Ирина Волынец Подготовка к родам

Ирина Волынец

Подготовка к родам

Видео http://poznavatelnoe.tv/ivolin_podgotovka_k_rodam

Собеседники:

Ирина Волынец — многодетная мама, http://ivolin.ru/

Артём Войтенков — Познавательное ТВ, http://poznavatelnoe.tv

 

Артём Войтенков: Ирина, мы с тобой обсудили вопросы подготовки к беременности, течения беременности. Давай с тобой обсудим теперь и расскажем про подготовку непосредственно к родам.

 

В большинстве случаев у нас какоё-то у народа, у людей (у женщин) отношение к родам несколько странное. Они готовятся к поступлению в школу (в детском саду учатся читать и писать). Они готовятся к поступлению в высшие учебные заведения (ходят к репетиторам, занимаются, ещё что-то). Но почему-то к родам у всех такое отношение, у большинства, что типа «не надо ничего делать, всё пойдёт само«. Даже не в том смысле, что «само», а «тебя привезут в больницу, там всё сделают«. Это у тех людей, которые очень ответственно подходят к другим делам. Почему-то к родам у них вот такое вот, я бы сказал, совершенно пофигистское отношение, так, по-народному. Мне это немножко удивительно. Давай немножко по этому вопросу поговорим: что и как происходит. Ты как готовилась к своим родам?

 

Ирина Волынец: Артём, я абсолютно согласна. Именно по той причине, что недостаточно понимания. Да, это естественный физиологический процесс, но это так же и сложный процесс, к которому надо готовиться психологически, поэтому так уповают на врачей. Всю энергию и средства материальные затрачивают на то, чтобы найти самого крутого врача. Думают, что если они больше заплатили, то им будет легче рожать. Вообще глубочайшее заблуждение: врач за вас рожать не станет. Более того, как показывает практика: чем более именитый доктор, чем более раскрученный… То есть они тоже звёзды, там целая система. Чем более крутой доктор, тем меньше внимания он оказывает женщине, которая рожает.

 

Недавно у наших знакомых был случай, когда заплатили кругленькую сумму заранее за ведение беременности и за роды. Доктор показался, когда ребёнок уже родился. Какой был шок у этой женщины… Я не знаю, чего она ожидала. Может быть, она ожидала, что он будет ей делать массаж поясницы, который, при правильном ведении обезболивает роды почти полностью: не на 100%, но процентов на 70 снимаются эти ощущения. Она ожидала того, что он будет стоять, держать её за руку, но этого не произошло, поэтому не было рядом никого.

 

Более того, когда в обычном роддоме вы втихомолку договариваетесь с врачом, то вас привозят в этот роддом, к которому вы не прикреплены. Врач не несёт всю нагрузку. Вся нагрузка ложится на плечи младшего медицинского персонала, например, на плечи акушерок, которые не обязаны были бы вас принять, если бы вы не договорились с этим врачом. Отношение бывает часто отрицательное к тем, кто вот такие блатные приезжают, договариваются.

 

Поэтому психологическая подготовка к родам, конечно, должна быть. Надо понимать, что роды это не так просто. Понятно, что если есть беременность, то ребёнок никуда не денется, он уже родится. Но это достаточно болезненная процедура. Она проходит не так быстро, как хотелось бы.

 

У родов вообще несколько периодов: есть первый период, второй период и третий период. Первый период, который является периодом раскрытия, когда как раз самое болезненное – схватки, он может длиться несколько суток.

 

Артём Войтенков: Да ну!

 

Ирина Волынец: Да, и к этому нужно быть готовым. Ставят женщин под системы. Особенно сейчас очень популярна преждевременная стимуляция, то есть вызов родов. Но преждевременная не с позиции недельного срока, а с позиции готовности организма. Если у нас 38-42 недели беременности – это норма, то роды, как правило, начинают уже вызывать на 39-ой, 40-ой неделе. То есть врачи пугают рожениц тем, что будет ребёнок переношенным, что у него кости черепа могут раньше времени срастись, что его будет труднее родить и так далее. Да, наверное, иногда они правы. Но я считаю, что нужно приложить все усилия для того, чтобы дождаться такого самостоятельного, естественного начала родов.

 

Артём Войтенков: Я сейчас скажу (наверное, это надо позже было сказать): врачей-гинекологов лишают премии, если у них вот такие перехоженные мамы.

 

Ирина Волынец: Перехоженные.

 

Артём Войтенков: Да. По срокам больше 40 недель. Их лишают премии — это система.

 

Ирина Волынец: Понятно. Конечно. Как мы всегда говорим, «чувство меры — дар богов». Здесь надо всё-таки не поперёк мнения врачей идти. Но никогда никто не мешает вам уточнить, почему вам именно сейчас направляют на кесарево сечение или, например, у вас вызывают роды.

 

Я, например, так настроила свою родную сестру, что нужно максимально приложить усилия, чтобы нормально родить самой. В итоге у неё начались схватки. Потом через какой-то период эти схватки прекратились. Я говорю: «Давай, пусть тебя простимулируют как-то даже, но чтобы ты сама родила». Врачи взяли анализ околоплодных вод. Выяснилось, что там уже всё не слава Богу. Настояли на том, чтобы сделать кесарево сечение. Сделали кесарево сечение. Слава Богу, что с ребёнком всё в порядке. Но уже околоплодные воды были с какими-то примесями. Это означает, что у ребёнка началось кислородное голодание. Здесь дальнейшее настаивание на каком-то своём принципе, что «я буду рожать сама«, могло привести к каким-то очень неприятным последствиям. Поэтому тут очень важно не переборщить.

 

Артём Войтенков: С одной стороны. Но с другой стороны, тоже не вестись на всё это.

 

Ирина Волынец: Да, с другой стороны, природа тоже знает: когда и что. Может быть, тебе не хватило три часа для того, чтобы роды начались сами, а можно тысячу неприятных последствий после этого получить.

 

Например, даже когда роды начинаются сами и всё проходит хорошо, наверное, в 99% случаев врачи прокалывают плодный пузырь, и вытекают околоплодные воды. Вот это тоже неправильно. Но врачам так проще. Воды вышли — ребёнок не захлебнётся, там как-то им уже легче это всё контролировать. В огромном количестве случаев врачи даже при нормальном развитии родов, чтобы ускорить… Особенно с платными родами это часто получается. То есть, предположим, врач приехал среди ночи, тогда, когда он должен дома спать (это не его дежурство, но он договорился получить деньги) — велик соблазн проколоть окситоцин для того, чтобы как можно быстрее женщина разродилась. От этой скорости ничего хорошего.

 

Почему кесарево сечение очень опасно для ребёнка? Уже я знаю, что американские специалисты доказали, что среди детей, которые появились на свет посредством кесарева сечения, гораздо больше наркоманов, алкоголиков и людей, которые имеют какие-то проблемы с психикой.

 

Ребёнку крайне важно пройти этот опыт — момент родов не только психологически, но и физиологически. Во время проведения кесарева сечения получается, что он моментально оказывается в другом давлении. При естественных родах это происходит плавно, так, как нужно, такое мягкое рождение. А при кесаревом сечении этого, к сожалению, невозможно добиться. Так и роды, которые стимулируют, они тоже проходят быстрее. Это намного больнее (проверено на себе). Поэтому если уж вы не делаете обезболивание (об этом мы поговорим попозже — какие виды обезболивания можно сделать при родах), если вы уж хотите, чтобы всё было максимально естественно, то нужно всячески стремиться к тому, чтобы там не напичкали чем попало. Просто спрашивать: «А это что такое? А почему?»

 

Артём Войтенков: Мы сейчас к этому вернёмся. А я хотел немножко про другое сказать. У нас очень как-то странно ведётся работа именно с подготовкой, с объяснениями. Никто не объясняет. Я же с этого начал. Когда мы рожали в 2001 году…

 

Ирина Волынец: Первого ребёнка.

 

Артём Войтенков: Да. Вообще ничего не было. Вообще никакого объяснения.

 

Ирина Волынец: Вы спрашивали?

 

Артём Войтенков: Да нам ничего и не говорили.

 

Ирина Волынец: Надо спрашивать.

 

Артём Войтенков: Тем не менее, вообще ничего не было. Была полная глушь поэтому. Когда рожали второго в 2011, в женской консультации уже проводились курсы специально: подготовка к беременности.

 

Ирина Волынец: Платные курсы. Уже начали…

 

Артём Войтенков: Нет, бесплатные.

 

Ирина Волынец: А, бесплатные? Вам повезло.

 

Артём Войтенков: Бесплатные. То есть ты туда ходишь, и ты должен на эти курсы. Мы не ходили, потому что у нас уже первый был, мы уже знали. Что нам ходить? У нас были сомнения, мы думали: рожать дома или в роддоме. Мы пошли туда просто послушать из интереса: что там скажут, на курсы непосредственно, на тот урок именно по родам. Там несколько. На протяжении всей беременности ты, в принципе, можешь ходить на эти курсы — разные темы объясняют, специально послушать.

 

Сидит врач-гинеколог участковый и рассказывает: основная мысль о том, что «слушайтесь врачей — они вам всё скажут«. На протяжении полутора часов с разными вариациями до этого доносится.

 

Ирина Волынец: Зомбирует население.

 

Артём Войтенков: Да. При этом она сама рассказывает такие вещи, что

— «Я гинеколог, я врач сама, и у меня после родов… Я то не сделала, то не сделала. Я не соображала нормально».

Как-то так вот у меня такие сомнения, что «слушайся во всём врачей», а врачи сделают, как нужно им.

 

Ирина Волынец: Да.

 

Артём Войтенков: И все вот эти молодые девочки, которые по первому разу, они так сидят. Им же страшно. Они же не знают… Просто штука в чём? Это первый раз, ты не знаешь, хотя тебе все рассказывают, но ты не знаешь. Ты боишься за ребёнка, даже не столько за себя, сколько за ребёнка.

 

Ирина Волынец: Но и за себя тоже (открою тебе страшную тайну) — всё равно очень страшно.

 

Артём Войтенков: И к тому всё это… Ты же начала говорить, что вокруг этого какие-то мифы.

 

Ирина Волынец: Да.

 

Артём Войтенков: Почему-то (я не знаю, почему) очень много людей считают своим просто долгом напугать беременную женщину. Я это много раз наблюдал, когда в компании есть беременная: на работе сидят девчонки, одна беременная — они начинают рассказывать, как это больно, как это страшно, как при беременности вот эта порвалась, эта чуть не умерла, этой вызывали реанимацию. Такие разговорыпостоянно.

 

Я просто хочу сказать всем беременным женщинам, девушкам: вообще не слушайте такие разговоры. Это по большей части пугалки. Есть тысяча случаев успешного рождения. Из них на тысячу — один неуспешный, и вам специально будут рассказывать один неуспешный. Вы вот этих рассказчиков, просто берите веник и гоните их взашей подальше, потому, что они вредны и для вас, и для вашего ребёнка (все вот эти разговоры).

 

Ирина Волынец: Да. «Глупость — это дар Божий, но нельзя им злоупотреблять».

 

Артём Войтенков: Поэтому просто кто веником, кто сковородкой, но обязательно, чтобы таких вот рассказчиков вокруг вас не было никого. Если даже это родственники какие-то…

 

Ирина Волынец: «Доброжелатели» в кавычках.
Артём Войтенков: Да, «доброжелатели». Просто отходите от них, говорите: «Иди, грядки поливай. В общем, всё. Иди, занимайся своими делами, а я буду заниматься своими делами. Ты меня не трогай. Я тебя не трогаю«. Почему так происходит? Я сказал, что есть опасения, а нет нормального описания, нет нормального рассказа, как это всё происходит. В женской консультации — может, у нас такая врач попалась? Но она же ведёт занятия по методичкам…

 

Ирина Волынец: Да. У всех одна программа.

 

Артём Войтенков: Да, но и она тоже вообще ничего не объяснила по большому счёту: как, что, почему, что происходит, что надо делать, что не надо делать. Сказала: «Да, возьмите тапки, полотенце и слушайтесь врачей«.

Что это такое? Это, на мой взгляд, неправильно.

 

Ирина Волынец: Ну, а мы учились дышать. Я, конечно, не попала на бесплатные курсы. Я про них даже не слышала. У нас в Казани такого нет.

 

Кстати, просто возвращаясь к теме страшилок. Почему эти страшилки все возникают? И когда видят беременную женщину, начинают придумывать всякие истории, даже если их не было. Вообще беременная женщина должна понимать, что роды — это, мягко скажем, достаточно острые ощущения. Поэтому все, у кого что накопилось за всю жизнь, весь их опыт, в том числе и негатив, все их страхи, они выливаются даже не столько на беременную женщину, сколько в её присутствии как воспоминания. Беременная здесь — как зацепка для того, чтобы выплеснуть всё, что накопилось. Поэтому нужно понимать, что если мы все ходим живые (все появились на свет в результате родов), это обозначает, что, значит, ничего уж такого смертельного в этом нет.

 

Что касается курсов. Мы ходили на платные курсы. Как мы там оказались? Вообще изначально хотели рожать вместе. Мой муж был против. Я как-то, не настаивая, постепенно его к этому подготовила. Нам на курсах конкретно рассказывали, как рожать, как дышать. Укрепляли мышцы, которые необходимо при этом укреплять, отрабатывали последовательность родов (что за чем идёт), этот массаж, который снимает боль. То есть это были вполне конкретные советы, которые, кстати, привели к хорошим результатам: я всё это делала при родах. Это были и походы в бассейн, где были такие достаточно долгие заплывы под водой: это готовит и женщин задерживать дыхание, когда это необходимо. Это и ребёнка готовит, потому что у ребенка, так или иначе во время родов перебои наступают с поступлением кислорода. И когда ты через это проходишь, то это всё вспоминается. Роды — достаточно критическая ситуация. Я не знаю, как у других, а я мобилизуюсь в критических ситуациях, чего бы это ни касалось.

 

Артём Войтенков: Это все так.

 

Ирина Волынец: Кто-то теряется. Есть люди, которые даже то, что знали, забывают. Реакция на самом деле у всех разная. Но, хотим мы этого или не хотим, то, что доведено до автоматизма (а дыхание на курсах доводится до автоматизма, дыхание, которое необходимо во время родов), оно всплывает, как езда на велосипеде.

 

Мы с тобой сейчас не говорим о том, что все бесплатные курсы это плохо, а платные — это хорошо. Нужно всё-таки смотреть, наверное, на что эти курсы направлены. Никто не мешает поменять направление в случае, если там что-то не понравилось.

 

Артём Войтенков: Да. Особенно в Москве достаточно много таких школ. Их несколько десятков, по-моему.

 

Ирина Волынец: Да, конкуренция высокая. Я думаю, что можно недорогие какие-то найти курсы.

 

Артём Войтенков: В Интернете сейчас очень много видеозаписей, книг можно скачать даже бесплатно.

 

Ирина Волынец: С Интернетом тоже надо поосторожнее: надо доверять проверенным каналам, проверенным ресурсам. Потому что в Интернете, я думаю, тоже очень много страшилок.

 

Артём Войтенков: Согласен, да.

 

Ирина Волынец: Врачи тоже говорят о том, что не всему можно верить. Даже то, что написано в книгах, можно верить не всему. Если есть какие-то малейшие сомнения, всё-таки надо проконсультироваться со специалистом, которому вы доверяете.

 

Артём Войтенков: Это тоже большой вопрос.

Хорошо. Вот мы подошли именно к подготовке к родам, что это такое. То есть желательно походить на какие-то курсы, всё-таки более-менее разумные.

 

Ирина Волынец: Да. Они бывают при роддомах, кстати. У нас было так, что одна из акушерок ведущих роддома нашего организовала эти курсы, и именно в помощь женщинам, которые будут рожать у них. Это хорошо для роддома, потому что они получают подготовленные кадры — подготовленных пациентов. Это хорошо для женщин, потому что у них есть возможность познакомиться с врачами, с акушерками. Посещение таких курсов даёт возможность к этому роддому прикрепиться (вот у нас так), даже если ты проживаешь в другом районе.

 

Вообще женщины должны знать, что по закону они имеют право рожать в любом роддоме Российской Федерации. Просто здесь в каждом роддоме периодически бывают санитарные дни, по-моему, по месяцу иногда, по полтора (чистка в простонародии), когда роддом закрывается. Это всё в плановом порядке происходит.

 

Артём Войтенков: Это известно заранее.

 

Ирина Волынец: Да, это известно заранее. Поэтому если вы знаете, когда у вас дата родов (а мы это знаем), то можно как-то подгадать. Если готовятся партнёрские роды, это не обязательно может быть муж, это может быть абсолютно любой человек: мама, сестра, подруга — кто-то, кто вам доверяет, кому доверяете вы. Тоже достаточно важный момент. Надо быть готовым к тому, что даже если партнёр согласен и готов и морально, и физически быть на родах, может в любом роддоме, в зависимости от эпидемиологических показаний, быть карантин. Как у нас произошло с четвёртым ребёнком. Мы должны были идти вместе рожать — в декабре закрыли роддом на карантин. То есть автоматически присутствие посторонних было запрещено. Уже мне было некомфортно, потому что я привыкла, что он рядом. Даже не с точки зрения сделать массаж обезболивающий и подать стакан воды, а в плане контроля. Всё-таки врачи тоже люди, а когда здесь мужчина, который разбирается в этом и говорит: «Вы знаете, у меня это уже ребёнок по счёту не первый…»

 

Артём Войтенков: «Всё будет хорошо. Я знаю, что делать».

 

Ирина Волынец: Да. Они могут не дать к груди приложить. Вот нам старшего ребёнка не дали приложить. У нас такие проблемы, которые в итоге до сих пор расхлёбываем, со здоровьем связанные.

 

Артём Войтенков: Это мы подробнее потом поговорим.

 

Ирина Волынец: Да. Есть моменты, когда мы говорим: «Мы берём всю ответственность на себя» — если нужно какие-то бумаги подписать. Женщина, которая рожает, не всегда в состоянии свои права отстаивать.

 

Артём Войтенков: Да. Ей просто не до этого.

 

Ирина Волынец: Да. Но когда я была одна, то я отстаивала. Тоже там кое-что хотели сделать, против чего я была категорически настроена — не дала. Угрожала, что я засужу, «только попробуйте троньте».

 

Артём Войтенков: Видишь, это у тебя хватило силы духа и собранности.

 

Ирина Волынец: Ещё я поняла. Иногда это может произойти — ты глазом не успеешь моргнуть, потому, что когда они и так, и так, а ты ещё в таком состоянии, то можно просто не сообразить.

 

Артём Войтенков: Вот. Я и говорю, что у женщины, когда она рожает, у неё внимание на другое заточено.

 

Ирина Волынец: Ну, да. Я уже была тёртый калач.

 

Артём Войтенков: Получается, что даже помощник, пусть он просто даже ничего не делает, но всё равно — свой человек, ободряет.

 

Ирина Волынец: Да. Главное, чтобы в обморок не упал

 

Артём Войтенков: На самом деле это не страшно.

 

Ирина Волынец: Нет. Почему? Это страшно. Врачи говорят о том, что часто приходится пап откачивать в буквальном смысле, и женщина сама переживает за своего мужа, как бы там с ним что-нибудь не произошло.

 

Артём Войтенков: Слушай, давай не будем пугать. Мы рожали дома, и был только один — я. Я скажу, что это не страшно. Вообще не страшно.

 

Ирина Волынец: Не страшно. Но подготовка должна быть. Ведь ты же был готов к этому? Наверное, посмотрел видео.

 

Артём Войтенков: Посмотрел.

 

Ирина Волынец: На курсах, например, те пары, которые собирались рожать вместе, несколько человек отсеялось. После того, как мужчины, мужья, увидели это видео, они изменили своё решение. Было хорошо, что они изменили его заранее, а не упали в обморок в родзале.

 

Артём Войтенков: Конечно, да, а то ещё проблема с этим.

 

Ирина Волынец: Да. Опять-таки, падают в обморок не потому, что там что-то такое вообще невероятно страшное, а потому что они к этому не готовы.

 

Артём Войтенков: Согласен.

 

Ирина Волынец: Может, какие-то свои страхи при этом вспоминаются. Потому что психологи говорят о том, что стресс, который испытывают при рождении дети, в том случае, если они его испытывают, остаётся где-то во внутренней памяти, в задних каких-то долях головного мозга навсегда.

 

Артём Войтенков: Ты знаешь, я со своей стороны могу сказать: мне кажется, любой мужчина, если он настроен ответственно, он может с этим справиться. Он может себя подготовить соответствующим образом и справиться.

 

Ирина Волынец: Наверное, да. Наверное, почти все.

 

Артём Войтенков: Да. Ничего там такого… То, что показывают по телевизору — мозги во все стороны, это гораздо страшнее во много раз. В одном сериале можно столько увидеть… Роды просто меркнут перед этим.

 

Ирина Волынец: Да. Как начинаются роды во всех фильмах: Ой! Что-то делала. И сразу начала дико, истошно кричать: «Всё, я рожаю!»

 

Артём Войтенков: Чуть не забыл. В фильмах почему-то (и в голливудских, и в наших) очень по-дурному это всё освещается. Почему-то роженица корчится, бедолага, она кричит, у неё глотка на полэкрана. Такие страшные роды, дикая боль, вообще какое-то дикое поведение… Ну, не так всё на самом деле.

 

Ирина Волынец: Да. Не все кричат даже, когда им очень больно, с этого можем начать. Не все, кто кричит, испытывает боль. Может просто охватить паника человека. Это просто такой неприятный штамп, негативный.

 

Опять-таки, если мы будем вглубь копать, то мы поймём, что этот штамп не просто так взялся. Возможно, он является частью программы по снижению демографии нашей планеты. Будут бояться рожать — будут меньше рожать, будет меньше народу. Меньше потом надо будет изводить ГМО, «Кока-колой» и прочими не полезными продуктами.

 

Артём Войтенков: То есть, опять-таки, это рассказчики про страшные роды и вот эти фильмы с роженицами — это всё надо просто взять в своём сознании и выкинуть на помойку, потому что это всё не так.

 

Ирина Волынец: Да. У вас в любом случае будет не так. Надо к этому подготовиться. Каждые роды неповторимы, уникальны. Это опыт. Кстати, почему надо рожать много детей? Я сейчас не шучу. С каждыми родами всё больше и больше понимаешь, как правильно рожать.

 

Артём Войтенков: Конечно. Опыт…

 

Ирина Волынец: Я вот ещё пока не уверена в том, что я до конца знаю, как правильно рожать. Я думаю, что ещё надо где-то двоих детей родить. Но я уже на правильном пути. Правда, чем дальше — тем лучше.

 

Артём Войтенков: Это естественно. Чем больше ты что-то делаешь, тем лучше ты это делаешь.

 

Ирина Волынец: Да. Не в плане, что быстрее и проще, и по ощущениям как-то слабее — нет. Но приходит просто понимание — и ты со своим телом начинаешь как-то в унисон двигаться.

 

Артём Войтенков: Второй тогда вопрос о выборе роддома. Вы как-то выбирали роддом или у вас там было без вариантов?

 

Ирина Волынец: Выбирали роддом. Вообще, в каждом роддоме, как правило, есть какая-то своя фишка. Будем говорить сейчас о конкретном регионе. Например, Татарстан. Почему я говорю «например»? Потому что я думаю, что примерно в каждом регионе то же самое.

 

Есть Республиканская клиническая больница, при которой есть роддом. Он специализируется на сложных случаях, когда точно известно, что нужно делать кесарево сечение, или близнецы, или какое-то тазовое предлежание. В этот роддом со всей республики свозят женщин, которые уже заранее знают, что что-то может произойти. Там, может быть, какое-то более сложное оборудование. Не то чтобы более опытные специалисты, но специалисты, которые разбираются в этих сложных родах, то есть они заточены под это. Если женщина, которая не имеет каких-то таких отклонений в течение беременности, попадает в этот роддом, то велика вероятность того, что её так же прокесарят заодно, потому что врачи уже на это настроены. Они знают, что плюсы, минусы.

 

Есть, допустим, какой-то роддом с богатой историей — Груздевский в Татарстане, в Казани, где работают очень опытные специалисты. Но сам роддом располагается в старом здании. Там, я не знаю, как сейчас, но ещё несколько лет назад это был один туалет на огромный этаж. Это просто в бытовом плане неудобно. Если кто-то согласен все эти неудобства терпеть, то, пожалуйста, вперёд с песнями.

 

Есть роддом, который приветствует естественные роды и специалисты там, как на подбор, такие, которые не будут вас чем-то без нужды пичкать. То есть, если вы хотите этого, то туда.

 

Есть частный роддом, появился в Казани. Я ничего не могу сказать о результатах, потому что я там не рожала. Никто из моих знакомых ещё не прошёл этот опыт. Но я знаю руководителя этого роддома. Я думаю, что там всё в порядке.

 

Кто-то говорит, что лучший роддом — это тот, который ближе к дому. Опять-таки, особенно если роды не первые, нужно ещё успеть доехать. Учитывая, что в больших городах огромные пробки… Я никогда не ложилась заранее в роддом. Я уверена в том, что врач при осмотре, при подготовительном осмотре к родам, может так осмотреть, что он вызовет роды (это знают все) и без каких-то препаратов. Какой смысл идти на это? Вообще, как-то не для меня валяться где-то в ожидании чего-то. Для меня было важно добраться быстро до роддома.

 

Конечно же, для того, чтобы не было никаких недоразумений, к роддому заранее нужно прикрепиться, к тому, который вы выбрали. То есть, как правило, на обменной карте врач, если вы договариваетесь с врачом, ставит свою визу. Это обозначает…

 

Артём Войтенков: Это не договорённость по деньгам, это официально? То есть ты приходишь в роддом… Как это вообще происходит?

 

Ирина Волынец: Допустим, тот роддом, в котором я рожала всех детей, ты официально идёшь на курсы. Курсы платные. У нас эта сумма была такая, достаточно небольшая. Во-первых, прохождение этих курсов даёт право присутствовать партнёру на родах. Опять-таки, я говорю о том, что это не обязательно муж — это может быть мать, сестра, даже не родственник. И она, эта справочка, даёт право присоединения к роддому, при котором проходят эти курсы. То есть официально, когда у вас есть заключение о том, что вы прошли эти курсы, нужно пойти к главному врачу роддома. Он ставит свою визу. Когда начинаются роды, самостоятельно приезжаем в роддом, и вот по этой визе в этот роддом оформляют.

 

Артём Войтенков: Можно приехать просто так — тебя тоже туда возьмут. Они не выкинут на улицу.

 

Ирина Волынец: Могут взять, могут не взять.

 

Артём Войтенков: Как это «могут не взять»?

 

Ирина Волынец: Могут отправить в роддом, который дежурит. У нас такая система в Казани (я не знаю, как в других городах, но я думаю, что по стране в среднем это так и есть), что какой-то роддом является дежурным. Многих женщин привозят на «Скорой помощи». Их развозят не как по ячейкам, по кругу, а есть один роддом, сегодня вот этот дежурит, завтра другой. Если приехать на «Скорой помощи» или в этот же роддом без каких-либо предварительных договорённостей — могут сослаться на то, что нет мест. Мест на самом деле может не быть.

 

Артём Войтенков: Может, да.

 

Ирина Волынец: И поедите туда, куда пошлют.

 

Артём Войтенков: Это касается городов. Тебя же не пошлют, условно говоря, с юга Москвы на север Москвы, правильно?

 

Ирина Волынец: Да. В Москве это, наверное, по районам. В каждом районе есть какой-то дежурный роддом.

 

Артём Войтенков: Да. И, опять-таки, тебя не пошлют… Как вот, ты приезжаешь в райцентр, там один роддом и всё. Куда тебя? В другой райцентр что ли?

 

Ирина Волынец: Из чего тогда выбирать? В любом случае тогда приезжаешь и там рожаешь.

 

Артём Войтенков: Да, тогда в этом случае не обязательно. То есть прикрепление к роддому имеет смысл, когда ты в каком-то городе, где несколько роддомов.

 

Ирина Волынец: Да, где есть выбор. Тот роддом, к которому вы присмотрелись, нужно заранее побеспокоиться о том, чтобы вас там приняли. Потому что никто не отменял пока ещё бюрократических услуг, скажем так.

 

Артём Войтенков: Слушай, я читал в Интернете, что народ даже без предварительной договорённости приезжает, и берут. Кого-то действительно, бывает, заворачивают. В общем, по-всякому бывает.

 

Ирина Волынец: Да. Но для собственного спокойствия лучше как-то подстелить соломки. Даже пусть вас там на 100% возьмут, но всё-таки, чтобы спокойнее было спать. Это не требует так много усилий — выяснить, что всё-таки нужно сделать. Иногда достаточно просто зайти в кабинет главного врача, сказать: «Так и так. Даже, если не проходили курсы, мы очень хотели бы у вас рожать«.

Они тоже люди. Я думаю, что редко кто не пойдёт навстречу.

 

Артём Войтенков: Хорошо. Тогда другой вопрос. Мы выбираем роддом по каким-то показателям, параметрам: близко к дому, ещё что-то.

 

Ирина Волынец: Либо нашпигованный аппаратурой. Мы говорили когда о резус-конфликте, вот этот роддом, о котором я говорила, который республиканский и специализируется на сложных родах, у них есть, например, сыворотка антирезусного иммуноглобулина, и это обходится бесплатно. То есть если необходимо, её вкалывают. Она сейчас стоит, может быть, около 12-15 тысяч, в зависимости от региона. Всё-таки тоже такая значительная сумма. Если вы знаете, что у вас отрицательный резус-фактор, а у мужа положительный, вы же не можете заранее знать, какой будет у ребёнка резус-фактор. Вот в том случае, если у ребёнка другой резус-фактор, то вам эту сыворотку там вколят абсолютно бесплатно.

 

Артём Войтенков: В этом роддоме.

 

Ирина Волынец: А в другом роддоме, например, об этой сыворотке даже не слышали. Я объясняла главному врачу, для чего это нужно делать. Мы покупали это в аптеке. Но мы пошли на это, потому что я хотела уже, чтобы не было повторений неприятных моментов, которые были в первом роддоме, который был заточен под сложные случаи и даже в случае несложных родов, тоже какие-то манипуляции производились. Поэтому нужно выбирать.

 

Артём Войтенков: Да. Но выбирают ещё люди, мы сами так делали: в Интернете много сайтов беременных, форумы.

 

Ирина Волынец: Форумы мамочек, отзывы.

 

Артём Войтенков: Отзывы пишут, да. Причём я сам смотрел — интересно очень.

Про один и тот же роддом:

— Один пишет: «Замечательный родом, все добрые, внимательные, хорошие».

— Другой отзыв: «Ужасный роддом. Все меня забыли. Все меня бросили. Всё плохо, ужасно. Там тараканы бегают».

 

Ирина Волынец: Да, на того, на первого, все отвлеклись, который остался доволен.

 

Артём Войтенков: Ну, не знаю. Может быть, и так. То есть вот эти отзывы людей, к ним, конечно, стоит прислушиваться…

 

Ирина Волынец: Но не на 100%.

 

Артём Войтенков: Да. Но не стоит их брать совсем: на одном сайте одни, на другом другие, на третьем третьи. Потом, вы даже не забывайте, что и люди бывают разные.

 

Ирина Волынец: Конечно.

 

Артём Войтенков: То есть приезжает человек какой-то распальцованный, какой-то истеричный, начинает себе что-то требовать. Ему кажется, что ему не оказали внимания, хотя вокруг него все бегают. То есть к этому гораздо проще к отзывам относиться.

 

Ирина Волынец: Да. Конечно.

 

Артём Войтенков: Вот как по мне… Кому-то, может быть, очень важно, чтобы всё было зеркально и кристально чисто (одному). Другому очень важно, что к нему просто внимательно относились, а то, что там кафель только пять лет назад положен, ему это совершенно роли не играет. Так что, изучайте в Интернете, но спокойней к этому относитесь.

 

Ирина Волынец: Да. Но даже если вы обращаете внимание на мнение других людей, то тогда нужно, наверное, не на отзывы внимание обращать людей, которых вы не знаете, а поговорить с теми людьми, которых вы знаете. Зная параметры: характер этого человека, его отношение к жизни — уже как-то можно корректировать его мнение относительного его психотипа, кстати, это полезная штука. Тоже можно услышать прямо противоположное мнение об одном и том же роддоме, но уже с небольшими поправками: вы будете примерно знать, к чему готовиться.

 

Потом, надо на самом деле понимать, что всё меняется. Врачи, которые, может быть, в начале карьеры действительно рядом с каждой женщиной стояли, держали её за руку, плакали с ней, потом уже могут, становясь популярными, переводить это всё на конвейер. Это же нормально, когда человек становится более профессиональным циничным, более безразличным. Он уже не тот, которым был 10 лет назад.

 

Артём Войтенков: Или просто он уходит из этого роддома, а на его место приходит другой — вы же про это не знаете.

 

Ирина Волынец: Это как раз в том случае, когда вы идёте на специалиста, как на звезду, и слушаете рекомендации женщины, которая рожала у него 10 лет назад. Сейчас он может оказаться совсем не тем человеком. Может, у него что-то произошло — он полностью изменился. Может, кому-то действительно важно, чтобы стояли, держали его за руку. При этом то, что человек, может, менее квалифицированный, для них это не так важно.

 

Артём Войтенков: Да. Главное, чтобы хороший был.

 

Ирина Волынец: Да, главное, чтобы хороший был, стоял и слёзы вытирал. А для кого-то это не имеет никакого значения. Кому-то нужно конкретно, чтобы ему сказали: «Делай то, сейчас делай это». И оказали какую-то более реальную помощь, чем просто сочувствие. Сочувствие — это не то, что нужно женщине, которая рожает.

 

Артём Войтенков: Хорошо. Теперь вот второй вопрос — договорённость с врачами. Вы как-то договаривались непосредственно с самим врачом?

 

Ирина Волынец: С врачами не договаривались, так как ходили на эти курсы при этом роддоме, уже знали акушерок. Я, например, сторонница того, чтобы знать, у кого ты будешь рожать. А там так получалось, что все дежурили по очереди и все с нами занималась. Мне, по идее, было всё равно, к кому я попаду. Не отдавать деньги заранее не потому, что это даже плохая примета, а для того, чтобы потом не было каких-то разочарований. Всё прошло хорошо — мы все живые люди, мы всё равно как-то отблагодарим каждый в меру своих возможностей.

 

Я знаю случай, когда врач звезда требует заранее круглую сумму — эти деньги отдаются, и он не выполняет тех обязательств, которые он на себя взял. Как правило, все эти договорённости являются неофициальными: никакого договора, никакого приходного чека. Здесь включается уже чисто человеческая обида: «Как так? Он обещал, мы на него рассчитывали, а он уехал в отпуск, или заболел». Врачи же тоже люди. Может быть, у него был юбилей вчера, он выпил крепко и не смог приехать. Всякое может быть.

 

Для того, чтобы эта обида не подключалась к этому процессу физиологическому, всё-таки, если есть такая возможность, можно познакомиться с теми вообще людьми, которые в этом роддоме работают. Но если уж платить деньги и договариваться заранее, то открою маленький секрет, что гораздо дешевле договариваться с акушеркой, чем с врачом. И вообще большую часть работы проводит именно акушерка. Врач приходит тогда, когда ребёнок уже появляется на свет. Это 10-15 минут, не больше. А вот эти сложные долгие часы процесса родов, особенно, если это первые роды, с вами проводит как раз акушерка.

 

Артём Войтенков: О! А договариваются с врачом…

 

Ирина Волынец: Договариваются с врачами.

 

Артём Войтенков: И платят врачам.

 

Ирина Волынец: Да. Во всех случаях, когда договорённость неофициальная, я уже об этом говорила, но повторю для того, чтобы стало понятно, почему же недоволен младший медперсонал. Потому что приезжает женщина, которая бы так не приехала в общем порядке (ночью, например), когда, может быть, они и поспали бы… У нас сейчас не такая ситуация, как это было 30 лет назад. В роддомах бывает, что может никто не рожает несколько часов ночью, никого нет. А тут ты появляешься, такая звезда, требуешь к себе какого-то внимания. Врач смотрит телевизор в своём кабинете и сваливает всю работу на акушерок. Все лавры и деньги достаются врачу, который приходит в последний момент, а им — просто лишняя припарка. Поэтому начинаются вот эти разногласия, недовольства.

 

Артём Войтенков: Понятно. Как договориться с акушерками тогда заранее? Не все ведут курсы.

 

Ирина Волынец: Не все ведут курсы. Здесь язык до Киева доведёт. Нужно брать знакомых, спрашивать, как они рожали, у кого они рожали. Так при желании можно очень много узнать, со всеми договориться. Даже более того, никто не мешает вам просто поговорить с десятью специалистами, и в процессе этих переговоров вы видите, какой человек.

 

Потом, не надо бояться конкретики. Вот сказать: «Я хочу так и так. Как вы считаете, это возможно? Если мне будет вдруг больно… Мы с вами заранее не договариваемся, что будет эпидуральная анестезия, но вот всё-таки, если будет невмоготу, сколько тогда мне будет стоить дополнительно сделать эту анестезию? Насколько это возможно, если уже роды начались?»

И так далее. Например, скажут: «Хорошо. Мы можем договориться с анестезиологом, который будет дежурить, либо чтобы был этот препарат заранее припасен».

 

Артём Войтенков: Всего не напасёшься заранее.

 

Ирина Волынец: Почему? Можно. Можно это предусмотреть. Но если это не предусмотрено, конечно, никто там ничего, как правило, не сделает. Роддом сам не делает эпидуральную анестезию. Он делает только в одном случае: если делают кесарево сечение. Если, допустим, какое-то сложное кесарево сечение, экстренное — могут сделать общий наркоз. А если кесарево сечение плановое, то делают эпидуральную анестезию сейчас.

 

Артём Войтенков: Раньше не делали, по-моему.

 

Ирина Волынец: Да. Обездвиживается нижняя часть тела, потом всё восстанавливается. Но тоже, как говорят сами врачи-анестезиологи, это всегда риск. Есть шанс того, что… Это же инъекция в спинной мозг.

 

Артём Войтенков: Да это страшно, по-моему, такое вмешательство.

 

Ирина Волынец: Да. Есть вероятность того (конечно, небольшая, но в этом надо отдавать себе отчёт), что можно остаться парализованной. Вот я по этой причине не делала, потому что думала: «Ладно уж, потерплю».

 

Артём Войтенков: Мы к разговору о боли ещё вернёмся во время родов. Но, по-моему, не так уж это жутко, не так уж это страшно.

 

Ирина Волынец: У всех по-разному. Я из всех моих знакомых знаю только одну женщину, которая не чувствовала боли во время родов, без обезболивания. Все остальные чувствовали так или иначе.

 

Артём Войтенков: Понятно: ты будешь чувствовать боль. Другой вопрос, что (мы сейчас немножко в сторону уйдём) современный человек привык к комфорту. Ему надо, чтобы мягко, хорошо, тепло. Он какой-то такой изнеженный. Даже чуть-чуть больно — уже всё: «Терпеть не хочу, мне, пожалуйста…»

 

Ирина Волынец: Ну, конечно. Зубик лечат — укольчик обязательно.

 

Артём Войтенков: Ну, как-то, ребята, не всё ж так бывает. Вы себя загоняете просто в какой-то угол комфортный, и вас уже оттуда очень сложно вытащить. Потерпите немножко ради собственного ребёнка.

 

Обезболивание — это что? Это вкалывание в организм химического вещества, которое воздействует на всё. Это, по сути, наркотик, по большому счёту. Через кровь это попадает в ребёнка. Зачем вы ребёнка делаете наркоманом вообще сразу? Не надо этого делать. Потерпите немножко.

 

Ирина Волынец: Конечно. У меня была такая история интересная. Во время беременности я пошла ремонтировать зуб и сказала (как раз по той причине, о которой ты говоришь), чтобы не было никакого воздействия системного на организм:

— «Сделайте, пожалуйста, без обезболивания».

Она говорит: «Как так? Вы же в положении. Даже не беременные, даже мужчины, у которых маленькая дырочка… Мы вообще не работаем без обезболивания».

Я говорю: «Нет, давайте».

В итоге, она мне сделала. На следующий день звонит эта моя знакомая врач и говорит: «Ирин, мне было очень неудобно перед вами, но я попрошу вас вернуться. У меня есть сомнения, что я вчера, как нужно, просверлила. Мне так вот вас было жалко. Пожалуйста, пойдите навстречу. Всё-таки я вам сделаю укол.  Я вам, как следует, всё уберу».

Она убрала эту пломбу. Не взяла с меня денег. Ещё там досверлила и уже запломбировала.

 

Артём Войтенков: С наркозом?

 

Ирина Волынец: Да, с наркозом. Но даже уже врачи просто не могут работать, стоматологи.

 

Артём Войтенков: Боятся.

 

Ирина Волынец: Уже она жалеет меня: «Ой, будет больно». Я говорю: «Я потерплю». Она говорит: «Мне просто психологически было вас жалко, а вдруг там что-то произойдёт». Вот так современный человек настолько в этом комфорте погряз.

 

Артём Войтенков: Ну, да. К сожалению.

 

Ирина Волынец: Наверное, и роды сейчас проходят не так, как это было у наших бабушек и прабабушек: мы сейчас ведём малоподвижный образ жизни, мы неправильно питаемся, мы физически просто не такие крепкие.

Это не сказки, а правда: женщина шла работать в поле, там же могла родить, прийти с ребёнком домой. Сейчас мы очень изнеженные, надо понимать. Наверное, болевые ощущения были меньше раньше, чем сейчас. Это плата за комфорт.

 

Артём Войтенков: Да. Человек, мне кажется, раньше всё-таки больше… Боль – её тоже можно научиться терпеть.

 

Ирина Волынец: Конечно. Вообще человек работал на износ физически.

 

Артём Войтенков: Не на износ. Почему? Люди до девяноста лет доживали, работая в поле, а сейчас в 60 лет уже помирают.

 

Ирина Волынец: Но работать в поле (если семья крестьянская) — это физический труд очень тяжёлый, потому что впрягались вместе с лошадьми и пахали.

 

Артём Войтенков: Ну, Ирин, это по-разному бывало. Ладно…

 

Ирина Волынец: Я думаю, что нам трудно здесь сделать какую-то оценку, потому что мы это не проходили. Но, наверное, физически человек сейчас менее совершенен, чем это было ещё сто лет назад.

 

Артём Войтенков: Вот. К сожалению, наша цивилизация ведёт нас больше к вымиранию, нежели, чем к какому-то светлому будущему.

 

Ирина Волынец: Плюс страшилки, плюс все эти неприятные моменты.

 

Артём Войтенков: Но мы немножко отвлеклись. Договорённость с врачами. Ты очень хорошо сказала, что надо договариваться, оказывается, с акушерками. Я даже про это и не знал.

 

Ирина Волынец: Да. Дешевле вообще просто раза в четыре, чем с врачами, или в два.

 

Артём Войтенков: А толку больше.

 

Ирина Волынец: Да, толку больше, конечно.

 

Артём Войтенков: Хочу сказать про договорённость с врачами. У нас среди родственников две девушки рожали и договаривались заранее с врачами. Ничего хорошего из этого вообще не вышло. Получилось это потому, что они приезжают заранее, договариваются с врачом. По деньгам, они заранее не платили, ничего — так договаривались. Но, тем не менее, происходит что? Её заранее кладут в роддом, не тогда, когда роды начинаются, а заранее. Врач, они же там дежурят. Они же не сидят там постоянно — они дежурят. Что ты будешь делать, если роды начнутся не в смену того врача, с которым ты договаривалась? Вот вопрос.

 

Ирина Волынец: Я и говорю, что существует такое понятие, как осмотр гинекологический, в результате которого любой врач может сделать так, что роды начнутся. Хотя они не должны начаться ещё пока.

 

Артём Войтенков: Поэтому даже в случае двух наших родственниц и в случае знакомых тоже… Так как мы живём не в Москве, там роддом один, поэтому все рожают в нём. Поэтому почти все тебе рассказывают про него. Все тоже стараются договориться заранее. Все рассказывают примерно одну и ту же историю, что кладут заранее, вызывают искусственно роды.

 

Ирина Волынец: Да, даже без согласия.

 

Артём Войтенков: Да. Тебе срок подошёл. С одной родственницей вообще было: Новый год скоро, она лежит в роддоме.

— «Зачем тебе рожать в новогоднюю ночь? Ты ещё родишь сейчас в новогоднюю ночь».

 

Ирина Волынец: Шампанского ещё выпьешь потом.

 

Артём Войтенков: Поэтому — давай, мы тебя кладём, поехали на роды. Вообще ни о каком естественном начале родов разговор не шёл.

 

Ирина Волынец: Ужасно.

 

Артём Войтенков: То есть просто вызвали (окситоцин прокололи) и вперёд.

 

Ирина Волынец: Ужасно.

 

Артём Войтенков: Вот к чему приводит. На самом деле даже, на мой взгляд, эта заранее договорённость с врачом, она больше вредит. С другой девочкой, уже из знакомых, с ней было другое. Ей, наоборот, задерживали роды. Она была в роддоме, и роды начались, когда врач была где-то там. Ей вкололи уже что-то другое — не ускоряющее, а замедляющее.

 

Ирина Волынец: Я про такое ещё не слышала такое.

 

Артём Войтенков: Она ждала, пока та приедет. Представляешь? Такие вот просто глупости. Это глупости. Человек хотел, как лучше. Он хотел договориться. Но надо учитывать вот эту систему, что они там не сидят. Поэтому, на мой взгляд, договариваться с врачом заранее смысла нет.

 

Ирина Волынец: Тоже верно. Очень многие думают, что им будет так спокойнее, если они договорились. Вот на этом и построена вся эта такая подпольная индустрия родов. Понятно, что есть случаи, когда человек не пожалеет никаких денег: это роды и смерть. То есть на похороны никуда не денешься, и здесь. Вроде как дело святое, не ударить в грязь лицом. Хотя подчеркнём, что даже если вы заплатите миллион долларов…

 

Артём Войтенков: Это ничего не гарантирует.

 

Ирина Волынец: Да, ничего не гарантирует и за вас никто не родит. Абсолютно все те же самые риски, все те же самые могут быть как хорошие моменты, так и неприятные. Поэтому, наверное, всё-таки надо более пристальное внимание обратить на роддом. Потому что, как правило, команда подбирается по направлению. Есть роддома, которые на естественных родах специализируются. Есть, как я уже сказала, те, которые специализируются на стимуляции, медикаментозном воздействии, кесарево и так далее.

 

Артём Войтенков: Я так понимаю, что это просто зависит от главного врача. То есть главный врач определяет политику роддома.

 

Ирина Волынец: Да. Он прописывает все эти стандарты. У них отчётность в соответствие с этим. Вариантов может быть много. Даже можно прийти на приём к главному врачу и поговорить с ним. Зачем заниматься собиранием мнений? Что такое сомнения? Сомнения — это собирание мнений. Зачем заниматься этим, если можно прийти к первоисточнику?

 

Артём Войтенков: Первоисточник не всегда тебе во всём честно признается. У первоисточника (я имею в виду главврача) свои интересы, а у тебя свои. У него интересы, чтобы ты к нему приехал, сдал розовый талончик, по которому роддом получит деньги, и чтобы у него было меньше с этим проблем, и с тобой, с твоими родами. А у тебя совершенно другие задачи.

 

Ирина Волынец: Они, как правило, не скрывают своих намерений, скажем так.

 

Артём Войтенков: Знаешь, вот в нашем случае было то, что мы просто из знакомых… Мамы гуляют с колясками, родственники, знакомые — из общения с ними узнаёшь, что вот в этом роддоме всех кесарят по большому счёту.

 

Ирина Волынец: Да, о чём я и говорю.

 

Артём Войтенков: Все отзывы про то, что там кесарят вообще без разбору. Срок подходит — поехали на конвейер, и всё.

 

Ирина Волынец: Да. В этом роддоме, например, не прикладывают к груди никого, потому что перестраховываются, боятся, как бы не было вот этой желтухи новорождённых. Хотя она может быть, даже если не приложили, просто, физиологически. У каждого врача, скажем так, свои есть фирменные штучки, свои тараканы в голове, которые он практикует в своём роддоме. Коллектив просто вынужден подчиняться этим требованиям, либо переходить на службу в другой роддом.

 

Поэтому да, это очень дельный совет. Чем бегать за какими-то врачами, за звёздами, наверное, всё-таки лучше, в том случае, если есть выбор, определиться с политикой каждого роддома и уже ехать в тот роддом. Кому-то спокойнее, если ему сделают кесарево сечение. Мы сейчас не будем говорить, хорошо это или плохо, но некоторые так настроены. Допустим, сделали их близким, подругам, все довольны, все ведут нормальную после этого жизнь. Всё: уже в голове есть эта программа, её уже не выбьешь ничем. Так и надо ехать, значит, в такой роддом, где под это всё заточено.

 

Артём Войтенков: Это называется подготовка к родам. То есть человеку внушили, под давлением какого-то потока информации он решил, что кесарево сечение: «А, у тебя таз узкий».

 

Ирина Волынец: Да. И просто боятся рожать на самом деле. Им кажется, что раз и всё. А то, что при кесаревом сечении делают надрез, разрез полости матки, брюшины, там нервы, мышцы. Нервы потом, кстати, не срастаются. Мышцы могут срастись, а иннервация не восстанавливается. Может быть так, что до конца жизни женщина не избавится от живота. Просто не сокращаются уже эти волокна, хоть занимайся, хоть голодай.

 

Артём Войтенков: Всё, уже там нет контроля.

 

Ирина Волынец: Да. Лучше сложные роды, после которых можно встать и пойти, чем это состояние после кесарева сечения. Всё-таки это — операция, полостная операция, сложная операция.

 

Ещё про партнёрские роды, когда роды с мужем. Мало кто из врачей пустит мужа неподготовленного. Всё-таки врачи хотят подстраховаться, чтобы не оказывать первую помощь упавшему в обморок мужу. Какие страхи у женщин перед рождением с мужем? Говорят о том, что мужчина, который присутствовал на родах, уже потом эту женщину не будет рассматривать как желанную для себя.

 

Артём Войтенков: Враньё. Я присутствовал на родах, могу сказать — враньё.

 

Ирина Волынец: Да, но мы должны об этом обязательно сказать и как это проходит на родах. Вы рожали дома, вместе, а мы рожали вместе в роддоме. Он там ничего не видит. Мужчина стоит сзади (по крайней мере, у нас), держал меня за руку. И то, чего боятся женщины, врачи его сами туда не подпустят при всём его желании. Поэтому абсолютно с тобой согласна: это всё вранье. Наоборот, как показывает статистика, мужчины, которые участвовал в родах, совсем по-другому начинают относиться к своей жене и к ребёнку, которого они встретили.

 

Артём Войтенков: Да. Они видят, что это на самом деле такое, а не просто из коробки вынесли.

 

Ирина Волынец: Да, как из магазина. Он её куда-то сдал, что там с ней было, откуда вообще этот ребёнок… По крайней мере, он его сам принял, взял на руки, и это незабываемое ощущение, конечно, когда он первым взял его на руки, потом уже взяла на руки его жена. Хоть в чём-то он её опередил.

 

Артём Войтенков: Да. Я просто собственный опыт могу сказать. Когда мы выбирали роддом, у нас были предположения попробовать тоже в роддоме вместе, чтобы меня пустили в родильное отделение. Я не знаю, как сейчас, но в 2011 году я это дело выяснял, так как мы не в Москве живём, у нас выбор роддомов не такой большой. Я звоню в ближайший, говорю: «Вы меня пустите на роды?». Они говорят: «Нет, нет, никогда, ни за что».

 

Ирина Волынец: А в предродовую палату согласились пустить?

 

Артём Войтенков: Нет. Я хотела при родах присутствовать непосредственно. Говорят: «Никого. Это не обсуждается».

 

Ирина Волынец: «Только через мой труп».

 

Артём Войтенков: Это, кстати, роддом, где всех кесарят.

 

Ирина Волынец: А, ну да: они далеки от природы.

 

Артём Войтенков: Я звоню в другой роддом, который подальше, говорю: «Можно мне присутствовать при родах?». Они говорят: «Да, можно. Только вам нужно сдать анализы, флюорография».

 

Ирина Волынец: Анализы — обязательно, да.

 

Артём Войтенков: Только потом всё остальное. Я звоню в третий роддом, спрашиваю, можно ли. Они говорят:

— «Да».

— «Что для это нужно?»

— «Справка из психоневрологического диспансера и флюорография, всё, больше ничего не надо».

То есть я так понимаю, что у разных роддомов совершенно разные к этому делу требования. Можно найти такой роддом, где будет всё достаточно просто.

 

Ирина Волынец: В нашем роддоме, кстати, помимо флюорографии, анализов RW, ВИЧ и так далее, ещё совместные роды — платные.

 

Артём Войтенков: Это уже их самодеятельность.

 

Ирина Волынец: Нет, официально, через кассу. Они объясняют это тем, что когда женщина рожает с партнёром, то ей выделяется отдельная предродовая палата.

 

Артём Войтенков: Ой, это всё уже называется просто…

 

Ирина Волынец: Да, это уже — навязчивые услуги, сервис, который не нужен никому.

 

Артём Войтенков: Это через кассу — это не значит, что всё это официально и разрешается государством. То есть просто каждый главврач в своей вотчине устанавливает, у него есть некое право установки законов. Они могут нарушать государственный закон. Я сам с этим сталкивался. Но так как он там хозяин и никто с этим разбираться не хочет…

 

Ирина Волынец: Конечно, святое дело — роды. Кто пойдёт в суд из-за этих денег…

 

Артём Войтенков: Да. Это всё, в общем-то, проходит. Так что если вы платите деньги в кассу роддома, это не значит, что …

 

Ирина Волынец: …что вы обязаны это делать.

 

Артём Войтенков: Да, что это действительно государство так решило.

 

Ирина Волынец: Но они, с другой стороны, может быть, не обязаны вас пускать. Найдут тысячи причин для того, чтобы мужа не пустить роды.

 

Артём Войтенков: Опять-таки, есть официальная установка, что это не запрещено официально. Конечно, да, они найдут тысячу причин, если они в этом не заинтересованы, чтобы вас не пустить, начиная действительно с того, что «у вас анализы плохие». Хотя я удивляюсь: работники роддомов, они что — каждый день анализы сдают? Они ездят в транспорте, с гриппозными больными, на работу. По идее, они должны сдавать анализы каждый день. Они это делают, по-моему, раз в месяц.

 

Ирина Волынец: Да, как положено. Они, может, не болеют ничем, у них иммунитет высокий.

 

Артём Войтенков: Сомневаюсь.

 

Ирина Волынец: Я шучу, конечно.

 

Артём Войтенков: Поэтому как-то надо, конечно, договариваться, надо искать роддом, если вы хотите рожать в роддоме.

Потом, ты сейчас говоришь, что есть роддома, которые за естественные роды. Я таких роддомов не нашёл в 2011 году в Московской области. Мы с женой вместе по Интернету искали.

Она говорит: «Да, есть такой роддом. Он в Подмосковье, в таком-то районе».

Я туда позвонил, объяснил, что мы бы хотели рожать максимально приближенно к естественным.

Они говорят: «Хорошо. В дородовой палате, что хотите, делайте, хоть на голове стойте. Но когда вы попадёте в родильный зал, вы будете рожать так, как у нас написано в официальном предписании, то есть на этом кресле, лёжа или полулёжа, вы будете рожать так, всё».

Я говорю: «Какой нам смысл тогда к вам ехать?»

 

Ирина Волынец: Они не приспособлены по-другому принимать роды. Они так обучены. Они по-другому не умеют.

 

Артём Войтенков: У них есть официальная инструкция. Они не могут её нарушить.

 

Ирина Волынец: Они не могут её нарушить и не хотят её нарушать, потому что они не умеют по-другому. Они вытачивают эту деталь на заводе сто лет, и у них нет оборудования, если в переносном смысле, чтобы вытачивать другую деталь.

 

Артём Войтенков: Получается тогда, что роды не очень на самом деле естественные. Просто другой вопрос, что врачи не применяют излишне никаких медикаментов, разрезов.

 

Ирина Волынец: По сравнению с теми это, да — более физиологичные роды. Я сейчас насколько знаю, вот эти щипцы редко используются. А был период, когда они использовались почти всегда.

 

Артём Войтенков: Для вытягивания ребёнка.

 

Ирина Волынец: Потом у детей очень страшные последствия: позвоночник страдал, конечно, от этого, и просто деформироваться могли органы.

 

Артём Войтенков: Про домашние роды мы поговорим отдельно, просто, наверное, целую часть этому посвятим. Видимо, из твоего опыта, и из своего могу сказать, что, если вы рожаете в роддоме, то первое — нужно хорошо понять, куда вы идёте, кто там, что там происходит, договориться как-то с кем-то. Про договор мы уже сказали, с кем лучше договариваться или вообще, есть ли смысл договариваться. Понимать политику этого роддома: что они с вами сделают, их основное течение.

 

Желательно, конечно, чтобы с вами кто-то был. Потому что всё-таки женщина на другом сосредоточена и отстаивать ещё свои интересы, что «не делайте…». Там же как происходит? Давай расскажи: ты не хочешь, чтобы что-то с тобой не делали, ты должна подписать бумажку.

 

Ирина Волынец: Да, ты должна подписать бумажку. При этом они запугивают, говорят: «Потом ты в суд не сможешь пойти, никуда. Чтобы ты подписала. Мы снимаем с себя всю ответственность». Не каждая женщина готова взять на себя всю ответственность, поэтому очень часто врачи добиваются того, чтобы всё пошло так, как они хотят, как они привыкли. Не всегда это на благо ребёнка и женщины происходит.

 

Артём Войтенков: Да, но просто в том состоянии, в котором ты уже рожаешь и тебе надо подписать бумажки, далеко не каждый способен ещё прочитать и понять, что там вообще написано. Поэтому очень будет хорошо, если с вами будет человек, который будет и за вас смотреть, и контролировать ситуацию.

 

Ирина Волынец: Адекватный, чтобы он не паниковал больше вас.

 

Артём Войтенков: Да, и чтобы он не боялся. И для вас опора, и он смотрит, вас защищает, что и как происходит. Лучше бы это был, конечно, муж, чтобы он эти бумажки подписывал, что «я снимаю с врачей ответственность». То есть, если они, условно говоря, хотят делать кесарево, вы говорите: «Нет, мы не хотим, мы подождём ещё сколько-то».

 

Ирина Волынец: Открою тоже такой секрет, если действительно ситуация критическая и не оставляет выбора, никому эти ваши бумажки не нужны. Вот как произошло с моей сестрой. Я была у неё на телефоне, я была в это время в отъезде. Если бы, конечно, я была дома, я бы присутствовала вместе с ней, потому что она без мужа пошла на роды. Они так решили. Когда врачи стали говорить о кесарево, она сказала, что готова подписать любые документы, подписала эту расписку, что она берёт на себя ответственность. Потом, когда был готов анализ околоплодных вод, её уже никто не спрашивал.

Сказали: «Вы сейчас уже всё, давайте — ситуация критическая».

Так как она всё-таки вменяемая, адекватная женщина, она услышала врачей. В общем-то, выбора не было, её отвезли. Конечно, никто насильно не связал, хлороформ не приложил, чтобы отключить человека. Но когда ситуация действительно критическая, вам дадут это понять. А когда есть какой-то выбор, то начинается: «Подпишите здесь, распишитесь там».

 

Ещё очень важный момент: о присутствии партнёра на родах. Это не только моральная поддержка, юридическая поддержка. Это ещё и чисто физическая поддержка, то есть тяжёлый физический труд. Потому что делать массаж поясницы на протяжении нескольких часов это тоже не так просто. Муж именно этим и занимается. Врач этим заниматься точно не будет, если вы отдельно это с ним не оговорили. Акушерка, которая ведёт курсы, может это делать. Опять-таки, можно договориться с врачом, с акушеркой в процессе родов.

 

Артём Войтенков: То есть приезжайте в роддом, сразу там есть акушерка, врач, и вы сразу с ними обсуждаете.

 

Ирина Волынец: Да. Вы говорите: «Ребята, давайте, чтобы всё было нормально — отблагодарим». Поверьте мне, пожалуйста: никто не будет конкретно с вас брать расписку, что вы заплатите такую-то сумму. Все нормальные, живые люди. Они бы и так в принципе, насколько компетентны, настолько бы оказали вам помощь. Но если вы уж их по-человечески, материально заинтересовываете, то они уже, может быть, как-то более душевно к вам отнесутся. Почему бы нет? Это жизнь. Всем хочется кушать. И вам так тоже будет спокойнее. Тем более, что если вы заранее настроились на то, что вы как-то отблагодарите тех, кто с вами оказался рядом в такой ответственный важный момент.

 

Артём Войтенков: Причём, я так понимаю, каких-то больших денег для этого не надо.

 

Ирина Волынец: Конечно. Вообще надо понимать, что врачи — это не враги. Это не какие-то звери, которые хотят над вами издеваться. Это люди, которые, наверное, не находились бы на этой работе, если бы им всё это было неприятно.

 

Вообще настрой — очень большая вещь. Если заранее настраиваешься на то, что всё будет хорошо, что тебе здесь помогут и настраиваешься на какую-то командную работу, не побоюсь такого сравнения, то, как правило, всё и проходит нормально. Если заранее настрой на негатив, заранее настраиваешься, что будешь отстаивать свои права, поверьте, пожалуйста: придётся отстаивать свои права — чем сильнее ты настроишься, тем больше придётся отстаивать и потом разбираться, бегать, кто что сказал.

 

Всё-таки это люди, которые знают своё дело, поэтому нужно тоже с уважением отнестись. Даже если у них есть какие-то инструкции от их главного врача. Так получилось, что вы оказались в роддоме, который заточен, например, на максимальное вмешательство в процесс родов. Можно сказать: «Ребята, я вас отблагодарю. Пожалуйста, по возможности, пусть там будет дольше, пусть мне будет хуже, но я это пройду, потому, что потом будет легче«. Я думаю, что вас услышат. Никто преднамеренно не занимается никаким садизмом. Никто не хочет, чтобы вам было больнее, страшнее. Поэтому как-то вот такое доброжелательное, позитивное отношение может решить очень многие проблемы.

 

Артём Войтенков: Да. Наверное, пожалуй, это — самое главное во всём вопросе.

Ладно, Ирина, хорошо. Мы с тобой побеседовали. Я думаю, рассказали более-менее.

 

Ирина Волынец: Да, поделились.

 

Артём Войтенков: Да, и свой опыт, и свои какие-то знания, и свои наблюдения. Благодарю за беседу. Дальше мы, наверное, в следующий раз перейдём уже непосредственно к самим родам.

 

Ирина Волынец: Да. С большим удовольствием.

 

Ирина Волынец: В смысле, к рассказу о самих родах.

 

Артём Войтенков: Да.

 

Набор текста: Наталья Альшаева

Редакция: Наталья Ризаева

http://poznavatelnoe.tv — образовательное интернет телевидение