозят на Запад. О чём это говорит?

 

Это говорит о компрадорском характере нашего капитала, о его спекулятивной природе, потому что он относится к стране нашей и к нашей экономике, как к источнику наживы, то есть как внутренней колонии. То есть мы завоевали эту страну, откачиваем из неё деньги, ресурсы, получаем прибыль и вывозим на Запад. То есть, укрепляем экономику других стран – если выражаться языком понятным, то экономику метрополий. Наша страна – внутренняя колония, значит, мы отсюда всё выкачиваем, отжимаем эту страну и вывозим деньги туда, в метрополию, где мы собираемся жить.

 

Артём Войтенков: Вы имеете в виду, говорят представители бизнеса.

 

Антон Романов: Да. У нас если 97% сделок проходит в иностранной юрисдикции, крупных сделок, это о чём говорит? Я много раз слышал со стороны нашего руководства и со стороны правительства, и постоянно это повторяется, как заезженная пластинка: «Создайте благоприятный инвестиционный климат».

 

Артём Войтенков: О, да, это постоянно.

 

Антон Романов: Самый благоприятный инвестиционный климат – это отдать всё даром. То есть отменить налоги, отменить платежи, отменить ограничения экологические, социальные, то есть всё отдать даром. Тогда все сюда придут, всё заберут и всё вывезут. Только где будет наша страна?

 

То есть давайте запустим сюда грязные технологии, давайте запустим сюда отходы, давайте снимем ограничения по заработной плате (имеется в виду по минимальному порогу заработной платы), давайте освободим от всех налогов, чтобы можно было прибыли формировать и вывозить – тогда все сюда придут. Придут и будут грабить нас уже, будем так говорить, при помощи широкозахватной техники, то есть более интенсивно, промышленным способом. Но это не подход для развития экономики.

 

Поэтому ни о каком благоприятном инвестиционном климате речь не должна идти, а речь должна идти об экономическом эффекте для страны.

— Есть экономический эффект, то есть рост производства.

— Есть рост численности занятых.

— Есть рост производительности труда.

— Есть повышение бюджетных доходов.

— Есть рост заработной платы и доходов населения, то есть улучшение качества жизни.

Вот на что мы должны ориентироваться.

А когда мы говорим о том, что нам надо создавать благоприятный инвестиционный климат, — нам не надо раздавать из бюджета деньги тем, кто грабит страну. Надо давать эти деньги тем корпорациям, и вкладывать эти деньги в улучшение экономической ситуации в самой стране.

 

Для этого целый ряд механизмов, на мой взгляд, должен быть запущен. В частности, один из этих механизмов – надо посмотреть и вернуться к монополии внешней торговли. Речь о чём идёт? О том, что сегодня наши уважаемые предприниматели и бизнесмены под активы, которые находятся в России, берут зарубежные кредиты, то есть в долларах. Потом эти кредиты переводят в некие оффшоры, то есть оставляют их там, а расплачиваться за эти кредиты они готовы, в общем-то, тем имуществом, которое у них есть в России.

 

Артём Войтенков: Типа я обанкротился.

 

Антон Романов: Да. Пожалуйста, забирайте вот эту ГЭС, забирайте вот этот аэропорт, забирайте, предположим, вот эту электростанцию, забирайте этот завод — на здоровье. Кредиторы приходят, этот объект, который залоговый, они его просто-напросто закрывают, распродают. Всё, оставляют пустыню, повышая тем самым зависимость России от импорта, что у нас и происходит постоянно.

 

Посмотрите, как ведут себя олигархи. Как только они набрали кредитов на Западе под активы, которые находятся здесь, приходят в правительство и говорят: «Если хотите, чтобы, предположим, забрали какой-нибудь алюминиевый комбинат у нас, то тогда пускай забирают, но его разорят. А если не хотите, то давайте нам возможность рассчитаться с этими кредитами». То есть просят экономическую помощь из бюджета. В конце концов, когда это закончится? Надо же с этим каким-то образом бороться.

Пожалуйста, монополия внешней торговли: всё, что реализуется, реализуется через госпредприятие.

 

Плюс к этому, конечно, надо прекращать хождение доллара (долларизацию экономики) и иностранной валюты в стране. То есть этого не должно быть. Хотите брать, что-то покупать – ну и на здоровье, покупайте, только покупайте за рубли. Покупайте доллары, покупайте на них какие-то технологии, привозите в страну, но рассчитывайтесь за всё это дело, за все кредиты, в рублях. Тогда не будет вот таких подергушек и вот таких кризисов, которые на уши ставят всю страну.

 

Артём Войтенков: Да, но вы говорите о том, как надо бы делать. А что делать в нынешнем положении, когда рубль падает, доллар растёт? Я так понимаю, что это далеко не предел, а только-только начало.

 

Антон Романов: Нет, конечно. Если говорить в целом о ситуации, то надо, чтобы в России росло производство, то есть было больше своих собственных товаров.

 

Артём Войтенков: Да, но при таких условиях это невозможно.

 

Антон Романов: Да, конечно. Для того, чтобы было больше своих товаров, надо создать условия для производства этих товаров. Причём нам говорят, и президент ставил задачу о создании 25 миллионов рабочих мест. На самом деле численность занятых сегодня в экономике не растёт, а уменьшается.

 

Артём Войтенков: Да?

 

Антон Романов: Да. Если говорить, предположим, по Иркутской области (цифр под рукой нет, но я скажу на память), то у нас в 2010-м году было 820 тысяч занятых из 1,6 миллиона. В этом году у нас 780 тысяч занятых из 1,6 миллиона. То есть на сорок тысяч упало.

 

Артём Войтенков: Один миллион шестьсот – это всё население.

 

Антон Романов: Одни миллион 600 тысяч – это трудоспособное население. Всё население – 2 миллиона 400 тысяч у нас в Иркутской области, из них трудоспособного 1 миллион 600 тысяч. Из них больше половины не работает – просто не работает в экономике. Вот это как раз и есть тот самый фундамент социально-экономический, то есть это – социально-экономическая основа для Цветных революций.

 

Потому что если люди не заняты в экономике, то они не платят налогов, они не платят отчислений в пенсионные фонды, всякие разные другие фонды, то есть медицинского страхования и прочие, но они пользуются всеми льготами, всеми социальными гарантиями. То есть они идут в больницу – их лечат бесплатно, они выходят на пенсию – они получают из Пенсионного фонда свою пенсию за счёт того работающего населения.

 

А в том работающем населении, которых 780 тысяч, из них в производстве, а именно в реальном секторе экономики, который создаёт товары, занято всего 300 тысяч. То есть, как говорили у нас когда-то; один с сошкой, а семеро с ложкой. Вот этому как раз полностью сегодня ситуация адекватна. У нас в Сибири это ещё более благоприятная ситуация, а здесь в Москве-то…

 

Артём Войтенков: Ой, здесь в Москве вообще никакого производства. Нет, что-то есть, но очень-очень мало.

 

Антон Романов: Да. Если говорить о строительстве: есть строительство, есть метрострой, есть дорожное строительство и прочие дела. Но на самом деле, где промышленно развитый центр, сердце промышленное страны – Москва? А ведь в Москве-то живёт 10% населения.

 

Артём Войтенков: Да. Все друг другу что-то продают.

 

Антон Романов: Да, конечно. Это как раз и есть тот анклав науки экономической, социальной науки (он хорошо известен, хорошо изучен) — это люмпен-пролетариат. Который живёт на дотации от государства, питается за счёт пособий, за счёт выплат, за счёт всяких разных других паразитических, не трудовых источников жизни и соответствующим образом составляет ту взрывную массу, которая может быть социальной основой для цветных революций.

 

Артём Войтенков: Да, но если мы говорим про Москву, в Москве-то много народа работает. Другое дело, что они не работают в производстве.

 

Антон Романов: Нет. Я говорю о том, который не работает. Тот, который работает, ему некогда бастовать. Он просто работает и всё. А вот те, которые не работают, у них можно культивировать потребности при помощи средств массовой информации. Потребности – это такой же товар, который продаётся при помощи рекламы. Каждый день вы видите: «Укуси!», «Попробуй!», «Не дай себе засохнуть!».

 

Артём Войтенков: «Купи мечту!»

 

Антон Романов: Да, «райское наслаждение» и прочие дела. Мы же это видим, и эти потребности формируются. Формируются при помощи средств массовой информации. Но мы сейчас переходим к очень важному вопросу, который я бы хотел обсудить с нашими телезрителями.

 

Речь идёт о таком понятии как российский суверенитет.

Об этом сегодня много говорится, об этом в послании, президент говорит, об этом он говорил в сегодняшней пресс-конференции. Я бы хотел с нашими телезрителями объясниться по этому поводу.

 

Что же такое суверенитет и с чем его едят.

Вообще, если посмотреть конституцию нашу российскую, то там написано, что носителем суверенитета является народ. Казалось бы, всё понятно, интуитивно понятно. На самом деле далеко ничего не понятно, потому что нет научного определения понятия «народ». Какой народ является носителем суверенитета — большой вопрос.

 

Артём Войтенков: Наверное, те, которые живут в стране. Я, правда, начинаю уже догадки строить.

 

Антон Романов: Здравствуйте, но в стране живёт не только народ России, российский народ. Тут живут и мигранты, и разные другие. Дальше поехали. Те, кто живёт в стране, это население. Это не народ. То есть, народ от населения чем-то отличается, наверное.

 

Артём Войтенков: Наверное, да.

 

Антон Романов: Так вот, всё ли население является носителем суверенитета страны?

 

Артём Войтенков: Да многие даже про это слово-то не думали ни разу.

 

Антон Романов: Да. Если у нас пятьдесят семь процентов молодёжи, выпускников средних школ, строят миграционную стратегию жизни: из Иркутска в Москву, из Москвы на Запад.

 

Артём Войтенков: Да. Не только из Иркутска, отовсюду в Москву, а из Москвы…

 

Антон Романов: Я просто привожу в качестве примера. Так вот, являются ли они носителями суверенитета?

 

Артём Войтенков: Не знаю.

 

Антон Романов: Отказники от армии, неплательщики налогов, неплательщики соответствующих фондов. Вот тот анклав, который не работает, и хочет жить хорошо, являются ли они носителями суверенитета?

 

Артём Войтенков: Трудный вопрос.

 

Антон Романов: Да, но, тем не менее, они приходят и голосуют.

 

Артём Войтенков: Ну, да.

 

Антон Романов: Так вот, за какие ценности они голосуют, в чью пользу они голосуют, и насколько можно на них, на эти слои населения опираться при отстаивании своего суверенитета. То есть, не будет ли это так, как у Маяковского сказано: «Жена, да квартира, да счёт текущий — вот это Отечество, райские кущи». То есть, там, где жена, там, где квартира, и там, где счёт в банке, вот там и Отечество.

 

Артём Войтенков: Многие так и думают, кстати.

 

Антон Романов: Конечно. Так вот, на самом деле, это вопрос далеко не простой, и в политической философии он достаточно хорошо разработан, то есть, понятие суверенитета.

 

Суверенитет опирается на три вида носителей.

В первом случае носителем суверенитета, это было в феодальные времена, и в древние времена, являлся монарх. Именно монарх, как помазанник божий, он был обладателем и носителем суверенитета — царь, король, и так далее. И считалось, что он опирается на божью волю, и является помазанником, поэтому, он носитель суверенитета. Потому, присягу приносили не Отечеству, а монарху. И монарх освобождал от этой самой присяги, и смена монарха означала как бы и смену носителя суверенитета, и изменения политической, экономической, и прочей жизни страны.

 

Сегодня у нас монарха, во-первых, нет. Во-вторых, вряд ли можно представить себе монарха носителем суверенитета России. С приходом какой-то династии, ещё чего-то, совершенно очевидно, что претенденты на такой престол, они придут с Запада.

 

Артём Войтенков: Так они и ломятся с Запада. Вон сколько …

 

Антон Романов: Конечно, поэтому, они ни при каких обстоятельствах не будут являться носителями суверенитета. То есть, если даже гипотетически такая мысль может возникнуть.

 

Второе. А вторым носителем суверенитета является правящий класс. То есть, либо это финансовая, либо родовая аристократия. Но родовой аристократии у нас нет, хотя…

 

Артём Войтенков: Уже есть.

 

Антон Романов: Да, мы видим этих самых родовых аристократов, в народе грубо про них говорят, что из грязи в князи, но я думаю, что очень верно. Так вот, ни родовая аристократия, ни финансовая аристократия, не может быть носителем суверенитета по определению. Потому что, говорю, свою основу, экономическую основу, они получили на разграблении общенародной собственности, природных богатств, бюджета, и на разрушении страны.

 

Артём Войтенков: Хорошо, они тогда, например, разрушили, хапнули, а сейчас в их интересах это всё удержать.

 

Антон Романов: Нет, они не могут, правильно, удержать на Западе, потому что, активы-то у них там все. То есть, они туда как бы, всё это дело вывозят, конечно, они пуповиной и всем своим существом связаны с Западом. Потому что, они не могли бы добиться этих результатов, и присвоить общенародную собственность, без помощи Запада. То есть, фактически, это креатура Запада. То есть, Запад победил в Холодной войне, и раздал им эти ресурсы. Не они сами их завоевали. Больше того, они ничего и делать не могут.

 

Мы не видим никакой созидательной роли вот этих олигархов, или финансовой какой-то аристократии, постольку, поскольку, всё, что делается сегодня, оно направлено не на развитие экономики страны, а на её истощение. То есть, все эти модели, которые сегодня активно проводятся, в том числе, предположим, прокладка трубопроводов на Запад, долгосрочные контракты по поставке нефти и газа, — они к чему приводят? Это приводит к тому, что у нас в стране не будет дешёвой нефти, и дешёвого газа. У нас Иркутская область, газоносная область, у нас нет газификации.

 

Артём Войтенков: А, у вас даже нет?

 

Антон Романов: Да, у нас нет газа, и нет газификации, и мы двадцать лет добиваемся того, чтобы газифицировать Иркутскую область. Больше того, у нас наши нефтеперерабатывающие, нефтехимические заводы, они сегодня постоянно испытывают страх, что у них не будет ресурсов, то есть, сырья, для того, чтобы, например, Саянскхимпласт, для того, чтобы вырабатывать смолу ПВХ. А ведь когда-то это предприятие вырабатывало восемьдесят процентов смолы ПВХ Советского Союза. Это передовое предприятие.

 

Но мы экспортируем наши углеводороды за границу. Там их них вырабатывают полиэтилен высокого и низкого давления, ПВХ, и прочие продукты, и мы потом импортируем назад. То есть, мы закупаем то, что можем производить в стране. На что это направлено? Больше того, а если контракт заключён, а это долгосрочные контракты, на двадцать-тридцать лет, то это значит, что мы своих дешёвых углеводородов здесь для развития собственной промышленности иметь не будем.

 

Артём Войтенков: То есть, они все пойдут туда?

 

Антон Романов: Конечно. Вот, например, у нас построили трубопровод Восточная Сибирь – Тихий океан. Прекрасно. Но, цена на мазут топливный в муниципалитетах выросла вдвое. Потому что, раньше мелкие месторождения продавали свою продукцию вот этим самым муниципалитетам, мазут — они его сжигали, и отапливали население. То есть, отапливали дома. Сегодня всё это уходит в трубу, и уходит на Запад. То есть, наши местные органы власти, они не могут конкурировать за эти углеводороды с Китаем, или с Японией. Конечно, они не могут. Потому что, по цене они просто не в состоянии с ними конкурировать.

 

На самом деле, действия крупнейших монополий, они направлены не на развитие страны, а на её ослабление. Они направлены не на рост богатства в стране, а на его уменьшение. То есть, они направлены на консервацию сырьевой зависимости страны. То есть, мы превращаемся в страну периферийного капитализма, в страну дополнительной экономики. То есть, зачем производить у себя, когда можно продать сырьё, там произведут, и сюда завезти готовые продукты. А если это так, то их действия направлены на уменьшение занятости населения. То есть, на уменьшение численности трудового народа.

Так вот, возвращаясь к суверенитету, почему это делается? Одна из причин, безусловно, геополитическая.

 

Третьим носителем суверенитета может быть народ.

Но не простой народ, а трудовой народ. Вот, в Советском Союзе после Октябрьской революции, как раз власть получил трудовой народ. Потому что, всё остальное — это пропаганда. Не просто пропаганда, а злобная антироссийская, антисоветская пропаганда.

 

Ну, хорошо, гражданская война, одиннадцать миллионов человек, которые сошлись в войне: белые и красные. О каких большевиках может идти речь? О каких, в общем-то, интересах чьих-то может идти речь, как можно было этой массой управлять, если она, масса эта — это вооружённые люди, которые прошли войну? Причём, эти люди имели оружие, имели семьи. Они же воевали не за какие-то лозунги, они воевали за землю, за возможность трудиться на этой земле, за возможность производства.

И если вы посмотрите саму конституцию Российской Федерации того времени, а потом конституцию СССР, то трудовой народ был носителем суверенитета.

 

Старшие люди помнят такую ситуацию, когда, предположим, директор, управляющий каким-то крупным предприятием, пришёл бы на собрание трудового коллектива и сказал: «Вы знаете, я вам зарплату задерживаю, потому что, моей секретарше нужна машина, а у меня нет отделки в кабинете, и я вообще хочу построить дачу себе».

Никто не только не мог сказать ничего подобного, даже подумать так не мог. Даже, если бы он подумал просто так, то его бы завтра не было на работе.

— То есть, трудовой коллектив определял, в том числе, и отчисления от прибыли на социальные нужды.

— Трудовой коллектив определял, какие средства потратить, предположим, на строительство жилья, на другие социальные выплаты. Например, на путёвки, на содержание каких-то домов отдыха, столовых, и прочие дела.

То есть, именно это было заложено в нашей конституции. И не просто в конституции, это было в норме жизни.

 

Артём Войтенков: Но, в позднем СССР это всё выродилось….

 

Антон Романов: Правильно совершенно. И в позднем СССР что произошло? А вот тут мы как раз переходим к пониманию того — кто сегодня является носителем суверенитета. Действительно, вот этот трудовой народ, носитель суверенитета, был, в конце концов, оттеснён, как носитель власти. Он лишился этой власти, и оттеснил его как раз народ цветной. То есть, если это цветная революция, то её совершили не просто какие-то люди, а цветной народ.

Кто такой цветной народ? Это люди, которые:

— а) ведут паразитический образ жизни, то есть, это люмпен-пролетариат.

— Второе. Это люди, ориентированные на западные ценности, и которые ведут войну с собственным трудовым народом.

Что сегодня и происходит. То есть, эти люди вышли на площади в Москве, в Ленинграде, и других крупных городах, и захватили власть и собственность в стране при помощи Запада. Это как раз та самая пятая колонна, о которой говорил Путин. И сегодня они осуществляют культурную гегемонию над всем остальным народом.

 

То есть, фактически, та норма конституции, которая определяет, что сувереном, то есть, носителем суверенитета является народ, это народ, если посмотреть на практическую плоскость, — это народ на площади, который организован в виде толпы, то есть, предстаёт в форме толпы. Мы видим это на майдане. Мы видим это в других республиках, где произошли перевороты, и в том числе в России.

 

Речь идёт о чём? О том, что основная масса населения, основная масса народа, причём, народа трудового, она, конечно, не хотела вот этого хаоса. Что, трудовой народ Донбасса хотел того, чтобы уничтожили основные средства, которые созданы многими поколениями? Причём, вот этот новый народ, который был создан искусственно…

 

Артём Войтенков: Украинцев вы имеете в виду?

 

Антон Романов: На Украине, в Грузии, у нас в России, в Болгарии, в Румынии, — во всех странах, где произошли цветные революции.

Цветная революция — это процесс завоевания власти цветным народом.

А цветной народ создаётся в ходе подготовки этой революции.

Подготовка революции — это создание цветного народа. Причём, создание и воспитание этого цветного народа по определённым технологиям.

 

Вот этот новый цветной народ, который выступает на политическую арену, он захватывает власть и собственность, и является носителем суверенитета. То есть, если у этого цветного народа спросить: «Сибиряки являются носителем суверенитета? Имеют ли какое-то право голоса в делах страны?»

Скажет: «Да там семь процентов населения живёт. Они вообще ни на что не могут претендовать. Это пустыня».

То есть, как сказал один генерал: «Это одна молекула на километр». Чего с ними считаться? Они что, считаются с теми территориями, которые лежат за пределами Московской кольцевой дороги? Да нет, конечно. А кто там? Там одна пустыня. Как это, один из героев Крамарова, вор, они там обворовывали квартиру в каком-то из фильмов, домушники, начали выбрасывать товар, то есть, ворованное на улицу. И Крамаров спрашивает у своего подельника, который там караулит возле окна, спрашивает:

— «Там кто-нибудь есть на улице?»

— «Да нет, никого нет, одна шушера, давай выбрасывай»

 

Так же и они смотрят на весь остальной народ, как на какой-то элемент, который никакого влияния на политические процессы не имеет. Вот этот цветной народ сегодня, он выходит на Болотную, он выходит на Манежную, когда-то он выходил, и требовал реформ, требовал присоединения к Западу. Требовал изменения конституционного строя, то сеть, он требовал власти, так же, как народ, который вышел на Майдан.

 

Сегодня на одной из дискуссий на первом канале, представитель вот этого цветного украинского народа. Я просто их всех: одни оранжевые, другие розовые, третьи там ещё какие-то, тюльпановые, бархатные, — но всё равно, они цветные, то есть, это общий как бы термин.

Он говорит, что Донбасс – это раковая опухоль на теле Украины.

Я говорю:

— Ничего себе, раковая опухоль. Это самый промышленно развитый регион. Регион, который давал наибольший вклад в бюджет республики, народ наиболее технически грамотный, наиболее передовой в технологическом отношении, наиболее образованный народ, который народ-кормилец. И если его считать раковой опухолью, то, что же тогда эта киевская хунта, и что же тогда Западная Украина, которая никакого вклада в бюджет, никакого вклада в развитие страны не вносит. То есть, она живёт на шее вот этого трудового народа, паразитирует на нём, и говорит, что вот это и есть та лошадь, которую надо пристрелить, потому что, она является раковой опухолью, которая везёт всю страну.

Это — деформация общественного и личного сознания. То есть, она сегодня происходит во всей Украине, когда чёрное представляется за белое, а белое за чёрное. Это чудовищные вещи. Но, тем не менее, в этом и состоит смысл вот этих цветных революций, насилие на суверенитет.

 

Откуда он берётся вот этот цветной народ? Он берётся из люмпен-пролетариата, из неработающего населения. При помощи современных технологий, а их там много всяких технологий: и организационные, и финансовые, и построение сетевых структур, и интернет технологии, то есть, влияние средств массовой информации. Из него собирается толпа, которая собирается на площади, и начинает давить на власть с требованием её отставки, или изменения. То есть, с требованием передать власть вот этой самой толпе, как это на майдане было, и сегодня это видно. Безусловно, постольку, поскольку, это народ паразитический, как бы люмпен-пролетариат, он не самостоятелен, это короткоживущий народ. Его оставьте без поддержки, и без возможности грабить народ трудовой — он просто умрёт с голоду. Потому что он живёт при помощи вот этого самого виртуального пузыря, спекулятивной экономики, а не реальной. То есть, он ничего не производит, но потребляет очень много. Поэтому, он полностью зависит от нашего геополитического противника — от Запада, от иных, которые сегодня пытаются ликвидировать Россию, как геополитическую реальность. То есть, таков процесс сегодня.

 

Вопрос возникает другой: как этому противостоять?

Я вчера на дискуссии на круглом столе, который посвящён был как раз цветным революциям, технологии цветных революций, услышал такое мнение.

— Для того, чтобы противостоять вот этому цветному народу, нужно создавать своё гражданское общество. То есть, как бы гражданское общество, которое создаёт Запад, это неправильное гражданское общество, а нам надо создавать своё гражданское общество.

 

Артём Войтенков: Мне не понятно, что подразумевается под словами «гражданское общество». Сколько лет это словосочетание употребляют, я так и не понял, если честно. Прямо все употребляют: и те, и эти.

 

Антон Романов: То есть, это и есть как раз некая технология по созданию цветного народа, когда в сознание в общественное, и в политический дискурс вбрасываются некие слова-амёбы, которые ничего не значат. И которые можно понимать и так, и этак, и трактовать по-разному, и каждый понимает по-своему.

 

На самом деле — что такое гражданское общество?

Если следовать классике, и посмотреть определение в академическом философском словаре: гражданское общество — это общество граждан. Общество горожан, или цивилизованное общество — это общество граждан, которое противостояло обществу традиционному, аграрному. И которое легитимизировалось через казнь монарха. То есть, как это гражданское общество организовалось на Западе? Это были города, представители городов, которые выступали против феодалов, и совершили революцию, казнив монарха.

 

Артём Войтенков: Я так понимаю, что это обычно была революция буржуазная, то есть, это были торговцы, менялы, ювелиры.

 

Антон Романов: Да. Произошла такая культурная мутация западных стран, когда они перешли от традиционного общества, к обществу гражданскому. Была сформирована соответствующая гражданская община — это общество собственников: не собственники не являются гражданами.

 

Так же, как у нас, в Советском Союзе, от республики трудящихся после переворота 91-93-го года мы перешли, пытаемся перейти к республике собственников. Но вот собственников у нас в России очень мало. Постольку поскольку, те собственники, которые владеют квартирами, это не собственники. Собственники, это не, кто владеет собственностью в виде средств производства, которое позволяет им присваивать.

 

Что такое собственность?

— Это средство производства, которое позволяют одному присваивать неоплаченный труд другого.

— Или, например, если речь не идёт о неоплаченном труде своего современника, то это собственность, которая позволяет присваивать неоплаченный труд предыдущих поколений, или будущих поколений.

Например, когда в результате приватизации отошёл завод, фабрика, и какое-то имущество, которое можно продать, и эксплуатировать. Либо, это отошла нефтяная скважина, которая тоже принадлежит будущим поколениям, из неё тоже можно неконтролируемо выкачивать нефть, и продавать, и направлять её на собственное потребление. То есть, те, которые живут не за счёт собственного труда, а за счёт труда других людей, или других поколений.

 

Артём Войтенков: Замечательно. Предыдущее поколение разведало нефтяную скважину, поставило вышку, построило трубопровод, ты это всё захватил, выкачал, продал, и последующим ничего не оставил.

 

Антон Романов: Абсолютно правильно. В этом и состоит смысл вот этого цветного народа и его существования, смысл собственности, понятия. То есть, собственность, это не то, что ты ездишь на личном автомобиле.

Собственность, это то, что позволяет присваивать неоплаченный труд других людей.

Вот это чёткое, совершено ясное определение. Так вот, если в таком ключе понимать собственников, то их очень не много в стране: триста-четыреста семейств. Ну, пускай там будет десять, ну сто тысяч человек из ста сорокамиллионного населения — вот количество этих собственников. И они и являются носителями суверенитета сегодня. Именно эти люди, которые присвоили власть и собственность в ходе завоевания власти в 91-ом-93-ем году. То есть, в результате государственного переворота.

 

Артём Войтенков: Да, интересно вы всё объяснили. Теперь многое понятным становится.

 

Антон Романов: Во всяком случае, это чётко совершенно и понятно, что происходит. А у нас очень много рассуждений о том, почему тут выходят люди на площадь, они разных взглядов: там есть и левые, есть и правые, есть и либералы, есть и националисты, и кого только нет по политическим взглядам. Так это именно потому, что это народ. Это не партия политическая.

Это народ, который: а) отличается от трудового народа всем, всеми признаками. Какими?

— Отношение к прошлому у них разное, у трудового народа и у народа собственников.

— Отношение к будущему.

— Мораль.

— Отношение к семье.

— Отношение к государству.

— Отношение к народу.

— Отношение к истории.

— Отношение к привилегиям.

— Отношение к долгу, к службе государственной.

Это у них у всех разное. То есть, это принципиально разные вещи. Поэтому, они и отличаются друг от друга: это не партии, это народ другой. То есть, да, он создан, он сформирован.

 

Это немножко странно звучит, непривычно для нашего уха только по одной простой причине, что в марксизме когда-то, и вообще, в нашей общественно-политической науке, понятие народа не было разработано. То есть, мы исходили из теории премордиализма. Премордиализм — это значит первоначально. Считалось, что народы когда-то они созданы, это естественная историческая общность, которая развивается по законам природы, независимо от воли и сознания каждого человека. Ничего подобного.

 

Практика показала, что народы можно формировать, их можно создавать, их можно разрушать, мы это видим на наших глазах. То есть, на протяжении жизни нашего поколения, на протяжении новейшей истории. У нас, например, был создан народ в двадцатых годах — немецкий народ новый, Гитлера и компании, при помощи Запада. Который никакого отношения к старому немецкому народу не имел. Народ с новыми качествами. В сорок пятом году этот народ потерпел поражение. На его месте были созданы два новых народа: один народ ГРД, другой народ ФРГ — принципиально разные народы. Больше того, после падения Берлинской стены, эти два народа пытаются объединить новым проектом, но пока ничего не получается. Западные немцы, и восточные немцы, они коренным образом отличаются друг от друга, кардинально. Причём, самое интересное, что если западные немцы они несут комплекс вины за Вторую Мировую войну, то восточные немцы никакого комплекса вины не несут, и поэтому, они более радикальны в политической и экономической жизни Германии.

 

На наших глазах сегодня, на месте вот этого самого, трудового народа России создан другой народ за двадцать пять лет. То есть, тот народ, который сегодня живёт в России, и тот народ, который победил в сорок пятом году немцев, — это совершенно два разных народа.

 

Артём Войтенков: Да.

 

Антон Романов: Они принципиально различаются друг от друга. Это нельзя не отметить. Это факт очевидный совершенно. Вообще, это технологии формирования народов, создания и воспитания новых народов встала перед Западом после крушения колониальной империи — год Африки, 65-ый год. То есть, после Октябрьской революции, Второй Мировой войны началось интенсивное государствообразование. То есть, колонии начали распадаться, и на их месте начали возникать независимые государства. Перед колонизаторами встала проблема, как сформировать народ в этих странах, для того, чтобы он был лоялен к Западу. И они эту проблему решили. То есть, созданием соответствующих технологий, там очень много было работ научных, в том числе, этому посвящено. И возникло такое направление – народоведение, или в этнологии, как конструктивизм. Народ начали конструировать по проекту. Например, созданы специальные народы, которые работают в качестве прислуги на Западе. Например, народ Филиппин — сегодня двадцать процентов населения этой страны работает в виде прислуги в западных странах. В основном это женщины, конечно, но есть и мужчины.

 

Созданы другие народы. То есть, на наших глазах сегодня из православного украинского народа создали совершенно новый народ, совершенно агрессивный, который перечёркивает многовековую дружбу с русским народом, и отрицает вообще всякую связь с Россией и с русским народом. Это на наших глазах. То есть, превратили украинский народ в народ врага России, который готов с ней воевать.

 

Артём Войтенков: Раньше это был, в общем-то, один русский народ. Как всегда, отрезали часть, и натравили.

 

Антон Романов: Больше того, теория гласит, что любая часть, отрезанная от общего, может провозгласить себя народом. В чём основа вот этих самых цветных революций?

Откуда берутся кадры, и вообще, источник этих цветных революций?

На самом деле, если народ членить, то есть, раскалывать его, то по линии раскола могут образоваться много новых народов.

 

И вот у нас какие это линии раскола сегодня?

Это прежде всего — линия раскола между богатыми и бедными.

Если мы хотим восстановить суверенитет России, то мы должны добиваться не расчленения народа на части, а мы должны добиваться консолидации. А это как раз и есть традиционное общество. Чем традиционное общество от гражданского отличается? Гражданское общество — это общество индивидов, будем так говорить, покупатели и продавцы на рынке.

 

Всё гражданское общество — это большой рынок, где каждый является продавцом и покупателем. А для того, чтобы установить порядок, вот этот, эквивалентный обмен между покупателями и продавцами, нужен сторож, нужны весы, гирьки, чтобы он там замерял, чтобы не было обвесов. Нужен инструмент, который бы мерил эквивалент — вот этим и занимается государство.

 

Артём Войтенков: Надсмотрщик такой.

 

Антон Романов: Да он не надсмотрщик, он сторож. То есть, я вот, например, пришёл на рынке торговать, на прилавке, чтобы мне вещи не везти, или там, может, продукты, я это оставил и сторожу отдал под печать. А утром пришёл, снова забрал всё и снова торгую. Вот в этом функция государства.

 

У нас другой совершенно миф и другая совершенно основа для государства. Государство для нас — это отец, который, будем так говорить, отвечает за благополучие народа.

А народ — это дети страны, которые проживают на этой территории, которые разделяют её ценности, и действуют в её благо, на её благо.

То есть, не просто те, кто живёт, а те, кто действует на благо страны, и нуждается в её защите и покровительстве.

— Есть земля Родина-мать.

— Есть государство-отец.

— Есть народ – дети этого отца и матери.

Государство обязано их защищать от врагов народа. Есть такие люди, которые действуют в ущерб интересам народа. И есть друзья народа, которые помогают этому народу жить хорошо, действуют что-то для него правильно. Вот, государство обязано друзей поощрять, а врагов наказывать. В этом как бы наш миф состоит. Это миф, который основан на представлении о семье. Есть дети, есть отец-мать, есть глава семьи, и так далее. Вот из этого исходит традиционное общество.

 

То есть, традиционное общество, или солидарное общество, оно отличается от гражданского тем, что там очень много корпоративных, семейных, территориальных общин. То есть, люди живут общинами. То есть, так же, как у нас была когда-то крестьянская община — это как бы основа была русского народа. Слуги, бояре, царские чиновники — они не входили. То есть, помещики, духовенство — оно не входило в состав народа. Народ, это была община. Все остальные — это были слуги царёвы. В этом состоял смысл понимания государства и понимания традиционного народа.

 

Как только начинает формироваться гражданское общество, основа вот этого цветного народа, то вот эти связи, семейные, корпоративные, территориальные, соседские, всякие разные, — они начинают разрушаться, то есть, их целенаправленно разрушают, чем больше расколов, тем более.

В пределе этот народ должен быть рассыпан, атомизирован, чтобы никаких связей не было:

— Ни между детьми и родителями.

— Ни между соседями.

— Ни между коллегами по работе.

— Ни между земляками, и прочее.

Рассыпано и по новой собрано в некие псевдоассоциации, например, ассоциацию болельщиков, спортивных фанатов.

 

Артём Войтенков: Я вообще никогда не понимал этого.

 

Антон Романов: А это искусственная технология по формированию цветного народа, потому что, вроде как бы есть видимость солидарности, а на самом деле — никакой солидарности, основы для солидарности нет, просто это видимость солидарности. Так же, как, например, союз автомобилистов, и прочее. То есть, много у нас сегодня создано таких ассоциаций, которые являются псевдо общинами. Человек существо коллективное, ему нужен коллектив, ему надо с кем-то общаться. Так же, например, как посетители бара, или посетители рынка центрального — вот они как бы сообщество, но оно временное.

 

Артём Войтенков: Рынок закроется, бар закроется и всё.

 

Антон Романов: Да, всё, и ничего не осталось. Да. То есть, никакой солидарности между ними нет. Это псевдосолидарность, видимость. Это на самом деле, как бы попытка заменить истинные ценности, на ценности ложные, виртуальные.

 

Для того, чтобы у нас сегодня спасти страну, выйти из кризиса, и надёжно защитить её суверенитет, нужно, как бы, воссоздать традиционный народ. Не надо создавать гражданское общество. Надо традиционное общество восстановить. А традиционное общество, оно как раз создано на вот этих крепких, прочных, долговременных, принципиальных, и материальных связях.

— Это, прежде всего семейные ценности.

— Ценности общинные, то есть, которые касались не только общины сельскохозяйственной, но и территориальной общины. Например, земства у нас были, слобода, некие кварталы соответствующие, в которых народ жил, рос, воспитывался, и передавал из поколения в поколение традиции.

— Производственные коллективы, коллективы профессиональные, и так далее, которые у нас сегодня разрушаются.

 

И прежде всего, конечно, нам нужно лини и раскола, которые прошли по народу, их надо залечить, и надо предпринять все условия для того, чтобы залечить эти расколы.

Это раскол между богатыми и бедными.

 

Артём Войтенков: А как его лечить? Это значит, надо кого-то делать беднее, кого-то богаче, уравнивать.

 

Антон Романов: Конечно, да, так оно и есть. Во всяком случае, смотрите, японский народ, который является одним из самых консолидированных. Разница между доходами бедных и доходами богатых не больше пяти раз. Не может быть солидарности между человеком, который получает два с половиной миллиона в день, и тем человеком, который получает двести рублей в тот же самый день. То есть, двести рублей и два с половиной миллиона — вот у нас сегодня такой разрыв между доходами бедных и доходами богатых.

 

Дальше. Раскол мировоззренческий.

У нас сегодня сеют постоянно вот этот мировоззренческий раскол.

— То есть, одни придерживаются каких-то традиционных верований, или мировоззрения.

— Другие придерживаются либеральных ценностей мировоззрения.

И по линии мировоззрения, по линии религиозной конфессии, и так далее, проходит огромный раскол, и он увеличивается.

 

По способу существования, и по способу хозяйствования:

— Одни занимаются производством.

— Другие занимаются распределением.

И между ними тоже нарастает этот раскол.

 

Артём Войтенков: А причём, те, кто занимаются распределением, они обычно больше себе забирают.

 

Антон Романов: Конечно.

Раскол между хозяйственными укладами.

Раскол, или расхождение между способом производства, и способом распределения. То есть, у нас производство, всё-таки, коллективное, а распределение индивидуальное. И поэтому, как только у нас появляется вот такой частный собственник, на которого работает весь коллектив, и создаёт какую-то материальную ценность, а присваивает её один, то это не может не вызвать раскол в обществе.

 

Раскол этнокультурный, межнациональный.

Это мы тоже видим. Причём, эти расколы искусственно создаются. Если раньше мы их не видели, и не чувствовали, то есть, у нас было всё-таки, понятие такой общности – советский народ. И люди разговаривали на одном языке, учились в одной школе, пользовались одним и тем же понятийным аппаратом, и понимали друг друга и в Ташкенте, и на Чукотке, и в Калининграде, и в Таллине, и в том же самом Львове. Они разговаривали на одном языке, был один понятийный аппарат, они чувствовали себя общностью. То сегодня это дробление, оно прошло по Советскому Союзу, сейчас оно проходит по России, отчленение.

 

Раскол идёт между городом и деревней.

Огромный раскол, и расхождение.

 

Раскол самый страшный — это раскол между поколениями, между отцами и детьми. Ведь раньше, этот раскол нивелировался трудовым коллективом. То есть, молодёжь приходила в трудовой коллектив, она у стариков, у старшего поколения набиралась опыта, набиралась знаний, училась определённому общежитию: этические какие-то нормы перенимала, культурные нормы. То сегодня трудовых коллективов нет, и перенимать этот опыт негде. Поэтому, идёт раскол, то есть, непонимание между старшим поколением и младшим.

 

Я не знаю, замечали вы, или нет, есть такая практика, когда собираются вроде все за одним столом, и дети и молодёжь, и те, кто постарше. Дети берут этот айфон, айпад, и начинают там… Он живёт в этой виртуальной реальности, он как бы с объективной реальностью ничего общего не имеет, и ему не интересны разговоры старшего поколения, он их не понимает, просто-напросто. Он живёт со своим вот этим кругом, и это самое страшное, пожалуй. В этом и состоят технологии для производства вот этого расчленения традиционного народа, и создание искусственного, цветного народа, который осуществляет свою культурную гегемонию при помощи соответствующих технологий.

 

То есть, вот этот цветной народ, он навязывает всему остальному народу, который не является носителем власти, согласие на то, чтобы цветной народ имел власть. Почему это делается? Только по одной простой причине, что цветной народ осуществляет культурную гегемонию. Как это делается? Это делается при помощи американских боевиков, американских журналов, американского образа жизни, сети интернет.

 

Артём Войтенков: Тоже американской.

 

Антон Романов: Да, конечно, и созданной для того, чтобы это делать. Навязываются некие чуждые абсолютно, основному народу понятия, чуждые ценности, чуждые идеалы. Вот этот цветной народ сделает так, чтобы все остальные восприняли ценности вот этого цветного народа за свои, и захотели того же самого. То есть, если они в Москве живут так классно, тут они тусуются, то и мы хотим сюда. А в Европе, там ещё лучше — мы поедем туда, и там будем жить, как европейцы. Вспомните основной тезис Майдана – «я европеец». Украинского майдана. Конечно, я европеец, потому что, Украина, это же Европа.

 

Артём Войтенков: Да. Только вас без виз туда не пустят.

 

Антон Романов: Конечно. На самом деле, Украина, это Европа. Но это не значит, что украинец это европеец. Для того, чтобы быть европейцем, ему надо стать членом цветного народа, то есть, вот этого гражданского общества. Для этого надо быть собственником там, на Западе, чтобы иметь возможность присваивать неоплаченный труд другого человека. Вот тот, кто имеет скважину, или предположим, имеет завод на Украине, он может стать там членом вот этого цветного народа. А тот, кто работает на этом заводе, он, конечно, никогда не может стать членом того общества.

 

Даже если он приедет туда, и будет там работать, и будет получать в Макдональдсе свои двести долларов, или сколько там, две тысячи долларов, он никогда членом цветного народа не станет, потому что, он будет бесправным, он всегда будет человеком второго сорта. Больше того, он будет ближе к обезьяне, чем к человеку, в понимании у европейцев. То есть, они очень любят животных, они заботятся об этих животных, но никому из них в голову не придёт дать своим собакам, или лошадям, или каким-то кошкам, право голоса, или избрать свою собаку в парламент куда-то. Конечно, нет. Так же они относятся к тем людям, которые приедут к ним из Восточной Европы, соответствующим образом. То есть, они не могут их включить в состав вот этого своего народа, только на определённых условиях, только с определёнными критериями. Так оно и происходит, например, по отношению к Турции, по отношению к нашим постсоветским…

 

Происходит следующее. Вот этот цветной народ выпускает свои побеги, или свои репликации в другие территории, он же захватывает эти территории. Он отправляет своих представителей в регионы. Вот сегодня во многих регионах, в том числе, и в Иркутской области, жалуются на не эффективную кадровую политику, которую ведут губернаторы. То есть, обычно это приезжает из Москвы кто-то, его назначают на какую-то должность, он там потихонечку начинает присваивать ресурсы, шурудить в свою пользу, забирать, отметать прибыль, и прочие дела. Его там ловят, садят, или не садят, он убегает, присылают нового и так далее. Так на протяжении двадцати пяти лет.

Почему это происходит? Это потому что, цветной народ, он осваивает колонии при помощи своих представителей.

 

А с точки зрения кадровой политики, кадровая политика — это политика, которая прежде всего является организационным обеспечением социально-экономической политики. Если мы хотим что-то построить, есть программа социально-экономического развития. Сколько будет построено детских садов, сколько будет построено жилья, сколько будет выращено овощей, фруктов, сколько хлеба соберём, и так далее. Для этого нужны определённые кадры, которые будут это дело осуществлять, выращивать, строить, и так далее.

— Если мы ведём кадровую политику на созидание, то нам нужны созидатели, то есть, строители, инженеры, рабочие и так далее.

— А если мы ведём социально-экономическую политику на разрушение, то нам нужны ликвидаторы, которые приедут, всё выкачают, всё ликвидируют, всё распродадут, зачистят, соберут, и уедут.

 

Те программы социально-экономического развития, которые составляются сегодня в регионах, они ничего общего с развитием не имеют.

Поэтому, главная и основная социально-экономическая программа, которая сегодня реализована по всей стране, от Москвы до самых до окраин, — это взять деньги из бюджета, спилить, и вывезти. В этом смысл социально-экономической политики. Получить эти деньги из бюджета, откатить куда-то, вывезти, и вроде как бы исполняется некая программа развития региона. Отсюда как бы дурацкие проекты, которые строятся непонятно для чего. Никакого экономического эффекта они не имеют, они очень затратные, никакой прибыли, или какой-то отдачи не несут.

 

Так вот, для такой социально-экономической политики самое выгодное кадровое обеспечение, это взять на работу в регион человека, папа которого сидит в Москве на распределении ресурсов, что и делается.

— Папа вроде выделяет деньги в регион.

— В регион проходит как бы фирма во главе с его сыном. Она как бы эти деньги осваивает, вроде бы. Создаётся впечатление, что выделили деньги региону, что тут куда-то пошло. Но деньги вернулись, и ушли в оффшорную зону, или куда-то там за рубеж. То есть, фактически, это механизм истощения России и выкачивания наших природных и финансовых ресурсов.

 

То же самое, кстати, как наши друзья колонизаторы из Америки сделали с Украиной. То есть, папа Байден (Joe Biden ) отправляет деньги на Украину, а сын Байдена сидит на газотранспортной системе и осваивает эти денежки. То есть, классная кооперация.

 

Так вот, этот механизм разрастания вот этого цветного народа, он сегодня приобретает очень такой страшный характер. Поэтому, что мы такое должны делать, если говорить о традиционном обществе? То есть, мы должны укреплять те традиционные институты, которые составляли основу нашей страны. И прежде всего, экономическую основу. Надо укреплять экономическую основу местного самоуправления. Если мы говорим о двадцати пяти миллионах рабочих мест, то надо как раз укреплять местное самоуправление, где эти рабочие места должны быть созданы.

 

У нас, что же получается? У нас сегодня по действующему законодательству органы местного самоуправления лишены права заниматься хозяйственной деятельностью, они не могут создавать рабочие места. Им прямо запрещено это делать. То есть, для того, чтобы в деревне появился трудовой народ, надо дать этому народу работу. Что это значит? В деревне что нужно? Колодцы копать надо, огороды пахать надо, дрова завозить надо, крыши крыть надо, ворота устанавливать надо, какие-то услуги коммунальные оказывать надо. В конце концов, транспортные услуги оказывать надо, надо людей возить туда-сюда.

 

Считается и предполагается, что кто-то должен приехать из центра, из областного или районного, и в деревне всё это дело оказывать за деньги, то есть, наладить такую работу за деньги. Но, постольку, поскольку, денег нет в деревне, то ни один предприниматель тогда пахать огороды, или возить дрова не будет. Потому что, это не выгодно, потому что нормы прибыли нет. Он может куда-то либо с водкой приехать, либо оказывать ритуальные услуги. Если не хотите хоронить на кладбище, пожалуйста, хороните у себя во дворе, или на огороде, а у нас тут только за деньги.

 

Для того, чтобы эту ситуацию расшить, надо дать право органам местного самоуправления на местах заниматься хозяйственной деятельностью. Создавать предприятия районно-поселковые, которые будут выполнять работу, то есть, заниматься производством, заниматься сельским хозяйством, заниматься какой-то деятельностью трудовой, которая бы приносила конечный продукт, и давала бы прибыль. То есть, по-хорошему, те паи земли, которые розданы сегодня крестьянам, то есть, жителям села, примерно семьдесят-восемьдесят процентов этой земли не используется. Та земля, которая не используется, она должна быть возвращена в собственность государства, там разные могут быть механизмы. И на этой земле должно быть создано предприятие типа колхоза. Муниципальное предприятие районное поселкового типа. То есть, земля в кучу. На это предприятие в лизинг технику, трактора, комбайны и прочая техника. Если это касается животноводства, то это ферма, перерабатывающий завод. И тогда люди, имея возможность самим работать на своей земле, они будут себя кормить собственным трудом.

 

Артём Войтенков: Но это колхоз тот же самый.

 

Антон Романов: Да. А другого пути нет. Если мы не закрепим народ на земле, то у нас Россия обезлюдит. То есть, у нас, говорю, Москва – десять процентов населения страны.

 

Артём Войтенков: И все сюда едут и едут.

 

Антон Романов: Да. И этот процесс укрупнения городов становится необратимым. А если землёй никто не владеет, никто её не обрабатывает, никто с неё не кормится, то это значит, земля ничья. То, обязательно тогда придут наши соседи из Китая, наши соседи из Средней Азии, наши соседи из других регионов, или из других стран, которые начнут эту территорию осваивать.

 

Артём Войтенков: Так они уже осваивают. Я вон видел, в Подмосковье выращивают. Едешь, едешь, о, поле, что-то выращивают. Наконец-то в Подмосковье что-то на поле выращивают. Потом смотришь, там вьетнамцы работают, огурцы, помидоры выращивают.

 

Антон Романов: Конечно. И этот процесс привлечения внешнего пролетариата, он является самой серьёзной угрозой суверенитету страны. Потому что, рано или поздно они подумают… У нас есть лозунг, который у нас периодически вот этот цветной народ выкрикивает: «Хватит кормить Кавказ». А вслед за ним появится другой лозунг: «Хватит кормить Москву.

 

Артём Войтенков: Да. А так и было в девяностые.

 

Антон Романов: Да, и эта тенденция с усилением экономического кризиса. Поскольку Москва потребляет намного больше, чем производит, неизмеримо больше, в разы. Значит, вполне законные требования регионов — хватит кормить Москву.

 

Артём Войтенков: И это прямой посыл к отделению тогда.

 

Антон Романов: Конечно. Это прямой посыл к тому, что нам несёт цветная революция. То есть, расчленение страны по югославскому варианту, и война всех против всех.

 

То есть, то же самое, помните, мы с вами разговаривали (достаточно давно было, это в прошлом году было, по ситуации на Украине) — я сказал, что Украину ждёт югославский вариант. Тогда, конечно, этому никто не верил. Говорили: «Где Югославия, а где Украина?» На самом деле на наших глазах этот сценарий был реализован. Как раз реализован при помощи цветных технологий цветных революций и создания цветного народа.

Основа для этого народа, это:

— Западные украинцы, это целая территория, где нет сегодня занятых людей, занятых в производстве, прежде всего. Где люди живут на нетрудовые доходы, или очень слабо связаны с производством.

— И, конечно же, это киевская и прочие паразитические элиты, которые живут за счёт эксплуатации природных ресурсов и основных средств, которые были построены ещё в Советском Союзе. То есть, за счёт тог же самого Донбасса, за счёт того же самого Луганска, за счёт других промышленно развитых территорий.

 

Так вот, если мы хотим этому противостоять, а похоже, что у нас сегодня кризис, и вот эта атака на нашу страну, — оно переводит в повестку дня как раз именно действия, не рассуждения какие-то, а действия. То мы должны принять чёткую самую программу для восстановления трудового народа прежде всего. Это было заявлено у президента, только что-то никто не спешит реализовывать.

 

Артём Войтенков: Да кто вообще что делает, что он говорит?

 

Антон Романов: Да, похоже на то. Это называется перехватом управления, то есть, президент говорит одно, а начальники говорят другое.

 

Артём Войтенков: А делают третье.

 

Антон Романов: Да. Начальники — имеется в виду из цветного народа, то есть, носителя суверенитета.

Это было бы очень интересно, если бы наши телезрители задали вопросы, на которые хотели бы получить ответ. То есть, чтобы у нас установился такой диалог. И следующую бы передачу посвятили как раз ответам на вопросы, и разъяснениям тех моментов, которые может быть требуют ещё дальнейшего углублённого разъяснения.

 

Артём Войтенков: Хорошо. Давайте тогда подытожу. То есть, вы говорите, даже может быть, в большей степени для себя, — есть некий цветной народ. Это люди, которые далёки от производственного труда.

 

Антон Романов: Которые живут за счёт нетрудовых доходов. То есть, паразитический народ.

 

Артём Войтенков: И работать, собственно, не хотят.

 

Антон Романов: Они не могут работать даже, в принципе. Даже если их на Колыму отправить, они всё равно работать не будут.

 

Артём Войтенков: Это можно попробовать.

 

Антон Романов: Практика показывает, иногда они работали, а иногда нет. А собственно говоря, эти люди, это и есть, по сути, гражданское общество, выращиваемое Западом. То есть, это собственники, которые хотят получать доходы, не вкладывая каких-то сил. А в противовес этому существует трудовое общество, которое у нас было изначально. И нам надо вот этот трудовой народ как раз возрождать и поднимать. И это уровень, как раз — сёла, деревни…

 

Антон Романов: Не только сёла, это и города. Вы спросите у тех, кто занимается производством. Сегодня вот этот трудовой народ, он оболган, то есть, он деморализован, он дезориентирован, дезорганизован, у него нет представителей. Те же политические партии, которые работают, они борются за предпринимателей, то есть, за цветной народ, они борются за бюджетников.

 

Артём Войтенков: Так правильно — кто партиям деньги даёт.

 

Антон Романов: Конечно. Поэтому, никто сегодня не выражает политические интересы трудового народа. Это задача государственной власти, которая хотела бы отстаивать… Но, проблема состоит в том, что вот эти цветные народы, которые дают деньги, они не будут бороться за суверенитет страны. Они не будут отстаивать её независимость.

 

Артём Войтенков: Да, им это не выгодно.

 

Антон Романов: Конечно. Больше того, для них выгодно — чем слабее государство.

 

Артём Войтенков: Тем больше можно нахапать

 

Антон Романов: Конечно, зачем олигарху, владельцу какой-то крупнейшей финансово-промышленной компании, сырьевой, зачем ему нужно государство? Государство может посадить в тюрьму, если он налоги не платит. А если государства нет, он сам себе армию наймёт, он сам себе создаст условия соответствующие для быта, и сам себе будет хозяином, то есть, мелким таким царьком. Поэтому им государство не выгодно. То есть, они за государство бороться не будут никогда. В случае опасности для государства, они перейдут на сторону геополитического противника. В этом как бы сегодня политическая ситуация в стране.

 

Артём Войтенков: Да, понятно. Есть над чем подумать. Ладно. Так всё объяснили, в общем-то, достаточно интересно. Спасибо вам большое.

 

Антон Романов: Спасибо вам за интервью и за возможность выступить перед нашими телезрителями.

 

Набор текста: Наталья Альшаева, Наталья Малыгина

Редакция: Наталья Ризаева

http://poznavatelnoe.tv — образовательное интернет телевидение