Дмитрий Еньков
Банковские тайны: Ключевая ставка
Видео: http://poznavatelnoe.tv/enkov_kluchevaya_stavka
Собеседники:
Ирина Волынец — четырежды мама, http://ivolin.ru
Дмитрий Еньков — Партия Великое Отечество
Артём Войтенков — Познавательное ТВ, http://poznavatelnoe.tv
Дмитрий Еньков: Добрый день всем. Сегодня у нас более расширенный состав, чем в предыдущий раз, но мы продолжим предыдущую тему о банках. Мы с Артёмом беседовали о том, как банки действуют по зарабатыванию прибыли на обмане простых людей. Сегодня мы поговорим тоже о банках, но в его высшей, можно сказать ипостаси – это Центробанк. И начнём мы вот с чего. Может быть, вы слышали, что недавно у нас ставка Центробанка опять изменилась. Это первый вопрос: что вы об этом слышали?
Артём Войтенков: Ну, я слышал, что ставка стала семь с половиной. Она, по-моему, была ниже, а потом её чуть-чуть подняли. Семь с половиной процентов.
Дмитрий Еньков: Да, буквально недавно это произошло — пару месяцев назад. С учётом того, что мы сейчас снимаем в конце лета 2014-го года, то буквально пару месяцев назад все об этом изменении слышали.
Но тут все упускают вот какой момент. Изменилась, оказывается, ставка, все думают рефинансирования, а на самом деле изменилась ключевая ставка. Она так и называется «ключевая ставка».
Артём Войтенков: Почему она так называется?
Дмитрий Еньков: Вы слышали что-нибудь об этом?
Ирина Волынец: Нет.
Дмитрий Еньков: А ставка рефинансирования? Мы же все как патриоты, представители патриотических движений, боремся за то, чтобы Центробанк работал наконец-то на государство, чтобы у нас изменить принадлежность ЦБ из структуры, которая виртуально управляется…
Ирина Волынец: ФРС.
Дмитрий Еньков: Да, ФРС. И вдруг выясняем, что ставка рефинансирования уже как-то вдруг и не играет роли. Уже, оказывается, изменения последние – это ключевая ставка, а не ставка рефинансирования. А ставка рефинансирования, оказывается, с 2012-го года остаётся неизменной. По-моему, с декабря. Можно зайти на сайт Центробанка и посмотреть. Мало того, если там посмотреть динамику, то за предыдущие несколько лет эта ставка гуляет вокруг 7.5 – 8%.
Артём Войтенков: Подожди, а в чём тогда разница между ключевой ставкой?
Дмитрий Еньков: Сейчас к этому подойдём. Просто, раз уж я заговорил про ставку рефинансирования, мы сейчас к ней вернёмся. Можем даже быстренько её нарисовать. Наверное, многие знают, что примерно с начала 2000-ых годов, ставка рефинансирования упала примерно с 25% годовых до этого состояния и держится так последний, довольно большой уже период. То есть она стабильно так держится.
Артём Войтенков: От 25 до 7-8%.
Дмитрий Еньков: Да, это 2002 год, примерно. Максимальное значение у неё было в 95-ом году — 210% годовых.
Ирина Волынец: Тогда было весело очень.
Дмитрий Еньков: Это ставка рефинансирования. Банковские кредиты, соответственно, были ещё выше. Какой бизнес выживает при таких условиях — это большой вопрос.
Что такое ключевая ставка, которая неожиданно стала меняться? Я и хотел, чтобы ещё кто-то присутствовал. И те, кто сейчас смотрит этот ролик, они могут проверить на своих знакомых и на себе.
Поспрашиваёте: «Ты слышал, когда ставка повысилась?»
— «Слышал».
— «А какая ставка?»
— «Ну, рефинансирования».
Я вам отвечаю, что 99% или почти 100% ответят про ставку рефинансирования.
Все забыли, что год назад 13 сентября прошлого года, была введена ключевая ставка. Что такое ключевая ставка и чем она отличается от ставки рефинансирования? Ставка рефинансирования, она уже в своём названии содержит такое понятие, как ре-финансирование.
Ирина Волынец: Пересчёт.
Дмитрий Еньков: Да. То есть как бы финансирование, но повторное. Если банк кого-то кредитует, то Центробанк может его тоже вроде как прокредитовать. На самом деле Центробанк (это надо всем понять) — он никого не кредитует. У него есть ставки процентные, мы их будем рассматривать, я даже принёс такую табличку.
Ставка рефинансирования — она предназначается для финансирования, уже судя по своему определению. Центробанк как бы финансирует банки, хотя суть ставки рефинансирования совсем не в том, мы сейчас к этому вернёмся.
Ключевая ставка. Она называется «Ключевая ставка банка России путём унификации процентных ставок по операциям предоставления и абсорбации ликвидности на аукционной основе».
Артём Войтенков: Вот это всё не по-русски.
Дмитрий Еньков: Да, поэтому с ключевой ставкой нужно немножечко объяснять. Из определения этой ставки, следует, что это — инструмент унификации. Унификации чего? В определении звучит «предоставления и абсорбации». Предоставление – это когда Центробанк предоставляет, то есть это кредиты. И из таблички, которая сейчас должна быть на экране, там и видно, в левой колонке написано «предоставление ликвидности», и чуть ниже написано: «абсорбирование». А абсорбирование – это, знаете, как активированный уголь абсорбирует, то есть собирает. Значит, абсорбирование – это, наоборот, с точки зрения банка, это привлечение. То есть предоставление и привлечение. Это всё на «птичьем языке», поэтому надо это всё пояснять.
А почему эта ставка, как написано в определении, унифицированная?
А потому что она содержит одновременно в себе ставку привлечения и выдачи. Сейчас, на текущий момент, с 27-го июля, то, что вы сейчас все слышали, эта ставка была установлена на уровне 8%.
Ставка рефинансирования сейчас 8.25.
8.25, как я уже говорил, держится с декабря 2012 года, а то и раньше. Там она просто гуляла вокруг этой величины.
Предоставление ликвидности — 9%.
Абсорбирование или депозиты банковские — 7%.
Тут виден такой момент, который я хотел показать. Если изобразить вот такую шкалу для ключевой ставки. Допустим, это — ключевая ставка, вот это депозитная (не будем пользоваться абсорбацией), а вот это кредитная. Эта разница составляет два процентных пункта это называется. То есть, как в табличке видно, если это — 8%, то здесь должно быть 7, а здесь 9, что мы в таблице и видим.
То есть депозиты Центральный банк будет привлекать под 7, а предоставлять кредиты под 9.
Мало того, за время существования этой ставки она поменялась с 5.5. Кстати, она была год назад 5.5 всего лишь, а сейчас уже 8. То есть ставка ликвидности выросла. Если её вот так представить, в виде такого ползунка, то она всегда вот так совместно двигается. То есть она с 5.5 вот так доросла до этой разницы.
Ирина Волынец: Соответственно: там было 4.5 и 6.5, а теперь стало 7 и 9.
Дмитрий Еньков: Совершенно правильно, да. Это интересный момент, что ключевая ставка, которая в отличие от ставки рефинансирования (сейчас мы к этому вопросу вернёмся) играет именно роль, непосредственно имеет отношение к финансам напрямую, — она вырастает. То есть как бы финансы Центробанка, они за год существенно выросли.
Причём предлагается эту ставку ключевую совсем сделать единственной примерно к 2016-му году. Сейчас 2014-ый — это переходный год от этой ставки рефинансирования к ставке ключевой.
Артём Войтенков: А я не понял: в чём разница между ставкой рефинансирования и ключевой ставкой?
Дмитрий Еньков: Сейчас мы поговорим про ставку рефинансирования. Ставка рефинансирования — она фактически, как ставка кредитования не работала, потому что под неё деньги не предоставлялись. И вообще Центробанк, как мы знаем, экономику не кредитует нашу. Это известный факт.
Ирина Волынец: Да, мы знаем, чью экономику он кредитует.
Дмитрий Еньков: Ну, не чью там практически.
Ирина Волынец: Даже не кредитует, скажем так, а оплачивает
Дмитрий Еньков: Он, как будто денежный мешок, у него горловина есть. Денег как бы много, но горловина перетянута, и ты пытаешься всыпать деньги куда-то, а она перетянута этим Центробанком. Я себе примерно так это представляю.
Ирина Волынец: И не вытащишь, соответственно.
Дмитрий Еньков: Да, вот функция Центробанка примерно такая. И мешок этот территориально, действительно находится на территории США в виде вот этих государственных казначейских облигаций, которые мы там покупаем. Но экономика у нас как-то развивается, где-то же предприятия получают кредиты, кто-то финансирует всё-таки. Я сам, как сотрудник банковской сферы могу сказать, что приходят предприятия и берут кредиты: и малые предприятия, и большие, и на маленький срок и на большой, и на большие проекты.
Получается, что фактически, нашу экономику кредитуют банки — не Центробанк, а просто банки. И вот тут интересный момент, что формально мы можем давить, не столько на ЦБ, изменяя его какие-то вещи, в том числе ставку рефинансирования, а давить на банки и говорить: «Ребята, вы — банкиры, давайте кредитуйте экономику под 1% годовых».
Надо немножечко про теорию банков рассказать хотя бы в двух словах.
На чём банки деньги зарабатывают? Мы, по-моему, косвенно этого вопроса прошлый раз касались. Основная банковская деятельность заключается в двух операциях: они привлекают средства, эти самые депозиты, мы с этим все сталкиваемся.
Артём Войтенков: То бишь вклады.
Дмитрий Еньков: Вклады можно это назвать. И выдают предприятиям или тем же физическим лицам кредиты.
Артём Войтенков: То есть процент по вкладам должен быть меньше, чем процент по кредитам.
Дмитрий Еньков: Да. Кредиты они должны выдавать под более высокий процент, допустим, под 20%. И вот на этой марже, грубо говоря, на разнице, банки живут. Просто вопрос в том, где эти средства они берут для того, чтобы их выдавать? На самом деле у банка много других операций: они играют на биржах, покупают, продают акции. Правда, чтобы эту функцию у банков немножечко отделить, инвестиционную, с определённого времени ЦБ сказал, что инвестируйте инвестиционный банк, и он будет заниматься этими вещами, а вот именно банковской деятельностью, какую мы знаем в классическом виде, должны заниматься просто банки.
Откуда банки берут эти средства?
— Первое — это депозиты.
— Второе – средства акционеров, акционерный капитал. Он, кстати, тоже постоянно (если его график посмотреть) — ЦБ увеличивает требования к уставному капиталу банка. То есть если раньше ты мог придти с десятью тысячами рублей зарегистрировать банк, то сейчас тебе уже надо мешок денег принести, чтобы открыть банк.
Ирина Волынец: Сами кредиты, которые банки берут в свою очередь.
Дмитрий Еньков: Межбанковские кредиты, совершенно правильно, но не кредиты ЦБ, я обращаю на это внимание. Мы всё-таки считаем, что это Центробанк, он как-то кредитует. Нет. Банки друг у друга занимают. Есть рынок межбанковский, там сидит дилер в банке, смотрит, формируется кредитный портфель. То есть пришли несколько предприятий сегодня и говорят: «Дайте нам кредит». Банк одобрил кредиты, например, на сумму миллион рублей. Банк смотрит: у него сейчас есть восемьсот тысяч, двести не хватает, а они одобрили, надо выдать эти деньги. И они на Межбанке посмотрели: кто-то предлагает. Они у одного взяли пятьдесят, у другого сто, ещё у кого-то и выдали своим заёмщикам. Естественно, на Межбанке та же самая ситуация, только там разница будет — эта маржа меньше. То есть банки будут деньги выставлять, допустим, под 17, и у банка будет меньше разница. Хотя всё зависит от сумм на самом деле.
Вот из этих трёх источников банк берёт деньги, предоставляет их предприятиям. И вот тут вылезает как раз вот эта ставка рефинансирования, вот в этом моменте. Потому что: у нас государство не управляется каким-то одним документом, то есть для нас не прописали всё в Конституции. Я имею в виду внешнее управление, под которым, как многие знают, мы сейчас находимся:
— Там пункт первый: «Вы в оккупации».
— Пункт второй: «Гауляйтер такой-то».
— Пункт третий…
Такого у нас нет. А на самом деле, если эти все пункты разобрать — они есть. Но они разложены в разных местах и в совершенно неожиданных законах. Например, про эту вот межбанковскую вещь я нашёл в Налоговом кодексе.
Ирина Волынец: В Налоговом?
Дмитрий Еньков: Да. Статья 269-ая, она о чём говорит? Тут нужна небольшая вводная, чтобы вы понимали, о чём вообще речь. Это идёт регулятор такой налоговый, и он связан со ставкой рефинансирования. Как он связан со ставкой рефинансирования? Как ставка рефинансирования влияет на людей и на предприятия? Она влияет не столько на банки (хотя мы к этому сейчас вернёмся), сколько на нас напрямую.
Смотрите, мы как физические лица, в банках сталкиваемся в основном с двумя операциями: то же кредитование, и те же самые вклады или депозиты. Мы приходим в банк: кто-то берёт кредит, кто-то размещает депозит. Если банк объявил по депозиту ставку, которая существенно высокая, например, 20% годовых, а ставка рефинансирования у нас сейчас 8.5. То Налоговый кодекс говорит:
— «Ребята, если вы разместили кредит по ставке выше, чем ставка рефинансирования, плюс пять процентных пунктов (в нашем случае это будет 13.5), то вы с этой разницы должны уплатить налог на доходы«.
Допустим, вы положили 100 рублей. Получили за какой-то период 20 рублей дохода. Вы должны будете с двадцати минус 13.5, то есть 6.5 рублей, заплатить 13% налога на доходы физических лиц.
Артём Войтенков: Подожди, а это платит банк или платит вкладчик?
Дмитрий Еньков: Это вкладчик — физическое лицо.
Ирина Волынец: Но банк это контролирует или вкладчик сам отвечает за это?
Дмитрий Еньков: Тут интересная штука. Там на самом деле уплата производится, по-моему, банком напрямую.
Ирина Волынец: Это логично было бы.
Дмитрий Еньков: То есть вкладчик, по-моему, не ходит в налоговую, не говорит. Хотя, может быть, он должен это в декларации указать. Просто дело в том, что таких случаев практически нет. Банки это сами понимают.
И здесь интересная роль ЦБ, как регулятора, выражается в том, что он смотрит, если у кого-то очень высокие процентные ставки. Я сам, как работник именно этой розничной, так называемой, сферы получал письма из ЦБ, где они пишут: «Объясните, пожалуйста, почему у вас в таком-то регионе ставки превышают средний какой-то показатель?»
То есть, если кто-то высовывается, они — бац! по башке тебя.
Ирина Волынец: Регулируют таким образом.
Дмитрий Еньков: Да. Они могут проверку наслать.
Артём Войтенков: Зачем?
Дмитрий Еньков: Мотивация, кстати, совершенно правильная. Они говорят: «Вы знаете, мы подозреваем, что у вас там что-то такое… Вы занимаетесь какой-то деятельностью, которая явно выпадает из стандартных, экономических«.
Ирина Волынец: Повышенные риски, которые приведут к проблемам в дальнейшем.
Дмитрий Еньков: Грубо говоря, это всё равно, что вы там пирамиду МММ, по-нашему, создаёте. Потому что не может экономика зарабатывать, предприятия, которых вы кредитуете, — больше, чем эта ставка, которую вы объявляете.
Ирина Волынец: Участвуете в сомнительных схемах.
Дмитрий Еньков: Да. Поэтому он стучит по голове и поэтому таких вещей не бывает.
А у кредитов тоже есть, оказывается, составляющая такая же, как здесь эти 5 процентных пунктов. Здесь есть такой показатель, как две трети опять той же ставки рефинансирования. Она делится у нас на два. То есть, если кредит был дешевле, чем две трети от 8.5. Допустим, под 4% ты получил, а две трети — это у нас шесть с небольшим. То есть 4 и 6 так, округлённо. С вот этой разницы 2% ты тоже должен будешь, как будто ты получил доход, в виде вот этих.
Ирина Волынец: Тоже 13% НДФЛ.
Дмитрий Еньков: Да. Но, что я хочу главное сейчас сказать? Мы с вами ушли немножечко от банков и перешли зато к сути понимания, как ставка рефинансирования на самом деле, оказывается, влияет на экономику. Она вовсе не как кредитный инструмент. Ещё раз говорю — ЦБ никого не кредитует. А он вот так зашивает в какие-то: в Налоговый кодекс, ещё куда-то вдруг.
Ирина Волынец: Ну, да, удобно.
Дмитрий Еньков: Да, в какие-то такие вещи. Вдруг мы выясняем, что если кто-то тебе слишком высокую ставку по депозиту — ты попадёшь на налог. Вроде бы ничего странного нет: заплатить подоходный налог с суммы процентов, которые превышают .Это не такая большая сумма, как кажется. И всё-таки люди там: «А я не должен буду платить? Я не засвечусь в налоговой?» То есть лишний раз никто не хочет всё равно.
Вкладчики приходят и говорят: «А у вас ставка»
Им говорят: «Нет, это вот разрешённая, это не превышает этого порога«.
То же самое и с кредитами, но другое дело, что дешёвых кредитов вы не встретите.
Ирина Волынец: К сожалению.
Дмитрий Еньков: У юридических лиц тоже существует инструмент воздействия на них ставки рефинансирования, но он немножечко по-другому выражается. Про юридических лиц речь идёт о том, что полученные кредиты в банке, когда юрлицо (предприятие) выплачивает по нему проценты, оно может эти проценты отнести на расходы.
Тоже немножечко надо объяснить: почему все стремятся побольше отнести на расходы? То есть, например, я закупил продукцию по такой-то цене, она была дорогая, я купил машину в этом месяце, я плачу аренду за помещение, зарплату и побольше, — побольше на расходы.
Ирина Волынец: Показывать меньше прибыли — соответственно, меньше налогов.
Дмитрий Еньков: Совершенно верно, потому что налог уплачивается с прибыли. Чем ты её меньше покажешь, увеличив эту часть… Поэтому даже расходы по процентам, по кредиту, желательно отнести на расходы. Проценты по кредиту отнести на расходы.
Так вот, что нам законодательство говорит. Оно говорит так, что «Проценты, если они не превышают ставку рефинансирования, вы можете отнести на расходы«. Но никто же из банков не даёт кредит по ставке рефинансирования — такого же не бывает, бывает 20% годовых. Как мы только что выяснили, обычно проценты, они вообще выше, чем сумма по вкладу. Если у нас вклады сейчас проценты 10, 11, то кредиты, соответственно — 14, 15. А ставка рефинансирования (пока ещё она всё-таки играет роль в законодательстве), несмотря на то, что нам ключевую ставку объявляют, но в законах везде прописана ставка рефинансирования. У нас возникает сразу разница между вот этой ставкой рефинансирования 8.25 по табличке и, допустим, 15, под которые предприятие взяло кредит. Это существенная разница. И получается, что всё: у юридического лица 8.5 — 20. Разница получается 11.5%. Вот с этих 11.5% нужно будет уплачивать налог предприятию.
Такие хитрые вещи заложены в Налоговом Кодексе, это разные статьи: одна статья для физических лиц, для юридических — 269-ая.
Теперь, когда я вам объяснил механику действия ставки рефинансирования на физических и юридических лиц, вернёмся к банкам. Оказывается, банки, как и обычные предприятия, прописаны в этой 269-ой статье — и написан второй пункт взимания налога при кредитовании. А второй пункт, второй вариант, как предприятие может уплатить этот налог, это он может сказать: «Вы знаете, я в этом месяце, или в этом квартале брал несколько кредитов: первый кредит, второй, третий. Но они все были примерно на один срок, под один и тот же залог, в одной и той же валюте. Но у них была ставка, допустим, 20%. Поэтому прошу отнести вот эту ставку на расходы«.
Налоговая может пойти на встречу, потому что так прописано в Налоговом Кодексе. Если ты брал несколько кредитов за какой-то срок, и они, тут вот чётко написано: они должны быть все на сопоставимых условиях — в той же валюте, в те же сроки, в сопоставимых объёмах под аналогичное обеспечение. Причём все четыре пункта должны выполняться. Что-то не выполнено, то есть один взял в рублях, другой в долларах — уже не работает. У тебя уже не получится вот эти отнести. А если не получается, ты только можешь отнести 8,5%.
Так вот, почему я вам рассказывал про эту часть, потому что здесь же, в этой статье 269-ой написано, что и межбанковские кредиты, они облагаются налогом, так же как и предприятия. Сейчас, кстати, банки отнесли к предприятиям в части уплаты налогов. Раньше у них были безумные налоги: в 90-ых они 30% платили налог на прибыль, 42%. Потом их стали уменьшать, в 2009 году — 24%. Сейчас они платят, как все — 20%
Ирина Волынец: Коммерческое предприятие.
Дмитрий Еньков: Да, просто коммерческое предприятие. Мы же говорили о чём? О том, что фактически экономику кредитуют банки. Получается, чем лучше живёт банк, тем лучше должно быть предприятиям. То есть, если банк ты меньше облагаешь налогом, если ты ему какие-то ставишь дополнительные преференции… Например, у нас действовал когда-то (это давно было в 1994-ом году), что если ты кредитуешь более 50% из всех выделенных кредитов на потребности сельского хозяйства, предприятий с этим связанных, то ты платишь ставку налога 8% всего лишь, когда она была 30 и 40. Но потом это убрали, обращаю ваше внимание, это интересный момент.
Когда ты понимаешь, что у нас на банках сосредоточено многое, и видишь, как на самом деле начинают мешать уже банкам и так же их через ставку рефинансирования держат, не давая им просто понизить вот эту ставку кредитную… Мы могли бы обратиться к банкам и сказать: «Ребята, вы знаете, если вы живёте на разницу в процентах, грубо говоря, то давайте вы будете, допустим, депозиты привлекать под 1% годовых, а выдавать под 3%. У вас будет разница 2%, вы будете зарабатывать«.
Но у нас здесь есть такой фактор как инфляция — она сейчас даже по официальным меркам составляет 6-7%.
Другое дело, что надо разбираться в том, что следствие чего: инфляция — следствие высоких процентов или, наоборот: проценты — следствие инфляции. Может быть, надо провести эксперимент. Сбербанк, ВТБ, например, тот же Россельхозбанк — три ведущих банка, у них львиная доля кредитов, и сказать: «Ребята, давайте-ка выдайте под 3% годовых, а депозиты привлекайте под 1%. А мы по итогам года посмотрим, какая будет инфляция«.
Почему бы нет? Законодательно. Сбербанк — там доля государства размыта уже, по-моему, сильно К тому же у нас в этих банках, особенно в ВТБ — это практически государственный, и он очень большой банк. Давайте попробуем на таком законодательном уровне установить вот такие процентные ставки у банка. Если мы боимся, что у нас в стране, допустим, около тысячи пока ещё других банков… Кстати, ЦБ буквально вчера закрыл ещё три банка: вчера в новостях было, и он их так активно всё закрывает. Я, когда учился, мы прямо проходили, что у нас сейчас в России, по-моему, три тысячи тогда было банков. Я учился как раз в 90-е. Потом их стало уже две тысячи, сейчас уже меньше тысячи. На мой взгляд, это хорошо.
Но вот такой монстр даже как ВТБ, он может не бояться, что он один сейчас объявит вот эту ставку 3% годовых, а все остальные банки не снизят, мол. Вот вы представьте себя на месте заёмщика: куда вы пойдёте? Где кредит под 3% или под 20%? Поэтому тут не надо бояться, что в стране ещё 800 других банков. К тому же у ВТБ филиальная сеть очень большая.
Ирина Волынец: Да. Но они будут брать кредит в одном банке, а депозит оформлять в другом банке. И тогда эксперимент не удастся.
Дмитрий Еньков: Эксперимент не удастся и по другой причине. Сейчас объясню, по какой. На самом деле, смотрите: все ломанутся и физические лица, и предприятия в ВТБ, когда он объявит вот эту ставку. А, может быть, и 2% объявит, а, может быть, надо 1% объявить, а привлекать под 0,5%. Вот в этот момент нужно просто помочь банку наличностью: не важно, наличностью или безналом, но деньгами. И вот тут как раз вступает в действие Центробанк, который у нас вроде как эти деньги и должен будет представить, а на самом деле он никому их не предоставляет. Он, как мы говорили, как вот этот мешок, у которого завязана вот эта вот горловина, а тут эти деньги лежат пачками — он не захочет, наверняка, так как мы знаем, кто им управляет на самом деле, выдавать эти деньги.
Какое здесь может быть интересное решение?
Мы вчера с Артёмом были на встрече у Валентина Юрьевича Катасонова. Он там упоминал такую вещь, что на самом деле неоднократно уже это происходило в мире. Например, Линкольн в США, а потом и Кеннеди — они пытались вопрос денежной эмиссии передать из рук ФРС. А ФРС была и при Линкольне, её неоднократно вводили. 1913 год — это просто год последней победы ФРС. А на самом деле она неоднократно…
Ирина Волынец: Надо передать в ведение государства печатную машинку.
Артём Войтенков: Второй банк.
Дмитрий Еньков: Да. Они ещё не назывались ФРС. И вот Линкольн как он боролся, и Кеннеди то же самое, — что они делали? Они передавали функцию эмиссии денег казначейству. То есть вот эту стрелочку, я её рисую не из воздуха, а из казначейства.
То есть мы вообще исключаем, говорим: «Знаете, пусть наши деньги лежат в этих стабфондах. Мы их потом заберём. А пока мы вот тут ещё нарисуем, сколько надо. Сколько людей пришло в ВТБ под 3%, столько мы казначейству скажем их эмитировать«.
Просто вопрос в том, что судьба Линкольна и Кеннеди…
Ирина Волынец: Да, мы всё помним, что сделали с Кеннеди.
Дмитрий Еньков: Да. Вот, собственно, к такому выводу мы приходим.
Артём Войтенков: У нас же в Конституции написано, что только Центробанк имеет право выпускать рубль.
Дмитрий Еньков: Отсюда вывод какой? Что нам надо поменять Конституцию.
Ирина Волынец: И не только в этом пункте.
Дмитрий Еньков: Да. Чтобы у нас не устранили нашего «Кеннеди и Линкольна» в одном лице, нам нужно, чтобы это шло не от одного человека. Мы уже знаем, что с людьми происходит, когда он лично выходит кто-то на трибуну и говорит: «Вы знаете (как Кеннеди говорил в последней своей речи), что вот они, эти силы,они мешают. Мы должны…»
И через два дня у него полчерепа отлетает на багажник.
Если это скажет не кто-то один сверху, а если это скажут миллионы снизу:
— Давайте мы так изменим Конституцию, что у нас центр эмиссии вообще вот не этот. И даже не новый какой-нибудь банк Евразийского Союза или Таможенного союза.
Ирина Волынец: А наше собственное казначейство.
Дмитрий Еньков: А наше казначейство, да. Мы это пропишем в Конституции. Проведём референдум всенародный. Инициатором тут тоже должны быть много либо людей, либо организаций патриотических, которые все вместе скажут: «Давайте мы казначейство пропишем в Конституции».
Ирина Волынец: И уполномочим.
Дмитрий Еньков: Да. Кого тут, извините, расстреливать или как-то убивать в подъезде? Всю страну только, получается, остаётся. То есть такое решение проблемы для нашей экономики напрашивается из такого, может быть, немножко сумбурного рассказа о ставке рефинансирования и ключевой ставке.
Артём Войтенков: Дима, правильно ли я тебя понял, что ключевая ставка — это та ставка, по которой Центробанк даёт деньги банкам, так?
Дмитрий Еньков: Формально да. Ещё раз возвращаясь к таблице, давайте мы её тогда разберём немножечко поподробнее. Здесь указано несколько видов кредитов: РЕПО, кредиты Овернайт, ломбардные, обеспеченные золотом, обеспеченные нерыночными активами и поручительствами, сделки, валютные свопы, рублевая часть. Это довольно сложная вещь.
Артём Войтенков: Ой, это уже всё.
Дмитрий Еньков: Я хочу вам сказать другой момент.
Я обращаю внимание на другую совсем колоночку — на срок. Здесь написано: один день или три месяца. Вот понимаете, сейчас в Казахстане, например, они очень хорошо орошают свои поля и там богатый урожай персиков. Сейчас они это всё нам начинают везти в связи с тем, что Россия ввела санкции против продукции из Европы и так далее. Они нам будут везти оттуда это всё. Почему они это могут делать? Потому что там СССР построил огромную плотину, очень большую. Её мог построить только СССР. Вот так же, как порт, например, в Клайпеде нефтеналивной мог построить только СССР или вот такие вот плотины. Там срок окупаемости таких вещей тридцать лет. То есть ни один из банкиров…
К тому же, знаете, большинство банкиров — это просто наёмные менеджеры. Их наняли, у них контракт подписан на год, на два, на четыре. Вот ему надо, чтобы четыре года банк приносил акционерам прибыль. Он, как президент, всё для этого сделает. Что там дальше после него…
Ирина Волынец: Хоть трава не расти.
Дмитрий Еньков: Он себе заработал на яхту и ушёл. Или дальше ещё.
Ирина Волынец: Не ушёл, а улетел в «золотом парашюте».
Дмитрий Еньков: Да, ещё и «золотые парашюты» — это отдельная тема. Сейчас не будем на это отвлекаться. Я к чему это говорю? К тому, что нормальный проект… Вот фермеру дай кредит на комбайн. Он получил этот кредит на комбайн. Ему его возвращать года три, четыре, пять, наверное. То есть, если от него через три месяца… Смотрите: максимальный срок три месяца здесь у Центробанка написано. Если ему дать кредит на комбайн на три месяца, то он успеет, конечно, собрать урожай этим комбайном. Потом продаст весь урожай.
Ирина Волынец: Свой дом.
Дмитрий Еньков: Да. Комбайн этот. Он останётся в прибытке в результате, но потом ему надо опять брать кредит, чтобы в следующем году опять сажать, покупать комбайн.
То есть это не сроки. Это совершенно какая-то ерунда. Нормальный любой проект — это несколько лет. Даже строительство завода, там только построить его год надо. Потом, пока он выйдет (даже небольшой завод) на окупаемость.
Артём Войтенков: Его спроектировать несколько лет. Ещё построить.
Дмитрий Еньков: Кстати, стоимость проекта — это отдельная тема, и срок. Это ты ещё не построил завод, а тебе уже нужны деньги, чтобы тебе сделали проект, начали строить его и так далее. Тут минимум лет пять нужны кредиты. А Центробанк, как ведущий банк, вообще должен давать, там, лет, допустим, на двадцать. Тогда банк понимает: ему на двадцать лет дали под 1%. Он уже что-то может планировать. А тут вот, возвращаясь, ты спросил про ставку ключевую, она вот на эти кредитики.
Ирина Волынец: Она рассчитана только на торговые операции, не на производство.
Дмитрий Еньков: Да. Ещё раз говорю, банки на самом деле не рассчитывают на Центробанк. Ещё раз посмотрите на вот эту часть. Мы выясняли, откуда они деньги привлекают. Они не рассчитывают на ЦБ совершенно. Они знают, что он им деньги не даст ни под какой процент.
Ирина Волынец: Да, он как регулятор здесь выступает.
Дмитрий Еньков: Совершенно верно. Я скажу такую вещь. Когда физическое лицо, размещая депозит, интересуется, а не попадет ли он под око налоговой инспекции, если там высокая процентная ставка, у банков точно такая же мысль возникает. Он думает: «Сейчас если я попробую у ЦБ хотя бы на неделю или на три месяца через РЕПО прокредитоваться, например».
Артём Войтенков: Под 7%, да?
Дмитрий Еньков: Да. Но я как бы просигналю ЦБ, что у меня вообще-то с ликвидностью не всё хорошо, то есть с деньгами — мне не хватает на самом деле.
Ирина Волынец: Опять-таки, попадет на эти выплаты.
Дмитрий Еньков: Ну, выплаты, не выплаты, но это — сигнал ЦБ, что у этого банка там то ли капитала не хватает, что-то он к нам обращается — это не очень хорошо, занял бы на Межбанке. Может быть, у него не хватает клиентов, вкладчиков, акционеры, может быть, выводят средства свои из банка, поэтому он к нам пришёл за деньгами. Поэтому банк, он сто раз подумает. Он лучше на Межбанке.
Артём Войтенков: Под больший процент.
Дмитрий Еньков: Под больший, да.
Или вот ещё, как банки экономику пытаются сейчас кредитовать, тоже скажу. Такие монстры, конечно, как ВТБ, они позволяют себе и крупные проекты. Но и то, бывает денег не хватает, потому что у нас сейчас такие стройки грандиозные: к саммиту АТЭС, Олимпиада, чемпионат мира и так далее. Что делают банки? Они привлекают синдицированные кредиты. Тут дурацкое слово, но это…
Ирина Волынец: От слова «синдикат».
Дмитрий Еньков: Совместные, да. Синдикат. Всё правильно. Когда нужна крупная сума, у банков нет – даже у крупных банков не хватает.
Ещё раз говорю: это СССР строил плотины, БАМ и вот это всё. А банк один, вот современный, даже крупный, если он профинансирует какую-то сделку — значит, всё. Он скажет: «Ребята, пять лет ко мне не приходить! Я всё отдал на АТЭС, на стройку». У него не будет столько денег. Поэтому банки объединяются, несколько штук, и выдают под одну крупную сделку совместно каждый какую-то часть.
Ирина Волынец: Тогда делят прибыль, и всё.
Дмитрий Еньков: Но это не выход из ситуации. По-моему, выход из ситуации — это когда государство берёт и ставит цель какую-то генеральную: через тридцать лет мы должны жить так-то, для этого нужно то-то, там, дороги, мосты, скоростное сообщение, чтобы люди могли спокойно ехать на море отдыхать. Работать полгода на Севере, а потом полгода жить на берегу моря. Поэтому нужно строить жильё, допустим, не в Тынде. В Тынде должны быть, например, хорошие комфортные бараки для тех, кто там действительно нефтью занимается. А семья должна в это время на море жить.
Артём Войтенков: Дима, давай просто разберёмся. Я так понимаю, что ключевая ставка, это деньги, которые даёт Центробанк банкам. И это проценты.
Дмитрий Еньков: Не только. Видишь, она состоит из двух всё-таки: и которая даёт и которая абсорбирует. А рефинансирование, это больше ставка контроля, регуляторно-контрольная.
Артём Войтенков: Ползунок такой, который уровень определяет для банков.
Дмитрий Еньков: Как бы и уровень. Но, я бы сказал, что это такая ставка закладочек, как мы рассмотрели, в налоговый кодекс, ещё куда-то она неожиданно вдруг вылезает в каких-то местах, которые не напрямую, но, в результате регулируют. Где здесь прямая регулировка, когда банк просто не устанавливает двадцать процентов по депозиту? Прямой же регулировки нет. Устанавливают тридцать, пожалуйста. Только, у тебя приходит физическое лицо, и говорит: «А тридцать процентов — я попаду?»
— » Да, попадёте»
— «Нет, тогда я лучше размещу. Перед налоговой светиться не хочу».
И так говорят большинство вкладчиков.
Ирина Волынец: Они такие наивные. Они полагают, что если нет заявления налоговой инспекции, то эти данные остались в банке. Это же не так.
Дмитрий Еньков: Знаете, я на это что скажу? Если бы мы с вами работали в налоговой, то для нас вот это были бы звоночки. То есть, видите, прямого регулирования нет у ставки рефинансирования, но в то же время, она вот так, как бы почти бесструктурно управляет.
Артём Войтенков: Это называется косвенное, или бесструктурное управление.
Дмитрий Еньков: Да. Но это мы депозит разобрали, а помните, что ещё и про кредит. Может быть, вот этот момент я не очень хорошо рассказал про кредитование под низкую процентную ставку — его не бывает практически.
Артём Войтенков: Я понял, что ставка рефинансирования, она определяет коридор. Если ты вылезаешь за этот коридор и как с кредитом и как со вкладом, то могут быть неприятности.
Дмитрий Еньков: Причём, неприятности, не столько у банков, сколько у их клиентов. И эти клиенты, что физические лица, что юридические предприятия, они начинают шарахаться либо от высоких ставок по депозитам, либо, от слишком низких по кредитам. И поэтому, банки невольно придерживаются.
Ирина Волынец: Для самих банков это также плохо, потому что, они так же попадают на все эти налоги. Ставки отличаются от ключевой ставки.
Дмитрий Еньков: Да, через банковский кредит они попадают тоже на это. То есть, как вот
Ирина Волынец: Неизвестно, чего они больше боятся.
Дмитрий Еньков: Исподволь, незаметно, регулировка происходит.
Артём Войтенков: А вот ты знаешь, в других странах есть такое? Ключевая ставка рефинансирования?
Дмитрий Еньков: В других странах, там, где прямой контроль, прямое подчинение ФРС, там ставка ФРС играет не контролирующе-регулирующую функцию, а функцию прямого действия. То есть, вот там происходит прямое кредитование как раз. Когда просто ФРС даёт вот этим банкам федеральной системы деньги, а те уже кредитуют кучу других банков. И то же самое происходит в Европе, Германии и так далее. Там не столько в законах это прописано, сколько просто…Банки, это знаете, грубо говоря: человек сидит, у него как бы денег нет — он просто взял у ФРС под два процента, а выдал под три. На марже заработал.
Ирина Волынец: Этот процент для него зависит от суммы привлекаемых средств, либо размещаемых.
Дмитрий Еньков: А самое главное, что он зависит от процента, под которые ФРС ему эти деньги даст.
Артём Войтенков: Получается, у них работает только ключевая ставка. Ставка рефинансирования, может быть, она где-то есть, но она не так.
Дмитрий Еньков: Вот тут ты правильно совершенно суть увидел. Я как раз к этому и хотел свести. То есть, если мы рассмотрели схему, что у нас банки должны, так как ЦБ через ставку рефинансирования как-то не очень кредитует, скорее, больше регулирует, а мы с вами решили, что давайте, мы через казначейство попробуем, как вариант. А чтобы казначейство выполняло роль ЦБ, мы конституцию… Конституцию перепишет народ в лице каких-то организаций. Потому что, один ты не перепишешь — тебе надо куда-то там влиться. А сейчас все патриотически настроенные организации, они примерно об одном и том же говорят. То есть, мы такую схему обсуждали, вот эту часть.
Но действительно, так как появилась ключевая ставка, которая, возможно, действительно, возьмёт на себя потихонечку роль ставки прямого финансирования банков Центробанком, может быть. Поэтому, кстати, можно объяснить то, что введённая в 2013-м году вот эта ставка на уровне пяти с половиной сейчас доросла, к текущему времени, до вот этой вот цифры восемь процентов. То есть, почти до ставки рефинансирования — ставка рефинансирования 8.25, они почти сравнялись. То есть, она как бы её начинает размывать, замещать даже уже по цифрам. А потом, может быть, — это как предположение, всё, что я рассказываю. А потом она начнёт перехватывать на себя роль реальной ставки, как у ФРС, как ты правильно сейчас сказал. И ЦБ начнёт под эту ставку выдавать вот эти вот реальные кредиты. А потом, постепенно, может быть, начиная её понижать к каким-то цифрам: те же два-три процента годовых.
Артём Войтенков: Сейчас ты рассказал такое предположение. Я думаю, что Центробанк по доброй воле это делать сам не будет.
Ирина Волынец: Если бы это было возможно, то тогда не нужна была бы ключевая ставка. То же самое сделали бы со ставкой рефинансирования.
Дмитрий Еньков: А зачем её тогда вводили? Понимаете? Другого разумного объяснения как-то нет.
Артём Войтенков: Она же была давно?
Дмитрий Еньков: Нет, она с 2013-го года, ключевая ставка. Ей всего лишь год. Это очень интересный момент.
Артём Войтенков: Что же получается? У нас до 2013-го года ключевой ставки не было, и получается, что Центробанк вообще деньги под проценты и не давал?
Дмитрий Еньков: Не давал. Я об этом сразу сказал.
Артём Войтенков: То есть, получается, Центробанк, этакий мешок с деньгами, у него даже не было инструмента, как переправить деньги банкам.
Ирина Волынец: То есть, народу.
Дмитрий Еньков: Формальный инструмент был. Вот эта табличка, которую ты видишь, она всегда была.
Артём Войтенков: Кредиты: один день, три месяца. Замечательно.
Дмитрий Еньков: Мы об этом говорили. Ещё раз повторю, что банки и не стремились даже это брать у Центробанка.
Ирина Волынец: Где тогда брали деньги вот в этих межбанковских кредитах?
Артём Войтенков: Кто давал деньги банкам, если не наш ЦБ?
Дмитрий Еньков: Изначально, откуда деньги брались?
Ирина Волынец: Мы же брали деньги в кредит у Штатов. Мы же размещали свои деньги в облигациях, и у них кредитовались.
Дмитрий Еньков: Вы прямо как-то сразу… Я где-то с вами соглашусь. На самом деле, это надо вам немножечко историю банков рассказывать. Откуда взялись вообще банки? Оттуда, откуда и олигархи. По большому счёту, Ирина совершенно права. Олигархи же, они все, как бы, наймиты Запада, что называется. Но именно у них появились деньги сначала на их огромные империи. То есть, кто-то выстраивал металлургические холдинги.
Ирина Волынец: Такие талантливые бизнесмены…
Артём Войтенков: Что значит, выстраивал? Они взяли советское.
Ирина Волынец: Почему именно они взяли, а не другие?
Дмитрий Еньков: Выстраивал вот почему, потому что, ему как-то вот доставался в результате приватизации металлургический комбинат. А он выстраивал холдинг как? Он говорил, что надо бы вот этот рудничок, чтобы он тоже мне принадлежал. А то я пока закупаю у него руду по одной цене, а если это будет мой, то это будет моя руда. Потом он понимал, когда отжимал этот рудник, что, блин, я же вожу от этого рудника триста километров по железной дороге, они мне такой тариф выставляют. А ну-ка, я эту часть сам лучше выкуплю у железки. И потом, куда я поставляю это железо? Я поставляю на автозавод, или куда-то там. А давай-ка я и завод. И получался вертикальный интегрированный: то есть, завод, рудник, железная дорога, всё. Но для финансирования всего этого нужны были банки. Банки первые — они создавались при этих вот. То есть, какие-то перерастали из государственных, как Сбербанк, он как был, так и оставался. А множество появлялось именно при каких-то финансово-промышленных олигархических структурах.
Ирина Волынец: Как кошелёк.
Дмитрий Еньков: Да. Многие появлялись при строительных каких-то. Все вот эти, вы же знаете: Гусинский, Абрамович, у Березовского было сколько банков, Фридманы вот эти все, при которых там куча…
Ирина Волынец: Персональные карманные банки, которые обслуживают интересы вот этого данного холдинга.
Дмитрий Еньков: Да. Вот отсюда появлялись банки. То есть, средства у них были изначально. Потом акционеры сбрасывались, был акционерный капитал. Потом им приносили деньги: и мы, приносили, как вкладчики. Ещё одну схему хотел нарисовать, пользуясь случаем.
Артём Войтенков: А акционеры откуда деньги брали?
Дмитрий Еньков: Откуда… Были цеховики, подпольные миллионеры ещё в СССР. На самом деле вы же ответили на этот вопрос: действительно, им видимо давали, кто-то из-за бугра, и у них всё появлялось.
Ирина Волынец: И поэтому понятно, кому давали развиваться. Кому эти банки выдавали кредиты? Почему одним предприятиям давали кредиты, а другим предприятиям не давали кредит? Тем, кого можно было контролировать, тому и давали деньги. Поэтому весь наш бизнес крупный, у кого есть деньги, — понятно, откуда растут ноги.
Дмитрий Еньков: Вот у нас семья три человека, у нас было три ваучера. Мы вложили, купили акции. А кто-то почему-то мешками ваучеры приносил. Их скупали, все знают. И у меня отец тоже купил два ваучера у своих, за какие-то смешные деньги. И у нас стало пять ваучеров. А кто-то точно также покупал эти ваучеры. Но это надо было, сколько денег, чтобы вложить, и получить эти ваучеры, и потом получить комбинат, предприятие, фабрику.
Я вам хотел ещё одну схему нарисовать по поводу того, как в банках работают деньги, чтобы люди тоже немножечко представляли. Я это себе представляю, как некий такой бункер со множеством окошечек индивидуальных. Человек подходит, и приносит сюда свои деньги. Вот в это окошечко вкладывает, кладёт на свой счёт, как он думает. На самом деле, внутри бункера, тут как бы такие дырки со всех сторон, а здесь воронка находится. И всё это так высыпается, и вот такой кучей этих денег лежит. И банк эти деньги предприятию какому-нибудь… На самом деле, если деньги у банка лежат, это плохо. Они на самом деле не лежат у банка. Тут нарисуем грузовик, который должен эти деньги быстренько — куда-то на предприятие, ещё куда-то. Такого быть не должно. Поэтому, кстати, вы сталкиваетесь бывает с тем (кто с банками общается), что вклад досрочно изъять тяжело. Когда у вас срок подходит, тогда он привозит на другой маленькой машинке маленький мешочек такой. И он так вот: сегодня надо Иванову отдать пятьдесят рублей, и ему пятьдесят рублей выдают. А если Иванов пришёл на три дня раньше, то машинка ещё не приехала, а кучи здесь вот нет. Это просто к вопросу о том, что вот эта куча денег, которую акционеры накладывают, она должна постоянно работать.
Ирина Волынец: Все приносят свои вклады. Они думают, что эти деньги лежат у них в окошечке. А это на самом деле не так.
Дмитрий Еньков: Деньги постоянно работают.
Ирина Волынец: Они становятся общими.
Дмитрий Еньков: Откуда они берутся? Сначала акционеры сами эту кучу начали складывать, свои деньги, первые. Откуда у акционеров — это другой вопрос. Пока его так оставим. Потом люди начинают приносить. С другой стороны, есть предприятия, нарисуем в виде таких фабрик с трубами, там заводы какие-то. С этой стороны — у них счета в банках. Деньги там большие, потому что, они между собой рассчитываются, множество предприятий. Какие-то расчёты — они всегда через банк проходят. Поэтому, на счетах всегда тоже деньги лежат, но это не значит, что они вот здесь всегда: сейчас на счёте у крупного завода пять миллионов рублей. Они не вот здесь вот, они в этой же куче.
Когда предприятие, зачем ему деньги? Надо, либо перечислить кому-то, либо выдать зарплату, либо на какую-то покупку он аккумулирует. Если день зарплаты, банк уже знает, что у него в конце месяца зарплата. Он подвозит, машиной там, и ему переводит. Если он сам кому-то переводит, то, тоже, кстати, банки просят политику предоставить: кому они когда чего собираются делать — на год, причём, и предприятие там прописывает. Именно потому, чтобы банк знал, когда какую сумму подвезти, в основном. Потому что, когда увезти, он и так понимает: вот за день собралось — увозите. А вот, когда выдавать — ему это очень важно как раз знать.
Просто хочу сказать, что даже деньги на счетах (не только то, что люди принесли), предприятий — это не значит, что они лежат. Они вот здесь вот, на самом деле, в этой куче, которая куда-то там уехала, и где-то там работает.
Ирина Волынец: По-моему, очень интересно.
Артём Войтенков: Да. На самом деле, Дима, ты интересно рассказал. Я даже не подозревал, что у ЦБ две ставки. И для меня слова «ключевая ставка» и «ставка рефинансирования» были одно и то же. Я их как-то сливал в одно понятие.
Дмитрий Еньков: Вопрос в том, к чему это всё ведёт. Либо, мы сейчас все вот здесь должны быть -выступать за то, чтобы как-то изменить конституцию. Причём, на самом деле, чтобы не вводить в заблуждение совсем, потому что, патриоты посмотрят ролик и скажут: «Ну как же, мы же выступаем за то, чтобы через конституцию изменить роль ЦБ, переподчинить?» Я не против. Давайте.
Ирина Волынец: От перемены мест слагаемых сумма не меняется.
Дмитрий Еньков: Да. На самом деле, я просто описываю, что у нас есть много разных вариантов. И почему бы, вот этот наш главный удар, не является прикрытием для вот этого. Но на самом деле, иметь план удара, просто тупо вот в эту точку, это очень плохо. На самом деле, надо где-то отвлекающий удар нанести. Где-то, попробовать с другого фланга обойти и отсюда в эту точку ударить. То есть, когда ты вот так вот идёшь, это очень плохо. Должно быть всегда несколько.
В данном случае, может, это отвлекающий манёвр, а надо казначейство в это время включать, а где-то надо ключевую ставку в это время подключать. То есть, это совершенно правильные шаги, которые все вместе и удерживать сложнее. То есть, тот, кто нам формирует пока что, вот эту всю систему, он вот сейчас держится за ЦБ.
— И вдруг, раз — казначейство всплывает.
— Либо, раз — мы через конституцию роль ЦБ меняем.
— Либо, раз — ключевая ставка вдруг становится ставкой реального кредитования, и понижается.
И всё это вместе удержать уже гораздо тяжелее, чем вот ты сейчас всё на ЦБ замкнул, на ставку рефинансирования, и в кулаке так вот держишь. Так что, вот такие интересные пути у нас есть — выходы из сложившейся ситуации.
Артём Войтенков: Да, положение достаточно интересное. Что помимо основных инструментов, которые нам сейчас начинают объяснять: Центробанк, Конституция — оказывается, есть ещё куча дополнительных инструментов, которые прошиты в разных местах, и которые являются как бы не прямым, а косвенным управлением.
Дмитрий Еньков: Да, ты совершенно прав. Почему я решил об этом рассказать? Потому что все представляют очень просто: вот ЦБ, мы сделаем его государственным, мы ставку рефинансирования поменяем, и всё — экономика России сразу выстрельнет. А на самом деле, когда начинаешь разбираться, всё оказывается не так просто. И вот эта ставка рефинансирования, она оказывается, прямой роли фактически не играет. Она где-то там завязана, через что-то, через какие-то вещи странные.
Артём Войтенков: Она очень хорошо играет на выдачу кредитов тем
же самым предприятиям, правильно?
Дмитрий Еньков: Совершенно верно. Но всё не так банально, как мы это видим, и прямолинейно. На самом деле — там система оказывается довольно запутанная и не такая простая, как мы её себе представляем. Мы просто думаем, что вот сейчас ЦБ понизит ставку рефинансирования, и всё сразу заработает. На самом деле нет. И ЦБ мы пока что не заставляем, и через ставку рефинансирования не так уж просто напрямую — она зашита законодательно в другие совершенно акты. Вот, есть с чем работать и с чем разбираться, самое главное.
Артём Войтенков: Да. Спасибо тебе за беседу. Вообще, экономика — страшно запутанная наука. Особенно на том птичьем языке, кредиты, РЕПО, что-то там.
Ирина Волынец: Они специально так пишут, чтобы сломали все голову.
Артём Войтенков: Да, это попробуй объяснить человеку, который не разбирается. Скажешь: «ставка по абсорбированию ликвидности, операций на аукционной основе равна…»
— «Чего?»
Ирина Волынец: «Что? Вы сейчас с кем разговариваете?»
Артём Войтенков: «Чего вы вообще имели в виду? Не понятно».
Дмитрий Еньков: Совершенно верно, да.
Артём Войтенков: Надо, наверное, какой-то закон издавать про то, чтобы все документы были написаны на русском языке, а не на вот этих…
Ирина Волынец: Более того, специалисты, которые вот в этом разбираются, как правило, каждый знает свой определённый отрезок. А вот так вот, чтобы взять всю таблицу умножения перевести на человеческий язык, и в этом разобраться… Скажем спасибо Дмитрию за это, за то, что он до нас так доступно эту информацию донёс.
Дмитрий Еньков: Мне просто повезло, потому что, я в своё время достиг высот в банковской сфере. Поэтому, я видел картину целиком, а не то, что, если бы я был просто менеджером. А я был и менеджером, я со студента поднимался…
Ирина Волынец: Да, сидел бы на раздаче кредитов.
Дмитрий Еньков: Я ничего бы не понимал. Сидя за кассой…
Ирина Волынец: Имел бы формулу, по ней бы тупо подсчитывал, и всё. Кому сколько дать, и с кого сколько взять.
Дмитрий Еньков: Или каким-то менеджером, ты не видишь всей картины, не понимаешь. Я занимался каким-то узким направлением — физическими лицами. Другое дело, что там очень много продуктов сразу: это были и кредитные, и депозитные (я в предыдущем ролике рассказывал). Поэтому, вот тогда уже начала картина срастаться. Что кредиты вот так, депозиты вот так, ты начинаешь понимать, как это завязано, откуда деньги берутся, откуда они поступают, как мы их выдаём. И после этого складывается общее. А на самом деле, даже у большинства работников в банках, хотя их учат… Почему, откуда деньги берутся, почему по этой ставке — никто об этом не задумывается.
Ирина Волынец: Знать они это не обязаны.
Артём Войтенков: Ладно, всё, Дима, благодарю.
Ирина Волынец: Спасибо. Очень было интересно.
Дмитрий Еньков: Вам спасибо.
Набор текста: Маргарита Надточиева, Наталья Малыгина
Редакция: Наталья Ризаева
http://poznavatelnoe.tv — образовательное интернет телевидение
Нет Комментариев