Наталия Локоть
Как живёт Америка 6
Видео http://poznavatelnoe.tv/lokot_america_6
Собеседники:
Наталия Локоть
Артём Войтенков — Познавательное ТВ, http://poznavatelnoe.tv
Артём Войтенков: Наталья, вы жили в Америке, и сейчас живёте там, можно сказать, расскажите, как вы туда попали, кратенько, просто, чтобы зрители представляли, по какой причине и как давно.
Наталия Локоть: Мы случайно узнали про лотерею Грин-карт, и решили в ней поучаствовать.
Артём Войтенков: Это, в каком году было?
Наталия Локоть: Это было, мы ездили на Новый год во Флориду в 2008-ом, тире, 2009-ом. Как раз в Новый год. Встретили женщину одну по дороге, она вот рассказала, что есть такое. Мы когда приехали из Америки, из гостей, подали документы. Есть официальный сайт в интернете, и вот там подаёшь документы. Примерно это было в ноябре 2009-го. Потом сам розыгрыш происходит весной. По интернету пришло письмо в мае, получается это уже в мае 2010-го. А подавали документы я и муж. Можно подавать обоим. То есть, шанс удваивается, получается. Муж не выиграл, а мне пришло письмо, что всё, вы выиграли. Соответственно, все члены вашей семьи, кто хочет с вами уехать, можете подавать документы на Грин-карту. Это было в мае 2010-го.
Артём Войтенков: Я не верю, что это лотерея, что они всё кидают в барабан как-то всё крутится. Случайным образом.
Наталия Локоть: Это происходит электронным образом, не в барабан. И честно говоря, непонятно даже, как это происходит, но кто-то говорит, что это, скорее всего, не честно. Скорее всего, там какой-то отсев есть, потому что, первоначально они говорят, что выиграть может любой, имеющий просто среднее образование, возраст от восемнадцати лет, и этого достаточно. Я всё-таки думаю, что это случайность. Потому что, я тогда не работала, работал только муж. Я особо ничем не могла привлечь, по-моему, только тем, что мы молодая семья, без детей. Но выигрывают и взрослые. Мы когда приходили уже на собеседование, там и в возрасте люди были. Всё-таки, мне кажется, доля какая-то лотерейности там есть. Но, предварительный отбор, наверное, существует всё-таки, потому что…
Артём Войтенков: Чтобы совсем отсеивать не пойми кого.
Наталия Локоть: Да, чтобы совсем. Так там совсем отсеивают «не пойми кого» на этапе собеседования в консульстве. Узнали, что мы выиграли в мае 2010-го. Потом, в июне мы отправляем документы уже более подробные. Там анкетка какая-то, там уже указывается, какое у нас образование. А в первоначальной анкете, там буквально только фотография, возраст, имя фамилия, отчество, и, по-моему, есть какое образование, и всё. А там уже более подробную анкету мы отправили летом, и нам сказали, когда нам приехать на собеседование в Москву, в консульство. И у нас собеседование уже было в феврале 2011-го. То есть, достаточно долго это всё тянется.
В феврале 2011-го мы приехали. Там уже, меня в основном, как главного выигравшего, опрашивают — что вы будете там делать? Ещё, кстати, у них условия есть, чтобы на первый год у вас были деньги, определённая сумма на семью. Допустим, на семью из двух человек, по-моему, на то время нужно было иметь то ли одиннадцать тысяч долларов, то ли тринадцать тысяч долларов. Чтобы не было такого, что ты приехал, и сел им на шею. И вот, на собеседование ты приносишь ещё документы, подтверждающие, что у тебя эти деньги есть. Плюс, на этом этапе ты уже платишь фи (fee), так называемую, пошлину вот за эту лотерею. То есть, до этого времени это всё было бесплатно, документы подавал, всё это бесплатно, а в консульстве ты уже платишь за медосмотр и за саму лотерею, так сказать. В сумме примерно это тогда выходило где-то тысяча долларов на человека.
Артём Войтенков: Не мало.
Наталия Локоть: Да. То есть, нужно ещё иметь денежки, и естественно, конечно, желательно знать всё-таки, хоть как-то английский. Потому что, ты выигрываешь только Грин-карту. Они тебе не предоставляют ничего более. Ты приезжаешь, ищешь работу, сам как-то устраиваешься. Там нам сказали: «Всё, мы вам одобряем». Это было в феврале 2010-го. Но кого-то там отсеивали. И дальше, условие у Грин-карты такое, что в течение полугода ты должен въехать в страну. То есть, ты не можешь сидеть, три года ждать, а потом взять и поехать. И мы, получается, в августе 2011-го мы уехали в Америку.
Приехали в Америку к друзьям сначала в Нью-Йорке, пожили немножко. Потом поехали в штат Массачусетс, рядом со штатом Нью-Йорк. Там у нас друзья, они нам помогли. Мы у них остановились первое время. И туда непосредственно уже приходит Грин-карта. То есть, мы въехали в страну, они где-то там отметили, что мы въехали, и на адрес, который мы указали, выслали уже непосредственно сами Грин-карты. Когда приходит Грин-карта, нужно сразу идти получать, так называемый номер SSN (Social Security Number). По-моему, это аналог, что-то общее с нашим ИНН и пенсионное страховое свидетельство. То есть, этот номер там люди знают наизусть. Его часто где спрашивают, и когда кредиты берут, и ребёнок когда у нас родился, сразу по рождению берётся этот номер, подаётся документ. И с этим номером только можно идти работать.
Артём Войтенков: То есть, без него никак.
Наталия Локоть: Да, без него нет. Он должен быть обязательно. Грин-карта даёт право на… В общем, это гораздо лучше, чем виза. Мы не привязаны к месту, не привязаны к месту работы. Получается так, что муж имел свободу где устраиваться. Сначала пытался в Нью-Йорке найти, но там посложнее. В итоге нашёл работу, друг помог, привёл его в фирму в русскую, точнее, с русским начальством, и его туда взяли. Получается, сейчас уже три года. Работу он нашёл, получается быстро, с октября он уже стал работать. Кстати, на тот момент мы ещё не понимали, как нам повезло, потому что, потом он пытался найти работу с большей зарплатой, но оказалось, что это очень не быстрое дело. Во-первых, там несколько раундов собеседований всегда. Приглашают на первое собеседование. Потом ты долго не знаешь, как оно прошло. Тебе могут через месяц только перезвонить, сказать, что всё нормально, приходите на второе. И вот по полгода некоторые ждут реально. Наш друг, он раньше во Флориде жил, а потом переехал в этот штат, на эту новую работу он полгода ждал ответа от этой фирмы. Так что, нам на тот момент повезло.
Артём Войтенков: И какие впечатления после переезда? То есть, вы же взрослые люди, здесь сформировавшиеся, вы приезжаете в другую страну с другими людьми, с другой культурой. Что иное, что другое, что кажется там хорошим, что кажется плохим, что кажется таким непонятным?
Наталия Локоть: Поначалу нам понравилось. Особенно, когда в Нью-Йорке жили, мы там поселились в Бруклине — русский квартал на Брайтон-Бич, прямо возле океана. Там всё на русском. Там русские магазины, там выходишь на улицу — русская речь, можно даже не запариваться не спрашивать на английском, просто сразу на русском.
Артём Войтенков: А много вообще? Этот район большой, русскоязычный?
Наталия Локоть: Это не маленький квартал. Да, это большой район. Юг Бруклина, наверное, это весь сплошной, в основном там русские живут. Там нам было хорошо. Тем более океан рядом, климат тёплый, хорошо. Теплей, чем в Питере, по крайней мере, чем в Москве. В сентябре мы купались. Жильё там, кстати, проще найти. Это большой город, там русских много, там можно договориться всегда как-то, можно сказать, нелегально.
В Нью-Йорке нам понравилось в некотором роде на тот момент. Они очень вежливые, очень осторожные. Допустим, в магазине ситуация. Я иду с тележкой, я случайно кого-то задела. Этот человек оборачивается: «Ой, извините, извините». Начинает извиняться. Это я его задела. Он весь вот такой: «Извините, что я на вашем пути попался». Они во всём такие, очень осторожные.
Они всегда улыбаются, но за этой улыбкой не всегда, конечно, чувствуется искренность. Вот это мне, наверное, не нравится в американцах. Они улыбаются, но иногда чувствуется, что наоборот, это сквозь зубы такая улыбка. Но в основном, очень приветливые. И в том городке, где мы поселились, это небольшой городок, и там явно нехватка общения у людей, и допустим, стоишь на остановке, и человек может просто к тебе подойти, и начать разговаривать. Кому-то это нравится. Мне, допустим, не очень это нравится, но они простые.
Я иду по улице в юбке. Ко мне спокойно могут подойти и сделать комплимент: «Ой, вы так хорошо выглядите» или «У вас такая красивая юбка». У меня такое было несколько раз. Чтобы в России вот так, кому-то что-то понравилось, и подошёл и сказал, это, конечно, не реально, мне кажется, в России. А у них вот запросто: им нравится, они подойдут, и скажут. Но с другой стороны, они плохого ничего не скажут. Они избегают споров. Если они с тобой не согласны, они просто уйдут от беседы этой и всё.
Артём Войтенков: А если вы затрагиваете вопросы, которые затрагивают их? Поторговаться, например, если там такое происходит, ещё что-то.
Наталия Локоть: Вот это, честно говоря, не знаю. Потому что, не приходилось. Потому что, мы живём в городке в таком…
Артём Войтенков: Это пригород Нью-Йорка?
Наталия Локоть: Нет. Где мы сейчас живём, это другой штат, это штат Массачусетс, это штат рядом с Нью-Йорком. В смысле, есть же город Нью-Йорк, есть штат Нью-Йорк. Вот рядом со штатом Нью-Йорк есть Массачусетс, там столица Бостон. А мы живём в городе, который называется Вустер. Который второй по размеру в штате, порядка девяноста тысяч жителей там. Час езды от Бостона, порядка четырёх часов от Нью-Йорка.
Дело в том, что там даже рынков нет. Вот в Нью-Йорке, там и рынки есть, там нормально, там нам комфортно было жить, потому что, как-то можно было что-то найти, напоминающее Россию. Там, в Вустере, нет. Там закупались мы в основном в больших магазинах, типа наших Океев. Естественно, там какое, поторговаться? Тем более, что в Вустере мы стараемся всё-таки больше с русскими общаться. Это и к сожалению, потому что, язык не двигается. Но, и к счастью, наверное, потому что, всё-таки, так нам комфортнее. Если бы совсем русских не было, мы бы там, наверное, ещё раньше бы сбежали. А язык, да, тоже многие говорят: «Вот вы попадёте в среду, и всё, и быстро выучите». Вот три года. Но, вначале я их язык вообще не понимала, хоть, конечно, в школе и хорошо его вроде как, знала. Но когда я туда приехала, я только блаблабла… Извиняюсь, конечно, но вот так для меня это всё звучало. Сейчас я …
Артём Войтенков: Американский английский другой совсем, чем английский английский.
Наталия Локоть: Ой, да, какой-то такой. Я кстати там гораздо лучше понимаю китайцев всяких, иностранцев. Они на более правильном английском говорят. А сами американцы… Вот сейчас, я, спустя три года хотя бы понимаю получше, но говорю не особо. Даже не особо, а плохо говорю, тяжело, но как-то понимаю. То есть, это нужно постоянно крутиться в среде американской, чтобы двигался английский.
Артём Войтенков: А вы как с ними, слабо общаетесь?
Наталия Локоть: Начнём с того, что чем хорош Нью-Йорк, там есть общественный транспорт, есть пешеходные дорожки, люди по улицам ходят. А когда мы приехали в Вустер, вроде и город не такой уж маленький. У нас вот, в каждой деревне есть какая-то пешеходная дорожка. А там не на каждом шагу пешеходные дорожки, в центре в основном, а так, в остальных районах поискать надо. То есть, нужно ходить вдоль дороги. Все ездят на машинах.
Артём Войтенков: То есть, тротуаров нет.
Наталия Локоть: Нет. Не сказать, что совсем нет, вот в центре есть. Там, где мы первое время жили, снимали апартаменты, там не было. Я помню, беременная была, я до магазина ходила по дороге, как трасса, нормальное такое движение. Все ездят на машинах. Все. Поэтому, в семье две машины, три, это нормально. И это не шик, как русские воспринимают, с жиру бесятся там, две машины. Нет. Это как раз наоборот — вынужденная необходимость.
Вот смотрите, это второй по размеру город в штате. То есть, не такой уж маленький. Ну, есть какие-то автобусы, это частные автобусы, они ходят строго по расписанию, раз в полчаса, или раз в час. Вот, опоздал, стой. Полчаса, это минимум, а то и час. Где мы сейчас живём, там раз в час ходят автобусы. У него маршрут определённый, несколько рейсов по городу. В основном все они идут в центр, но из разных краёв. И вот, когда мы столкнулись с тем, что приехали, мужу надо ездить на работу в соседний город. Там это очень распространено. То есть, устраиваются не там, в этом городе, а везде ездят.
Артём Войтенков: А что же вам мешало снять там, в городе, где работа?
Наталия Локоть: А это городок маленький и там с жильём посложнее. Там не было таких Apartment Complex, в котором мы поселились. А в домах, это уже деньги не те, да и в домах тоже предложений не было особо. На тот момент, по крайней мере, не было, когда мы искали. Без машины в этот соседний город никак не добраться. То есть, нет никаких рейсов, чтобы как-то там состыковать, пересесть — нет вообще. То есть, по нашему городу если они и ездят, то вот в этом маленьком городке их вообще нет. И там большинство в Америке таких городков совсем маленьких, я бы сказала, по русским меркам, это, наверное, как деревня. Их даже городом не назвать. То есть, маленький населённый пункт. Так вот, в маленьких нет вообще никакого общественного транспорта, поэтому ему было не доехать. И нужна машина. Соответственно, если два человека в семье работают, две машины. А если ещё ребёнок учится, куда-то ездит, надо уже третью. То есть, это необходимость скорее.
Значит, покупка машины. Мы приехали, в октябре ему выходить на работу. У нас были деньги с собой наличные, мы решили новую машину брать, в салоне. Приехали в салон и сказали, что у нас большой первоначальный взнос, но нам нужен кредит всё равно. Где-то больше половины первоначальный взнос у нас был. Сказали, вот, вы только приехавшие, у вас нет credit score. В Америке информация кредитная есть на каждого человека, кто там живёт, и пользуется кредитами. И эту информацию запрашивают везде, она есть у всех практически.
Артём Войтенков: Кредитная история.
Наталия Локоть: Да, кредитная история. И вот, мы пришли в салон. Так как у вас нет никакой кредитной истории, вы вновь прибывшие, соответственно, мы вам можем предложить только двадцать один процент годовых в кредит. Хотя, там стояли машины, и было объявление ноль процентов. Но это оказывается для тех, у кого хорошая кредитная история. Это в Тойоте нам предложили, в салоне. В Мазде нам предложили девять процентов. Это мы попали под какую-то программу, для вновь прибывших, девять процентов. Но, в итоге мы взяли под двадцать один процент, потому что, пока мы думали, ту машину забрали. И в добавок, не особо, я посидела в Мазде, мне не особо понравилось, честно говоря. Мы взяли Тойоту под двадцать один процент. Это к тому, что говорят, там кредиты дешёвые. Для вновь прибывших не такие уж они и дешёвые получаются. Это потом уже, когда накопится история.
Приехали в салон забирать машину. Машина у нас сразу с номерами там даётся и с полным баком. Вот это отличие. В России мы, когда покупали, там бака только до заправки. Тут полный бак, всё заправлено. Номер, кстати, у нас очень интересный, попался случайно. У них особые номера на машину можно купить легальным способом. То есть, прямо в брошюрке по вождению, там указано даже, сколько стоят особые номера. Но у нас так — четыре восьмёрки и две буквы, похожие на восьмёрку. И это случайность.
Артём Войтенков: Блатной номер у нас называется.
Наталия Локоть: Да, а вот у них, я так понимаю, даже особо не обращают люди внимание. Только русские: «О какой у вас номер!» Интересно, как у них права получают. Я приехала с правами, с российскими. Я имею право год ездить по этим российским правам, пока, за год я должна получить местные. Притом, у каждого штата свои требования. Правила немного отличаются, и каждый штат выдаёт свои права. Если ты переезжаешь жить на постоянное место жительство в новый штат, ты должен переполучить. Сначала я пришла вот в это здание, где подаются документы на сдачу на права. Вот эти, медицинские осмотры вот этого всего у них нет. Пришёл в здание, подаёшь документы. Там же женщина, которой я документы подавала, говорит: «Смотрите сюда». Там такой приборчик стоит, в него смотришь, и она показывает, включает буковки какие-то, точечки, на зрение, на дальнозоркость, близорукость, потом на дальтонизм проверяют. Плюс, там какие-то мигают сбоку зелёные лампочки, и она спрашивает: «Видите, не видите?» Вот такой тест прямо там проходится. Прямо там же тебя фотографируют, и там же проходится тест теоретически. Вот я иностранка, я могла выбрать свой родной язык, сдавать права на русском языке.
Артём Войтенков: Интересно.
Наталия Локоть: Да, то есть, кто на английском сдаёт, они за компьютерами сидят, тому пятнадцать минут, что ли, даётся. Я сказала: «Я хочу на родном, на русском». Мне распечатали, дали, посадили за парту, карандашик дали. То есть, не ручку, я могла стереть. И время, всё, вот, подойдёте. Вопросы там, конечно, меня удивили. Я вроде как взрослая, но вопросы в основном были, много, скажем так, не в основном, типа: «А какой штраф положен молодому водителю, если он в нетрезвом виде?» Не знаю, они специально для русских, что ли подбирали, прилично вопросов было про нетрезвый вид. Не знаю, для русских, или просто так.
Артём Войтенков: Интересно, что у них получается для каждого, по крайней мере, основных языков, у них есть заготовки, для всех европейских, наверняка, китайских, японских.
Наталия Локоть: Да, много, много. И вот я написала всё, галочки там поставила, поднесла этой женщине, она вручную проверила. А так бы мне компьютер выдал, он сразу выдаёт бумажечку, сдали, не сдали. Вот она проверила, сказала: «Вы сдали, всё хорошо». И вот тогда она мне выписывает бумажечку, так называемое разрешение на ученическое вождение. Это я так вольно поняла. С этих пор я имею право с этой бумажкой ездить на машине. Не так, как у нас в России, с инструктором, на специальной машине. Там главное условие, чтобы рядом сидел так называемый спонсор, человек, имеющий местные права, как минимум год. Но у меня никто не сидел, потому что, я могла пользоваться русскими правами. А вот у мужа, допустим, когда он ездил, сидел друг в основном. То есть, они так ездили на работу. И я имею по этому ученическому праву, два года ездить, и в течение этих двух лет сдавать пытаться практику, примерно раз в два месяца, там просто очередь. Можно чаще, но из-за очереди раз в два месяца. Получалось, что я даже со своим стажем, я когда приехала, у меня четыре года было вождение по России, притом на дальние поездки я ездила, я сдала практику со второго раза. Говорят, что, кто никогда не ездил в России, сдают чаще с первого раза.
Артём Войтенков: Другая привычка наработана.
Наталия Локоть: Да, наверное, другая привычка, потому что, правила у них отличаются. У них не европейский стандарт, у них свой стандарт. Что мне, допустим, сразу не нравилось, потом я привыкла, светофоры за перекрёстком. То есть, иногда я торможу перед светофором, но, я уже, получается, выезжаю на перекрёсток, что мне казалось неудобно. Или, допустим, можно пересечь сплошную линию, если ты поворачиваешь налево.
Артём Войтенков: Ой, нам это понравится.
Наталия Локоть: Вот да. Нам бы это понравилось. И вообще, если у них знак Стоп, это у них святое — ты должен остановиться. У нас притормозят, и проедут. А у них вот на этом ловят, когда русские сдают на права, скажем так. И вообще, когда сдаёшь на права, там нужно всё очень показательно делать. Всё очень аккуратно так. Если остановился, то остановился, так, что не сдвинуть. А так как уже привык водить, уже не так к этому относишься, поэтому может, со второго раза только сдала. А муж, получается, где-то только через год. То есть, он достаточно долго ездил со спонсором. Когда уже есть ученическое водительское разрешение, то можно уже не так торопиться. Главное, чтобы спонсор рядом сидел всегда. И приезжаешь сдавать ты уже с этим спонсором. Вот это не очень удобно. Вообще мне это не очень у них нравится, потому что, у них рабочий день, допустим, с восьми утра до четырёх дня. Вот какой нормальный человек с тобой поедет днём в рабочее время, и будет с тобой там спонсором сидеть? Пришлось там друзей просить, они там отпрашивались, это не очень удобно. И вообще, мне кажется, не очень удобно, это у них во всех этих организациях, типа, банк, почта, они работают в то же время, когда нормальные люди все работают.
Артём Войтенков: Как у нас в Советском Союзе было раньше. И это всем не нравилось.
Наталия Локоть: То, что сейчас, хотя бы до вечера, до восьми часов, до шести, хотя бы. Хотя бы ладно, в субботу вы работаете целый день, а они только утром. Допустим, почтовое отделение до двенадцати дня, всё. А когда мне? А с другой стороны, приходишь на почту, нет народа. Как-то так организовано всё, и по интернету можно много чего.
Допустим, мы приходили получать паспорт ребёнку. У них нет паспорта внутреннего. У них как документ используются права. Если у тебя нет прав на вождение, то ты должен получить, так называемую айди-карту (ID card). Паспорта нет. Паспорт нужен только для выезда за границу. Мы делали ребёнку для выезда за границу. И это можно сделать на почтовом отделении, на центральном у них в частности там.
Страховка на машину, тоже интересно. Первый год я ездила по российским правам. У меня был стаж приличный в России. Это учитывалось на страховке. И я платила страховку за год, порядка тысячи долларов. У них нет разделения ОСАГО и КАСКО. У них просто страховка. Притом, в каждом штате свои правила. Есть штаты, где страховка не обязательна. Так же, как медицинская страховка, так же и на машину. Потом, когда муж получил права, он был молодым водителем. Минимальная страховка, которую насчитали на тот год, была две тысячи долларов. Уже, ощутимая такая, у неё условие было, что если мы попадаем в аварию, то тысячу долларов покрываем мы, долларов. Всё, что выше — уже они.
У меня ещё был инцидент. Я попала, когда беременная была, попала в маленькую аварию. Это совсем маленькая, буквально практически в стоящем положении я врезалась во впереди стоящую машину. То есть, ей чуть-чуть помяла просто задний бампер. Себе побольше там помяла. Тоже интересно взаимодействие с полицией местной произошло. Вот мы на трассе стояли, как раз это крайний ряд был, остановились. Та женщина позвонила, вызвала полицию, приехал мужчина полицейский буквально минут через десять. И то, он так долго ехал, потому что, сначала ему направление неправильно сказали, он в другую сторону поехал. Через десять минут приехал, просто глянул так на машины, говорит: «Давайте съедем». Съехали, подошёл к ней, у неё спросил, что случилось, у меня спросил, что случилось, коротко. Тут же заполнил сам протокол, сел, все бумажки заполнил, всё, подошёл к ней, отдал бумажку, сказал: «Вот это вам, обратитесь в свою страховую». И мне дал копию, тоже сказал: «Сегодня-завтра обратитесь в страховую». То есть, у нас всё это в сумме заняло минут двадцать максимум с момента, как мы врезались и до того, как он отпустил. Притом, он такой приветливый, так улыбается, просто такое отношение, конечно, человеческое. Это было приятно.
И в тот же день я вечером обратилась в страховую. На следующий день мы назначили со страховщиком оценку ущерба. Я приехала в назначенное время, девушка посмотрела, пофотографировала машину, и сказала: «Я через час вам вышлю на почту расчёт, сколько будет стоить ремонт. И вышлю в вашу фирму». Спросила «где будете чиниться», я сказала, что у дилера, машина тогда ещё на гарантии была у дилера. Она говорит: «Я тогда дилеру ещё вышлю». И потом я машину привожу дилеру, оставляю. Они ремонтировали её, и если находили какие-то дополнительные ещё поломки внутри, то есть, она внешние оценила, выслала весь расчёт, они уже сами взаимодействовали со страховщиком. Я вообще этого не касалась. Наша страховка не подразумевала предоставление машины на время ремонта, но всё равно, они на четыре дня нам дали другую машину. То есть, это как бы какой-то минимум у них есть обязательный, они всем дают машину взамен. Это, конечно, удобно, такое взаимодействие.
Артём Войтенков: Ну, да. У нас если чего-то, то ты потом набегаешься. Особенно, самое интересное, что если в тебя врезались, а ты не виноват, то ты будешь бегать ещё больше, чем тот, который в тебя въехал.
Наталия Локоть: Это да. А там удобно. Но, с другой стороны. Вот, я попала в аварию, и эта информация сразу записывается у них там, записи у полиции, какая-то информация копится, и вот за мной будет тянуться эта информация пять лет, что я попала в аварию, и моя страховка удорожается. Как нам сказали, там даётся определённый балл за данную аварию. Вот у меня была маленькая авария, с маленьким ущербом, особенно для той машины, для нашей побольше, там мне дали три балла. И мне сказали, что это сто долларов за балл получается удорожание страховки. То есть, примерно на триста долларов должна каждый год пять лет удорожаться.
Если ты попадаешь, штрафы тебе выписывают любые, кроме, наверное, нарушения парковки, то тоже это всё сохраняется, тянется, я не знаю, пять лет, или три года, и это всё удорожает страховку. Штрафы мы, как бы не получали, а вот эта авария была, и соответственно, когда нам на третий год надо было уже страховку делать, самую дешёвую нам насчитали, с учётом того, что муж молодой водитель, с учётом моей аварии, две семьсот. То есть, как-то вот так, не дёшево. И там условия всё-таки, были не очень такие хорошие. Короче говоря, мы в итоге взяли практически наше ОСАГО, то есть, они ничего не будут покрывать, если мы в аварию по нашей вине попадём. Единственное, по-моему, от угона дополнительно, тысяча семьсот нам обошлось. То есть, вот, практически наше ОСАГО там стоит тысяча семьсот для нас сейчас, долларов.
Артём Войтенков: Хорошая система — не нарушать правила.
Наталия Локоть: Да, это хорошая система. Штрафы у них минимальные: за нарушение, допустим, скоростного режима — сто долларов, это минимальный штраф. Если ты нарушаешь парковку, там машину не увозят. Хотя, не знаю, с каких-то мест, наверное, увозят, но там, в основном кладут тикет так называемый, талончик на машину, оплатить штраф, по моему, двадцать пять долларов.
Артём Войтенков: А на дороге как друг к другу себя ведут?
Наталия Локоть: На дороге, я бы не сказала, что сильно лучше. То есть, также есть вот эти скорость, там в милях всё, у нас на двадцать километров в час, считается можно превысить, вот там где-то на десять миль в час превышают. У них там не стоят просто на каждом шагу дядечки с палочками, не ловят. И вообще, у них система другая. У нас там палочкой останавливают тебя. А у них, если ты нарушил, полицейский садится в свою машину, и едет за тобой, говорит тебе «остановитесь, припаркуйтесь». Ты останавливаешься и сидишь в машине. Сидишь в машине, руки притом вот так кладёшь, чтобы он видел, что у тебя нет оружия, и ждёшь, когда он к тебе подойдёт к окошку и заговорит. То есть, выходить не надо.
Они очень боятся, там, где мы живём, пешеходов. Потому что пешком никто не ходит. Все ездят на машинах. Дорожек нет. Если пешеход идёт вдоль дороги, они его объезжают чуть ли не по встречке. Они пропускают конкретно — притормаживают, объезжают. Мы когда ещё в самый первый раз поехали, во Флориде мы тогда были, на нас смотрели, как на дебилов. Потому что мы одни гуляли. Вот никто не ходит, не гуляет, никто пешком не ходит. Мы говорим: » Вот, нам нужно туда». Спросили у кого-то дорогу.
— «Ой, это далеко, вы что, всё это пешком пойдёте? Ну, вы даёте».
Они всё время на машинах передвигаются.
Артём Войтенков: С чем это связано? Почему они так пешеходов боятся? Ну, понятно, что они мало сами ходят, но там какие-то сильные штрафы за то, что ты ему дорогу не уступишь?
Наталья Локоть: Да нет, просто их мало. Они аккуратничают очень с ними. В России так не аккуратничают. Там пропускают заведомо. То есть он остановится ещё далеко и тебя пропустят.
Но пешеходов я стала сама побаиваться. Потому что пешком там ходят очень часто какие-то неадекватные люди. У нас не очень считается такой хороший городок, центр – там и наркоманы есть и что-то такое присутствует. Я, допустим, когда ездила в центр. Там библиотека хорошая. Ходила, так я встречала на улице только каких-то бомжей.
У американцев ещё такая фишка есть – они не придирчивы к одежде, к внешнему виду. Вот в России, особенно девушки, стараются выглядеть хорошо. Особенно если это маленький городок, там как на парад, просто в магазин выйти, как на парад. Полный марафет. Я, кстати, всем мужчинам говорю русским: цените русских женщин. Они очень красивые и ухоженные, ну чаще всего, скажем так. А там нет, там так не следят за собой. Нет, ну конечно, наверное, в каком-то обществе следят, в каких-то слоях.
Допустим, приходишь в магазин обычный в большой, в котором мы обычно закупаемся, и часто можно встретить: девушка молодая, у неё там хвост «я упала с самосвала, тормозила головой», так непонятно всё на голове, штаны домашние из флиса, спальный домашний костюм, пижама, вот такие штаны, кофта, тапочки – пушистые мягкие собачки. Она так ходит по магазину.
Одежду зачастую они не гладят. Я не говорю про Нью-Йорк, большой город, где люди пешком ходят, и там всё-таки следят за собой или Бостон. А вот такой небольшой город, где люди передвигаются в основном на машинах, там, в основном, они бросают после стирки вещи в сушилку, чаще всего они везде есть – стиральная машина и сверху сушилка. Вот бросают, сушилка посушит, и оно более-менее такое, выглаженное. Поэтому они его не гладят. И вот в этом таком полупомятом они могут спокойно ходить, непричёсанные, на ногах тапочки. Зимой могут. Дети тоже. Приходят в магазин: мама так выглядит, притом прохладно одета, и дети так же. У нас наоборот, детей стараются укутать, шапочки, всё. Нет, там как мама, так и дети, в тапочках.
И поэтому у них не понятно по внешнему виду – нормальный это человек или нет идёт навстречу. То есть он одет неопрятно. И они как-то не стесняются. Вот я ходила по центру. Идёт парень: у него наушники в ушах, и он пляшет и вслух поёт. И у них это нормально, ходить вот так вот. Или там сам с собой разговаривает. Вот, и идёшь, и страшновато. Нормальный – не нормальный, что там у него в голове.
Просто у меня был случай. Дали нам машину взамен, то, что я говорила, на четыре дня. И вот я эту машину только взяла, мужа отвезла на работу, и возвращаюсь домой. Останавливаюсь на светофоре. А у нашей машины автоматическая блокировка дверей была, а здесь нужно кнопочку было нажимать. Я не знала, и вообще как-то об этом не думаешь. Останавливаюсь на светофоре, ко мне в машину садится на пассажирское сиденье мужчина. Притом выглядит – весь в татуировках, с такими длинными волосами, как-то так не знаю, преступник не преступник, но не очень мне понравился, скажем так. И кричит мне: «Поехали, поехали, меня хотят убить, мне нужно в полицейское отделение срочно». На английском. А я английский не особо знаю. Я ему кричу: «Выйдите из машины, не повезу я вас никуда». А он хватает руль, он пытается рулить, за мной другие машины стоят, бибикают, вроде, надо ехать. Ну, думаю, ладно, отвезу до полицейского отделения его. Его везу, он всё озирается и вроде как говорит, куда ехать, но я вижу, что мы проезжаем полицейское отделение уже.
Я говорю: «Полицейское отделение, выходите».
— «Нет, нет, мне надо в другое место, меня хотят убить, ты не понимаешь, поехали, поехали».
То есть он меня возил, ну так можно сказать, возил – заставлял ездить по городу, пока на одном светофоре, на моё счастье, мы не остановились и рядом, прямо вот с этой стороны, не стояли полицейские машины. Я сразу стала кричать им, махать: помогите, помогите. Они обратили внимание, и только тогда вот этот человек вышел из машины, такой всё, полицейским показывает: всё, всё хорошо. И всё, и я, честно говоря, не знала бы, чем бы это закончилось, если бы вот не эти полицейские, потому что он явно меня возил и выходить не собирался, и чего хотел от меня. Я уехала сразу оттуда. Просто состояние такое было. Мне, конечно, мужчины говорят, что надо было остановиться, полицейским сказать, сдать этого человека. Мне не до этого было, тем более, с моим английским.
После этого я, во-первых, сразу двери закрываю в машине и побаиваюсь пешеходов, потому что неизвестно, особенно в центре. Вот так в России сроду не боялась, а там…
Ну, там города разнятся по безопасности. Вот наш городок не очень считается хорошим. Друзья у нас поселились ближе к Бостону, там получше. И от этого, кстати, зависит страховка, стоимость страховки, от того места, где ты живёшь.
Артём Войтенков: Интересно, то есть у них есть какое-то подразделение официальное, в страховой компании, которое рассчитывает: хороший район, хуже…
Наталья Локоть: Да, как-то, видимо, по каким-то данным полицейским, всё это они учитывают. Вот наши друзья переехали из нашего городка в другой, и они сказали, что у них дешевле страховка сразу стала, потому что там более благополучный, более спокойный город.
У них зависит, допустим, налог на дом. Вот дома покупают, платят раз в год, на собственность. У них этот налог зависит тоже от места, где ты живёшь, от городка, от количества полиции, как-то там сложно он рассчитывается. Не так, что от квадратных метров и всё. Нет. Считается, что этот налог идёт на оплату местных служб каких-то. Так что бывает, что вроде городок маленький, а налог на дом большой, потому что на малое количество людей распределяется зарплата полицейских.
Артём Войтенков: А, то есть они получают зарплату, по крайней мере, отчасти, не с федеральных денег, а с денег именно местных.
Наталья Локоть: Да. У них, кстати, есть местные налоги. Тоже вот в этом плане каждый штат отличается. У каждого свои условия. Есть штат Нью-Хемпшир, там нет местного налога. В нашем штате есть местный налог. Допустим, муж платит кроме федерального налога от зарплаты, который сложно рассчитывается, зависит от количества иждивенцев. Допустим, если это одинокий мужчина, вот друг есть у нас, он бессемейный, без детей, без жены, у него налог порядка тридцати с чем-то процентов вот этот федеральный. У мужа моего порядка, наверное, двадцати с небольшим. Разница такая нормальная.
Там нет так называемого, как в России, НДС есть на товары. А вот есть этот местный налог. Но не на все товары. Вот приходишь в магазин продукты покупать. На продукты типа фрукты-овощи нет такого налога. На готовые продукты, полуфабрикаты, то, что произведено, есть этот налог. Также нет этого, налога в нашем штате на одежду и обувь. Есть штаты, где этот налог больше, и есть на одежду и на обувь. В Нью-Йорке, допустим, там он больше.
Артём Войтенков: И налог ты узнаёшь на кассе только?
Наталья Локоть: Да. А вот цены указаны без учёта налога. Вот сначала нам немножко это непривычно было. А на кассе уже насчитывается отдельно налог, на какие товары положено, на те насчитывается. А цены везде указаны без налогов.
В Интернете тоже, когда покупаешь. Там очень развиты покупки через Интернет. Это всё быстро, там налажено. Конечно, почта у них очень хорошо работает, все эти службы доставки, очень ответственно. Документы, допустим, приходят по почте. Паспорт ребёнку пришёл по почте. И очень всё быстро работает. Вот мы там покупали вещи, из другого штата вроде бы они идут, за три дня доставка. Притом это бесплатно зачастую. Магазин, который в Интернете, он часто доставку берёт на себя.
Артём Войтенков: По Москве там триста рублей с тебя возьмут.
Наталья Локоть: Да. Вот. И если тебе что-то не нравится, ты можешь в течение месяца вернуть без объяснения причины.
Артём Войтенков: Любую вещь?
Наталья Локоть: Да. Любую. Зачастую даже возврат, чаще всего мы покупаем на Амазоне, вот там за счёт фирмы. То есть просто им возвращаем, и всё. А они просто высылают стикер по Интернету. То есть им пишешь, что я хочу вернуть, не понравилось. Они высылают стикер, его распечатываешь, и всё, приходишь в отделение, не почтовое, а тоже почтовая служба (eBay), туда отдаёшь, они наклеивают вот этот стикер, и всё, тебе это бесплатно получается.
Артём Войтенков: А деньги возвращают?
Наталья Локоть: Да, и деньги быстро. Это тоже налаженная система. Вообще вот если возврат денег на карточку, у них это всё быстро. Так же, как налоги. Вот возврат налогов в России, я так понимаю, это дело не быстрое. У них все чаще всего заполняют налоговую декларацию, мы тоже заполняли в конце года, до апреля. Почему? Потому что очень часто налоги возвращают. Ну, частично, по крайней мере.
Артём Войтенков: С чем это связано?
Наталья Локоть: Они более точно рассчитываются уже в конце года. Ты указываешь, что я хочу, чтобы сейчас вы вообще не снимали налоги. И фирма не будет перечислять тогда налоги. Но чаще всего люди платят, ну как, фирма перечисляет, и она перечисляет с запасом чуть-чуть. Так как там сложно всё рассчитывается, они грубо считают, но потом, когда уточняется, обычно получается, что высылали с запасом.
Вот первый год мы приехали. Там есть минимальная сумма дохода на семью за год, которая не облагается налогом. То есть малоимущими считаются, кто зарабатывает меньше двадцати пяти тысяч в год на семью из двух человек, допустим. Мы приехали в Америку, муж проработал только из текущего года три месяца. Соответственно, его доход за 2011 год был меньше двадцати пяти тысяч. Получилось, что для них мы малоимущие. Соответственно, фирма налог перечисляла, но мы по идее не должны были перечислять. И когда мы подали налоговую декларацию, они посчитали, что доход у нас недостаточный, и все эти деньги, что мы отправили в качестве налогов, они нам вернули. Налоговая декларация заполняется очень часто через Интернет, можно это сделать. Мы делали через Интернет, отправляли. И указывали данные карточки. И вот отправили налоговую декларацию, и через две недели, наверное, местные нам вернулись, через три недели федеральные. Быстро, всё отлажено. Если ты купил дом в ипотеку, тоже уже скашиваются налоги. Ты это всё указываешь в налоговой декларации, и они уже в соответствии с этим возвращают.
Артём Войтенков: В общем, система достаточно сложная, но работает хорошо.
Наталья Локоть: Она сложная, наверное, если вручную делать. Сейчас там у них продаются. Как мы делаем? Покупаем диск определённый с определённым софтом, там вот эта программа, которая всё рассчитывает, специальная налоговая. Она нам просто выдаёт вопросы, мы на них отвечаем, и всё, и она выдаёт готовый результат в виде налоговой заполненной декларации. Получается вроде как даже не сложно. Но там чем больше детей, чем больше кредитов, ипотек, тем сложнее.
Артём Войтенков: Какие ещё взаимоотношения человека и государства, если мы коснулись налогов, полиции, социальные какие-то службы, медицина?
Наталья Локоть: Касательно медицины, это, конечно… У них медицина – это не государство, это частное.
Артём Войтенков: То есть государственной нет вообще?
Наталья Локоть: Есть для малоимущих. Если у тебя доход выше двадцати пяти тысяч долларов в год (это я примерно говорю), то всё — ты ничего не получаешь от государства. Медицина за твой счёт, никаких пособий по уходу за ребёнком, декретных, ничего такого нет.
Кстати, вот, интересно по поводу пособий. Муж работает, в фирме у него за год положено три недели отпуска. В больших городах зачастую, то, что я слышала, нормальная практика – это две недели в год отпуска. Наши русские могут шиковать с четырьмя неделями в году, но у них, по крайней мере, в фирме, есть ещё так называемые дни PTO (Paid time off or personal time off), которые тоже копятся как отпуск, как отпускные дни. Их, допустим, у него шесть дней в году. Эти дни он может использовать, когда заболеет. Он может брать по полдня, по дню. Если он заболел серьёзно, на дольше, чем шесть дней, то берёт отпуск. Если отпуска не хватает, то это уже могут уволить, это уже фирма не оплачивает. Больничные никакие фирма не оплачивает, это всё идёт за твой счёт.
Может оплачивать страховая, то есть у них есть специальная страховка на случай недееспособности, которую нужно тоже приобретать. Вот если женщина забеременела, нет никаких декретных, уходят в основном уже перед самыми родами, рожают. Месяца два, когда ребёнку, обычно выходят на работу. То есть даётся, в частности, в этой фирме, три месяца на всё про всё: на роды и, так сказать, воспитание ребёнка. Либо ты увольняешься, либо через два месяца выходишь. Притом может взять как муж, так и жена. То есть мой муж мог тоже на три месяца уйти и мне помогать. Они эти три месяца не оплачивают, они просто за тобой держат место. Поэтому там очень развиты так называемые беби-ситтеры (baby-sitters), потому что зачастую работать нужно и маме, и папе. С детками сидит кто-то посторонний.
Медицина. Значит, для бедных она есть.
Артём Войтенков: Государственная.
Наталья Локоть: Да, государственная. И опять же, она не полностью бесплатна, тебе просто даётся страховка, и ты обслуживаешься в определённых клиниках, но всё равно какую-то часть ты всё равно платишь. Вот то, что у нас есть страховка, это не значит, что я по этой страховке прихожу в клинику, и меня там бесплатно обслуживают. Во-первых, в каждой страховой свои: за ней закреплены клиники, врачи, и ты можешь ходить строго к ним. Если в другом месте ты идёшь, там уже, скорее всего, ты будешь сам всё возмещать, страховая вообще ничего не будет возмещать.
И вот с медициной мы столкнулись единожды, но нам не очень понравилось. После родов, на второй день, мы поехали в клинику, это было воскресенье. В воскресенье тоже не все работают клиники. И мы поехали в так называемую Emergency, которая круглосуточно работает, принимает всех там, разного плана: и больные, и ноги поломали и всё, что угодно. Мы туда приехали, вечером уже, с маленьким ребёнком. Приехали просто, чтоб меня осмотрели. Родители настояли, сказали, всё-таки проверься, мало ли там что. Я приехала с расчётом, что меня посмотрят, и всё. Ну, если что надо там, сделают.
Мы в сумме провели в этом Emergency пять часов. Сначала часа два мы просто ждали, когда к нам хоть какой-то… Нас сначала оформили при входе, потом посадили в какой-то кабинет, сказали «ждите, к вам придёт врач». Вот часа два мы: я с маленьким ребёнком, муж, друг. Пришёл первый врач, посмотрел. Представился: я такой-то врач. Узкоспециальный. Посмотрел, сказал: «Всё хорошо, но сейчас придёт другой врач, может, он ещё что скажет или там обработает, придёт». Приходит через какое-то время другой, опять представляется, другая уже специальность у него, узкая опять же. Говорит: «У вас тут всё нормально, такое бывает, само заживёт. Ничего вообще делать не надо».
В итоге меня осмотрели четыре врача. Я не просила, чтобы меня четыре врача, но нас оттуда не выпускали. Вот «подождите-подождите», вот «сейчас ещё». Три часа прошло, потом они говорят: «Вот, знаете, давайте всё же вашего ребёночка посмотрим». Есть тоже навязывание услуг. Мы не планировали ребёнка смотреть. Видно, что нормальный ребёнок, здоровый, всё.
— «Нет, давайте его педиатр посмотрит».
Ждём педиатра. Короче говоря, в сумме пять часов.
Мы говорим: «У нас ребёнок маленький, он уже там начинает плакать, домой надо». Уже к двенадцати часам ночи.
— «Да-да-да, мы понимаем-понимаем, но надо».
Начинают как-то запугивать: «К вам всё равно врач домой придёт, давайте».
Пришёл педиатр. Что он сделал? Температуру померили, пульс, по-моему, померили и так внешне осмотрел. Всё. Это всё, что сделал врач. Потом бумажное оформление, опять нас не выпускают, потом уже всё вроде сделано, говорят: «Принесите автокресло, покажите, что у вас автокресло, без автокресла мы вас не выпустим». Ребёнок с рождения в машине должен сидеть в автокресле!
Артём Войтенков: Он сидеть же не может.
Наталья Локоть: Нет, ну лежать там, не важно. Обязательно автокресло принести. Я, может, пешком пришла. Нет вот, принесите. Муж притащил это автокресло, только тогда нас выпустили из этой клиники. То есть получается, не было бы автокресла, что, нас бы ещё не выпускали оттуда? Вот это нам не понравилось, что вроде они как бы говорят «да, мы всё понимаем», но на самом деле, бумага, вот тоже бумажная волокита, всё нужно заполнить.
— «Мы вас не можем выпустить, пока вот эти бумажки не заполнены».
Какие-то бумажки нам дали.
И в чём прикол. Мы не могли узнать стоимость услуг. Вот это вот больше всего удивляет. Мы пришли, спрашиваем: «Вот мы хотим, чтобы меня врач осмотрел, сколько это будет стоить?» У одного спросили, у другого. Сначала спрашивали у администратора на оформлении, потом у врачей.
— «Нет, мы вам это не можем сказать».
Этим у них, оказывается, занимается отдельный отдел, финансовый есть. Вот эта клиника большая, а у неё есть отдельный отдел, который занимается чисто выписыванием счетов, расчётами. Зависит всё от твоей страховой, даже, говорят, что зависит от твоего дохода. Не знаю уж, как они это узнают. И мы не могли узнать. И вот друг нам даже тогда заметил: «Вы знаете, здесь даже не принято спрашивать, задавать такие вопросы». Для нас это немножко не понятно. Я, может, если здесь дорого, пойду в другое место. Или что я буду здесь ждать?
Через несколько дней (дней через пять) приходит первый счёт за осмотр меня. Счёт был четыреста пятьдесят долларов, но из них там сколько-то страховая, сколько-то какую-то скидку они там сделали, в общем, мы заплатили сто пятьдесят долларов. Просто за то, что меня посмотрели. И ещё чуть позже приходит счёт за осмотр ребёнка, который мы, собственно, не просили, нам навязали. И что там посмотрели? Даже рост не замеряли, вес не измерили, ничего. Пятьсот пятьдесят долларов! Тоже мы с учётом страховой где-то заплатили сто пятьдесят. То есть в сумме этот поход нам обошёлся в пять часов нервов, триста долларов просто за то, чтобы, ну осмотр.
Конечно, нам там говорили, что вы неправильно сделали, нужно было в клинику пойти, не в Emergency поехать, а нормально на приём к врачу отдельно к одному, отдельно к другому. Но это было воскресенье, врачи не работали, вечер ещё вдобавок. И нам вот общения с медициной на этом хватило. Что удивляет, мы за страховку платим ежемесячно. У мужа из зарплаты вычитают: семейная страховка – порядка двести семьдесят долларов, ежемесячно. Это маленькая часть, большую часть оплачивает фирма. То есть фирмы тоже там обязывают всё это делать. И при этом получается, что по нашей страховке до тысячи долларов на человека в семье мы оплачиваем сами. То есть если превышают тысячу долларов на человека либо две тысячи на семью затраты на медицину в год, то оплачивает страховая. Всё, что меньше, оплачиваем мы. Там свои тонкости. Но получается ещё и вот так. А если я к врачам вообще не хожу? Мне единожды понадобилась медицина, и я получается всё равно фактически всё из своего кармана плачу.
В других штатах, где не обязательны эти страховки (вот люди рассказывали, мы общались), зачастую, если у тебя нет страховки, ты можешь договориться гораздо дешевле с врачами. То есть они узнают, что у тебя страховка, и они стараются побольше взять у тебя, со страховки, в частности. Не обязательно с тебя, но побольше счета тогда получаются. А когда ты без страховки приходишь, то более человечно, скажем так, подешевле, но всё равно медицина у них очень дорогая.
С другой стороны, наши друзья, они рожали в местной клинике. Там, где мы живём, считается одна из лучших, один из лучших госпиталей для родов в нашем городе именно, по Новой Англии. Новая Англия – это северные штаты. Туда многие съезжаются, а вот у нас получается прямо в нашем городе эта клиника. И вот друзья там рожали. Они, конечно, очень довольны. Получалось так, что роды, в частности первые – счёт пять тысяч был выставлен, а они заплатили только пятьсот долларов, остальное оплачивала страховая.
И роды, конечно, там на уровне проходят. В клинику они приехали, им даётся номер свой. Им – это значит, мужу с женой. У них принято, чтобы муж присутствовал на родах. Они даже немножко с непониманием относятся, если муж говорит «я не хочу». Они говорят: «Ну как же, это ваш первый ребёнок, как вы можете не присутствовать при этом?» Так что мужья очень часто там присутствуют при родах, и их селят в номер с душем, с туалетом. Всё там есть: Интернет, телевизор, вот они там сидели, пока схватки были, смотрели фильм какой-то. Когда сами роды уже непосредственно идут, там предоставляется выбор. В палате, где роды, есть, как они рассказывали, бассейн, есть специальное кресло для родов стоя, есть обычное кресло, то есть можно выбрать положение.
Ребёнка не уносят сразу после родов, он всегда с мамой. Как ребёнок родится, ему сразу такую бирочку вешают, которую снимают, только когда ты уходишь, и раньше с этой бирочкой никто не может вынести ребёнка из клиники – срабатывает сигнализация, все двери закрываются. Даже если мама захочет выйти, не может, пока не снимут эту бирочку. Держат у них в клинике только два дня. Если всё в порядке, отпускают потом. И вот всё это время папа может жить спокойно. Остальных пускают по разрешению, даже маму. Если роженица согласна, чтоб к ней пустили маму её, тогда пустят, а так вот привилегия только для мужа даётся. Так что родами они, конечно, там довольны, на уровне хорошем.
Артём Войтенков: Ну, это хорошо. С другой стороны, я так понимаю, что это зависит и от клиники, и от штата. То есть в другом месте может быть иначе.
Наталья Локоть: Да. Это вот клиника хорошая. Как в других клиниках — не знаю. Законодательно возможны домашние роды.
Артём Войтенков: Так и у нас они тоже возможны. У нас они не запрещены.
Наталья Локоть: У нас они не запрещены, но помогать в родах нельзя. Акушерки домашние, так сказать, они вне закона.
У них три вида мест, где можно родить.
— Это госпиталь, там больничные условия, это хороший, вот то, что я описала.
— Потом есть так называемые родильные центры. Там ближе уже к домашним условиям, там отношение такое. Там уже не такие врачи, как в госпитале, а более узкоспециальные, какие-то. В общем, другие врачи и другой подход, ближе к домашнему.
— Третий вариант – это совсем дома. Ты можешь вызвать так называемую доулу (doula) , которая практически не имеет, я так понимаю, медицинского образования, у неё есть только какое-то специальное, касательно родов. Эти доулы, они в некоторых штатах вне закона, то есть в некоторых штатах запрещены домашние роды.
В нашем штате нам повезло, там разрешены, и можно было вызвать и доулу на дом, а в некоторых штатах нет, только в клинике или в родильном центре родить можешь. Когда ты выходишь там из клиники, тебе сразу, вот два дня ты там проводишь, сразу выдают свидетельство о рождении. Если рожаешь дома с доулой, это делает доула, она заполняет документы определённые, подаёт их. У нас были сольные роды, поэтому нас некому было заполнять, заполняли сами, и когда муж пришёл в центр, у них там…
Артём Войтенков: То есть вы рожали вообще без помощников?
Наталья Локоть: Да. Только муж и я. И когда он пришёл в этот центр, как это называется у них, клерк – госслужащий, который выдаёт все эти свидетельства о рождении… Вот муж позвонил и говорит, вот, такая у нас ситуация. Что от нас нужно, что от нас требуется, чтобы получить свидетельство о рождении? Мы, наверное, недели три ждали от них ответа, потому что вот этот дядечка, который там работал, он сказал: «Знаете, а в моей практике за тридцать лет такое впервые». Чтобы люди сами. То есть обычно рожают с доулой. Мы когда приходили social security number (номер социального обеспечения) делать, нам сказали, сегодня какой-то день, много с домашними родами приходят, но все, конечно, приходят, с какими-то помощниками, которые и оформляли документы.
А вот так, чтобы вдвоём, это, конечно, вот за тридцать лет впервые. Он звонил в Бостон, узнавал специально, что же нам нужно. Нам сказали, там, кстати, немного нужно, анкетку я заполняла, свидетельство о браке, ну какой-то минимальный набор документов. Муж приехал, показал это всё клерку, и он тут же выписал свидетельство о рождении.
Артём Войтенков: Я всем, кто в США жил, такой вопрос задаю. Михаил Задорнов это запустил и продолжает толкать, что «они тупые». Это действительно так? Или это частично не так? Или это вообще не так? В чём разница между нами и ими?
Наталия Локоть: Во-первых, сами американцы говорят: «Русские умные». Они с уважением относятся, хорошо отзываются. Серёжа разговаривал с местным полицейским. И он, когда узнал, что русский Серёжа, он говорит: «Да, русские умные. Вот у меня сын (или дочка) пошли в русскую школу»
Артём Войтенков: В Америке.
Наталия Локоть: Да, в Америке. В нашем городе есть русская школа, математическая. Так вот он говорит, что в обычной школе учился хорошо, а туда пришёл – не тянет. И вообще, говорит: «Я сколько с русскими общался, умные».
Мы это слышали частенько, когда они с уважением относятся. Нет такого, что они нас не любят – никогда мы такого не встречали. Они хорошо ко всем относятся. Там очень много мигрантов, поэтому они уважительно ко всем. Интересно, если на кассе начинает с тобой кассир разговаривать и спрашивает: «А откуда вы?». Ты говоришь откуда. Они сразу начинают искать:
— «А вот у меня там бабушка была из России».
По поводу тупые.
Бы у нас инцидент такой. В конце октября (по-моему 31 октября) снегопад. При том в России это преподносится: «Ой, катаклизм случился».
В русских новостях преподносят:
— «В Америке там такое, всё встало, всё плохо, люди без света, без всего».
Мама звонит:
— «Наташа, там сказали всё у вас плохо, всё у вас страшно, ураган, тайфун».
Я говорю: «Да, нет, мама. Всё нормально, хорошо».
Часто русские СМИ тоже, конечно, приукрашивают.
Но тогда, действительно, такое случилось, что за ночь выпал снег. Выпало очень много снега. А деревья ещё стояли в листве. Деревья стояли тяжёлые, многие повалились под тяжестью снега. Утром, когда мы вышли, такие сугробы были высокие. И тогда линии электропередач много где порвались. Не было электричества. Примерно неделю не было электричества. Из нашего комплекса (Apartment Complex) практически все (очень много людей) поуезжали к друзьям, к знакомым, в гостиницы. Почему? Потому что отопление на электричестве. Много, кстати там либо газом отапливается, либо электричеством, либо нефтью. Там, где мы жили, отопление было электрическое. И тогда было холодно. Но был газ – газовая плита. Русские грелись газом, включают плиту и нормально.
Когда муж на работе сказал, что мы никуда не уезжали, газом греемся.
У него спросили: «Да? А вы знаете как включить газовую плиту без электричества?»
У них просто кнопочка такая, она на электричестве работает. И вот они только так умеют зажигать. Кстати, это проблема была – не найти спичек. У них продаются сигареты. И где сигареты, там зачастую дают спички тоненькие такие бумажные. Я не особо с сигаретами общаюсь, поэтому не знаю как там. Но вот спички я там нигде не могла найти, везла из России. И вот мы спичками зажигали. А они так серьёзно: «А вы знаете, как зажечь?» Они не знают, и поэтому многие поуезжали.
Артём Войтенков: Зажигалки там есть.
Наталия Локоть: Вот, кстати, и зажигалки тоже не особо. Дело в том, что у них сигареты продаются в отдельных магазинах, либо в отдельных отделах в магазине. И зажигалки, видимо там. Я, когда искала зажигалку в магазине, не нашла. Может там, где сигареты продают, может они и есть. Вот это нас удивило – как можно настолько?
Артём Войтенков: То есть, не додуматься как можно поджечь газ чем-нибудь: спичкой или зажигалкой.
Да. И взять и уехать куда-то, проще поселиться, чем дома погреться газом.
Насчёт ещё умности. Я там не долго поработала. Одно время скучно было дома сидеть. Устроилась в туже фирму, где муж работал. Устроилась – там ручной труд, собирала маленькие коробочки для лазера. Ручной труд, аккуратный. Нужно работать прибором, он подключён к компьютеру, там какие-то датчики. Но это не показатель, конечно американцев. Там китайцы, южные американцы. Я там проработала три месяца. Руководство там русское, и они сказали, что русских там ценят за сообразительность. Там девушки зачастую сидят на рабочих местах. Они могли там два года, три года сидеть и они гораздо меньше умели, чем я по истечении трёх месяцев.
У меня какой-то интерес, я до всего пыталась докопаться – как работает, чего. В итоге за три месяца гораздо больше умела, чем те, кто по несколько лет. Мне начальница сказала моя, что они даже не пытаются понять. Им сказали, если у вас такая проблема возникает, позовите главную — она вам исправит. Приходит главная – подкрутит, исправит. Там исправить легко. Я поняла в чём дело, и сама это всё подкручивала, никого не звала. А они – нет: сидят, позовут, у них даже нет желания. Не знаю – американцы, не американцы, американцы в том числе. Америка – сплошные мигранты. Можно сказать американцы. Они по много лет там живут, работают. Поэтому я так поняла – русских любят за сообразительность.
Артём Войтенков: А фирма изначально русская.
Наталия Локоть: Как сказать, организовали её русские — русские, которые живут там. Они уже давно там, и в основном, на начальственных местах там тоже русские, в частности в том городке, где мы.
Хотела ещё. Допустим, приехали мы мигранты, и у них от государства есть такие программы – английский выучить мы можем. Можно пойти на курсы — это бесплатно. Если посерьёзнее курсы (при университете), там и за деньги есть. Но в целом, можно и бесплатно. Я прошла несколько разных курсов. Там собеседование проводили, чтобы уровень определить. И ставят потом в так называемую очередь. Когда подходит очередь, звонят и говорят, что очередь освободилась и можно начать ходить на курсы, и они бесплатно от государства. Одно время я там чуть больше года ходила: два раза в неделю занятия. Тоже странно организовано. Если подразумевается, что люди все рабочие, почему занятие с четырёх часов дня? Делайте с шести хотя бы. Муж поэтому не смог ходить, ходила только я.
Там тоже преподаватели выделяли: на фоне других русские поумнее казались.
Артём Войтенков: А ещё говорят, что американцы очень мало читают. Замечали такое или нет? Или это не сказать, что там все?
Наталия Локоть: Честно говоря, не могу по этому поводу сказать на эту тему. В библиотеку когда ходила – у них очень хорошая библиотека огромная в центре города. В библиотеке есть бесплатный интернет, стоят компьютеры. Ты можешь прийти и с утра до вечера сидеть в этом интернете. И ходит народ, есть. В библиотеке можно аудио книги, в том числе слушать. Можно диски брать. Даже, по-моему. Они дают электронные книги – сами устройства, для тех, кто хорошо себя показал, кто книжечки вовремя возвращает. И там много народу, многие сидят, прямо там читают. Студентов наверное много.
Артём Войтенков: Не очень такой уж маленький городок.
Наталия Локоть: Девяносто тысяч. По американским меркам он не такой уж маленький. Он раньше был столицей штата. Потом стал Бостон. Девяносто тысяч жителей. По русским меркам – небольшой городок. По нашему ощущению – захолустье. Потому что выходишь на улицу – народа нет, ничего не происходит. В клубы муж иногда ездил – возле клубов жизнь какая-то бывает там. А в целом – вымерший город. Домики там стоят частные, там в домиках в основном все живут в своих. В основном, конечно, это ипотека. Ипотека не дорогая: порядка 4% годовых, даже меньше бывает. У нас друзья взяли в ипотеку, они говорят, что у них примерно получается, что платёж по ипотеке соразмерен с арендой (если они арендуют).
Артём Войтенков: Но это, наверное, лет на тридцать.
Наталия Локоть: Да. У них пенсионного возраста мужчины и женщины достигают в 65 лет. Соответственно, в основном ипотека даётся на тридцать лет, да, надолго.
Артём Войтенков: Вы всё-таки решили обратно в Россию вернуться после нескольких лет жизни там. Почему всё-таки?
Наталия Локоть: Ой, сложный вопрос… Так как бы всё хорошо в некотором роде. Многие, знаете, сразу спрашивают: «У вас там что-то не получилось, да? Что-то плохо? Не сложилось с работой?» Нет. Всё хорошо. Зарплата хорошая. Климат очень хороший там. Не буду говорить про все хорошести. На улицах чисто. Чисто, наверное, потому что никто не ходит — некому мусорить. Кто мусорить там будет, если никто не ходит. Дороги у них, троутарчики сделаны умно: дождь прошёл и вода стекает, покато сделано, вдоль бордюров как-то стекает, водостоки специальные. Получается, дождь прошёл — всё стекло, никаких луж, всё моментально высохло. Газоны все в травках. Получается, грязи нет. Это всё хорошо.
Наверное, из-за человеческого фактора больше. Во-первых, мы родили ребенка. Я, допустим, выхожу с ребёнком гулять. Там, где мы живём, сплошные частные домики, земля частная. Гуляю, в основном, получается, по дорогам, потому что тротуаров нет.
Артём Войтенков: А как же какие-то детские площадки?
Наталия Локоть: Вот! Вот это самое, что такое… Нет у нас рядом никакой детской площадки. Есть детские площадки в парках, до которых надо ехать на машине. То есть нужна вторая машина.
Артём Войтенков: Просто с ребёнком погулять?
Наталия Локоть: Да, просто с ребенком погулять. Опять же, в нашем городе есть какой-то общественный транспорт, либо им добираться, который ходит строго по расписанию. Но до парка там с пересадками — тоже не очень хочется. Поэтому негде с ребёнком гулять.
Если это частный дом, они могут себе сделать что-то возле дома. Я видела: какие-то организовывают площадочки. А так, приезжаешь в парк — в парке на этой площадке народу тьма. Где там играть ребёнку? Не очень удобно. В России совсем по-другому — на каждом шагу. Там парков много, да, зелёные такие. Парки, кстати, у них хорошо оборудованы: есть лавочки, есть барбекюшницы. По выходным народ приезжает, прямо там готовит мясо и за этими столами кушают. Всё обустроено хорошо. Но не наездишься, в общем, с ребёнком.
Это характерно не только для нашего так называемого маленького города. В Нью-Йорк мы приехали, думали там получше, а там та же самая ситуация: дома понаставлены рядом все, либо это высотки, либо частные дома, которые друг к другу стоят и всё. Никаких площадочек, ничего нет. Опять же, только в парк надо, либо, по-моему, возле школ есть площадочки.
С другой стороны, недалеко от нас есть площадка баскетбольная. Кто хочет, приходит, играет. Часто юноши молодые. Для детей вроде бы нет, но для постарше есть какие-то поля, для их бейсбола.
И, наверное, то, что здесь родственники все, друзья здесь. Там год ребёнок прожил в одиночестве, только мама да папа. Можно, конечно, выезжать, общаться с кем-то. Наши друзья ходили в мамский клуб так называемый, где собираются мамочки, общаются пару раз в неделю. В этот мамский клуб какой-то взнос платится. Это, опять же — надо ездить.
Я выхожу во двор, я не вижу, чтобы дети там играли какие-то постарше. Как будто они целый день дома сидят или, не знаю, где они проводят время. У нас выходишь во двор — куча народа всегда. Там такого нет. Этого не хватает — социализации какой-то, общения, ну и, конечно, родственников, друзей. Получается, там ребёнок изолированный, не с кем общаться. Конечно, можно найти, если задаться целью, что мы хотим остаться. Но мы выбрали для себя, что нам здесь лучше по ощущениям. Там мы, как в гостях, всё-таки.
Всё равно менталитет у них другой, у людей. Зачастую не получается какого-то глубокого общения. Допустим, муж собирается там частенько с русскими. Они собираются компанией и общаются. Что мужчины обсуждают очень часто? Политику. У них споры там горячие такие, нормальное общение. С американцами такого общения нет. Они не спорят особо. Такие все лояльные, такие все либеральные.
Артём Войтенков: То есть они даже между собой это не обсуждают как-то?
Наталия Локоть: Как-то, да, особо не наблюдала.
Не очень нам там нравятся продукты. У них не такая вкусная еда. Нет такого разнообразия салатов, хлеб не такой. Хлеб у них, допустим, может месяцами храниться. Реально месяц может храниться.
Артём Войтенков: Тогда это не хлеб — это что-то странное.
Наталия Локоть: Они что-то добавляют и он даже мягкий будет. Как-то не понятно… Мы мимо такого хлеба вообще проходили. Там, где пекут, можно купить какой-то, но всё равно. Чёрного хлеба у них нет, а мы, наоборот, чёрный больше любили.
Хотела купить обычный рис, просто рис, без добавок, не обогащённый ничем — обязательно он обогащён витаминами какими-то, кальцием, железом. То есть обычный рис я находила только в каких-то специальных местах, там, где органик (Organic), и то не в каждом магазине. А обычный рис берёшь, который все покупают — обязательно чем-то обогащён, список, целый список. Так же детская еда всякая. Вроде бы коробка просто с овсянкой, а там куча всяких добавок, а мне нужна просто овсянка. Мне не нужны вот это всё.
Молоко. Молоко в нашем штате, по-моему, даже нельзя парное продавать. Всё пастеризованное продаётся. В магазинах покупается такими большими галлонами (у них там по галлонам всё). Как минимум, добавлен витамин D и кальций в молоко. Обязательно оно обогащено. Найти чистое молоко — это только на ферму надо ехать. Фермы у них есть, при ферме можно купить.
У них есть фермы фруктовые, овощные. Мы ездим на такую ферму: яблоки, персики. Приезжаешь, либо на входе платишь, либо когда выходишь, по весу оплачиваешь в зависимости о того, что собираешь.
Яблоки, допустим. Платишь на входе, покупаешь большой пакет, который стоит тридцать долларов. Ты с этим пакетом заходишь и полностью его заполняешь. Рассчитано, что там столько-то фунтов, но зачастую его, конечно, нагружают так, что побольше получается, а платишь фиксированную стоимость за этот пакет. То есть платишь за 10 фунтов, а на самом деле набрал 14 фунтов, ты туда утрамбовал. На ферме яблоки, персики ты можешь ещё прямо там кушать, наедаться, сколько хочешь.
На ферму много ездят людей, особенно много русских я заметила. По цене примерно, как в магазине купить, но там ты приезжаешь, сам набираешь. Это развито, это хорошо, это мне нравится. Ну а то, что в магазинах — не очень, там всё обогащено.
Такой интересный факт. Они не знают, что такое хурма. Мы покупали хурму и частенько на кассе очень часто у нас спрашивали: «Что это такое?»
Артём Войтенков: На кассе.
Наталия Локоть: Да, на кассе. При том не важно, допустим сидит пожилая кассирша, казалось бы, всю жизнь прожила, а не знает, что такое хурма. Говорит: «Я никогда такое не пробовала, не ела. Что это такое?». Одна девушка пробила помидоры, что хурма — это помидоры. В последний год мы заметили, что рядом с местом, где лежит хурма (хурма продаётся поштучно, а не так, как у нас, килограммами), лежит бумажечка, где написано, что это такое, как это полезно и хорошо.
Тоже интересная вещь. В течение месяца можно вернуть товар. У нас было такое и с продуктами. При том, они очень верят на слово. Их, начиная со школы, так воспитывают, чтобы они верили на слово. Муж купил в органическом магазине авокадо. Принёс домой — несколько авокадо оказались плохих. Это порймёшь, когда разрежешь. Ладно, всё, выбросили, чека нет.
В следующий раз он приехал в этот магазин, закупился, и на кассе просто говорит: «Знаете, я в прошлый раз взял у вас авокадо — плохие были».
Она говорит: «Да?! Хорошо. Сколько выкинули авокадо?»
— «Столько».
— «Пожалуйста, пойдите, возьмите себе столько-то авокадо сейчас».
То есть ни чеков, ничего — поверили на слово. И муж так несколько раз делал: не врал, а реально, что выбросил, то потом они возвращали. Они верят, и не надо никаких чеков.
Дачные участки. Казалось бы: у каждого свой дом. При доме (по крайней мере, там, где мы живём) есть какой-то участок. Так вот, меня удивляет, почему они не выращивают на участке что-то. У них на участках растут берёзы или ёлки и газон. Кстати, у них (не знаю, патриотизм, не патриотизм) практически на каждом участке стоит флаг американский. Видимо, гордятся так. Газоны косят, цветочки, максимум. Ну, посадите вы хотя бы плодовые кусты, яблони. Почему нет? Не сажают.
Артём Войтенков: Укроп, петрушку.
Наталия Локоть: Укроп, петрушку, да. Вот редко где. Русские сажают, у которых есть участки свои, а местные почему-то этого не делают. Они в магазине покупают. При том, что цены всё-таки там повыше, чем в России. Что-то, может, подешевле, но в целом, на продукты, наверное, подороже чуть-чуть. Могли бы выращивать своё, хорошее, так сказать, органическое. У них «органик» всё ценится, и оно дороже.
Артём Войтенков: По-моему в некоторых штатах есть запреты даже на выращивание.
Наталия Локоть: Да. Я тоже такое слышала, что есть такое. Даже, по-моему, не в некоторых штатах, а, наверное, везде, но русские выращивают, которые там. Пока что никто ничего им не сделал.
Артём Войтенков: Выращивают что? Именно деревья сажают, яблони?
Наталия Локоть: Нет. Русские даже огородики делают: помидорчики, огурчики, всё, как в России на дачном участке, а местные почему-то нет — не принято, видимо.
Что из интересного, что меня тоже удивило. Мы ходили в спортклуб. Там, кстати, дешевле, чем в России эти все спортклубы. В бассейне плавают одни китайцы и русские. В бассейне практически никого нет никогда. Мы там плавали одни. В России приходишь — бассейн зачастую заполнен, а там нет. Я зачастую одна плавала. Рядом с бассейном сауна есть. Они позанимаются на тренажёрах: в кроссовках, штанах, в футболке, даже некоторые в кепке занимаются на тренажёрах, не снимая, проходят и садятся в сауну в таком виде и сидят в кроссовках. Я вообще этого не понимала. При том ещё наушники в ушах и телефон (в руке). Я не знаю, нормально ли с телефоном-то потом, работает, не работает. Сидят в наушниках, в одежде — это у них нормально, это все поголовно там. Наверное, только я там сидела в купальнике после бассейна. Тоже отличие такое.
Артём Войтенков: Получается, что главная причина вашего возвращения — это ребёнок.
Наталия Локоть: Человеческий фактор.
Артём Войтенков: Да. Ребёнок и общение.
Наталия Локоть: Да. Ребенок, общение, там нам не хватает. Здесь у нас много друзей, много родственников. Ребёнок за несколько месяцев, проведённых здесь, сразу социализировался. Привезли мы его диковатым, конечно, оттуда.
Там, где мы живём, нет так называемых детских садиков в полном понимании, в российском, чтобы туда ребёнка на целый день отдал и он там общался с другими детками. Есть приходящие группы какие-то (опять же, это всё платно), где с ним занимаются. Для них это как подготовка к школе, они учатся там, занимаются. А так, чтобы привести и на целый день оставить, такого нет. Хотя ребята, наши друзья, нашли. Но всё равно они говорят: «Приводишь ребёнка — приносишь еду с собой». То есть ребёнку на два раза покушать (обед и полдник или ужин). Еду каждый приносит свою, да. Ходят они в обуви, в этом помещении. За ними там приглядывают, но всё равно не так, как в России. Это не назвать полноценным садиком. Мы решили, что в России будет лучше для ребёнка, и как-то своя земля. Может, мы, пожив в Америке, скажем так, стали патриотами.
Артём Войтенков: Вот это вы не первые, кстати, говорите.
Наталия Локоть: Да. Нам здесь лучше. У нас дача, огород. Там этого нет. Это всё покупается, купить можно и землю, и дом, конечно, но деньги не малые. В ипотеку на тридцать лет? Мы никогда не любили ипотеку.
Кстати, вот касательно кредитов. Мы кредит на машину выплатили быстро, в течение четырёх месяцев, то есть мало процентов заплатили, и думали, что у нас очень хорошей в итоге будет credit score (кредитная история). Он у нас был хороший, но только какое-то ограниченное время. Так вот, чтобы он был постоянно хороший, нужно постоянно пользоваться кредитами.
Артём Войтенков: То есть ты должен их постоянно брать, выплачивать.
Наталия Локоть: Да. У них развиты карты кредитные и постоянно нужно оборот этот держать. При том, когда мы обратились за кредитными картами, нам не дали в банке сразу. Только, когда ты поддерживаешь, вовремя всё платишь, у тебя хороший credit score, и тогда ты, когда придёшь покупать очередную машину, можешь претендовать на нулевой процент — на рассрочку, так можно сказать, получается. А если как мы — один раз взяли кредит и всё. Сейчас у нас, получается, как будто и не было кредитной истории.
На кредитной истории у них очень много держится. Допустим, аренда — тоже, кстати, интересно (аренда жилья). В Нью-Йорке — понятно, я говорила, что там можно договориться с русскими как-то, а здесь всё официально. Ты должен предоставить бумаги с работы. Муж тогда ещё не работал. Он должен был предоставить письмо с работы, что его берут на такую зарплату. За нас ещё поручались друзья. Это из-за того, что у нас не было credit score. Если бы у нас был какой-то credit score уже, они просто смотрят нашу историю и всё, и понимают: хорошие мы плательщики, плохие. Исходя из этого, берут нас. То есть не так, чтобы взял, пришёл — и тебе предоставили жильё. Нет, нужно всё-таки какие-то документы.
Артём Войтенков: Даже за деньги.
Наталия Локоть: Да. Мы когда приехали, говорили, что можем оплатить сразу за несколько месяцев вперёд.
Артём Войтенков: А, даже так.
Наталия Локоть: Да. У нас деньги с собой были. Мы с деньгами поехали. Нет, всё равно нам нужно какое-то подтверждение. Там условие такое было, по-моему: заключается договор на год. Если мы съезжаем раньше: прожили десять месяцев и съехали — последние два месяца мы всё равно оплачиваем, потому что договор на год, такая ещё фишка есть.
Это apartment complex, там очень много, это очень развито. Дома такие стоят однотипные, и там люди снимают жильё. Если, допустим, у тебя двое детей, ты уже не можешь снять в нашем понимании двухкомнатную квартиру. У них названия идут однобедрумная («bedroom»), двухбедрумная, то есть у них по спальням считается. Если у тебя двое детей, ты уже не можешь жить просто в двухкомнатной квартире, надо обязательно больше.
Артём Войтенков: То есть тебе просто её не сдадут.
Наталия Локоть: Да. Нужно больше брать.
Артём Войтенков: Если больше, она же дороже?
Наталия Локоть: Да.
Артём Войтенков: Если я не хочу дороже платить?
Наталия Локоть: Вот не знаю, как.
Артём Войтенков: Денег реально нет, мало ли что.
Наталия Локоть: Тогда обращайтесь к государству за помощью — карточки будете получать. Кстати, да, государственная помощь всяким малоимущим, это то, что я слышала (мы не получали), она не деньгами даётся. Даются карточки, по этим карточкам в продуктовых магазинах покупаете продукты. На жильё выдаются какие-то сертификаты, которыми ты оплачиваешь жильё, но, опять же, не полностью — частично. Всё равно семья малоимущая платит, а частично государство этой какой-то бумажечкой. То есть, нет такого, что тебе перечислили определённую сумму на счёт, и ты ее тратишь, как хочешь — нет.
Я слышала такое, что даже продукты определённые: карточки есть на определённые продукты, молочные, например. Если я, допустим, не ем молочные продукты, а ем другие, я не могу по этой карточке взять фрукты. Мне надо молочные продукты брать.
Артём Войтенков: Отчасти понятно, почему это сделано. Потому что пришёл, набрал водки, условно говоря, на всю карточку и ушёл.
Наталия Локоть: Водка, кстати. Спиртное у них продаётся либо в отдельном отделе магазина, так же, как сигареты, либо вообще отдельное здание. Один раз я покупала спиртное. На кассе требуют ID, какой-то документ. У меня взяли права, и с моих прав данные забили в систему (кассир). По-моему, с 21 года у них там алкоголь только можно брать по документам, данные заносятся так.
Артём Войтенков: Ладно, хорошо. Вы так интересно всё рассказали, спокойно, обстоятельно. Я думаю, что для наших зрителей это будет тоже очередная серия из того рассказа, как живёт Америка, которая больше открывает. Каждый человек же по-разному рассказывает. С вашей стороны тоже определённое такое видение Соединённых Штатов: что там хорошо, что там плохо, подходим мы туда, не подходим мы туда.
Набор текста: Наталья Малыгина, Надежда Алексеева, Наталья Альшаева
Редакция: Наталья Ризаева
http://poznavatelnoe.tv — образовательное интернет телевидение
Все верно. Понятно почему возвратились.Общение, еда,не так, как у нас. Улицы пусты.Главное-это какая-то странная пустота в атмосфере.
.Я помню тогда записала первое:»Мы привыкли представлять Америку с огромными небоскребами, эстакадами и весельем до небес.На самом деле это не так. Одноэтажная Америка, подумала я однажды и вспомнила, что есть у кого-то из наших русских книга с таким названием » И еще тогда же я записала:»Приземленная Америка. Это ощущение однажды возникшее долго не исчезало.И только вторая весна, которую я встречаю в Америке-принесла мне ощущение жизни….Эта приземленность чувствуется всюду…В воздухе-все это ощущаю, как будто все замерло. Все стабильное,крепкое,надежное, но это только ощущения.Даже когда ветер- деревья шевелят листвой не раскачиваясь, а воздух так и остается неподвижным» Спасибо. У вас очень хорошие передачи.Как-то так.
Это все симптомы отсутсвия благодати. Европейские православные (православные поляки, например) говорят, что несмотря на неустроенность и массу проблем, Вы в благодати купаетесь, она к Вас в воздухе разлита.
Один знакомый шофер, гонявший грузы в Европу, рассказывал, что подъезжая к границе еле сдерживался, чтобы не гнать машину на полной скорости. Заезжал, и только потом переводил дух.