Холодная война XXI века
Видео http://poznavatelnoe.tv/cold_war_21
Конференция «Россия и Запад: новая холодная война»
Москва, МГУ, 23 апреля 2014
Докладчики:
Владимир Добреньков — доктор философских наук, профессор, декан социологического факультета МГУ
Александр Дугин – профессор МГУ, лидер Международного Евразийского Движения, философ, политолог, социолог, http://dugin.ru
Леонид Доброхотов — доктор философских наук, профессор, американист, советник посольства СССР в США, главный ученый секретарь РГТЭУ, заведующий кафедрой российской и мировой истории.
Евгений Фёдоров — депутат Государственной Думы РФ, http://eafedorov.ru/
Николай Стариков — писатель, http://nstarikov.ru/
Сергей Бабурин — российский политический, государственный и научный деятель, доктор юридических наук, заслуженный деятель науки Российской Федерации.
Эдуард Лозанский — советский физик, американо-российский публицист и общественный деятель, диссидент. Основатель и президент Американского университета в Москве.
Владимир Добреньков: Я, во-первых, хотел бы поприветствовать всех наших гостей, которые сегодня изъявили желание присутствовать и участвовать в дискуссии. Конечно, мы живём в необыкновенное время. Исключительный динамизм социальных изменений и совершенно неожиданных и часто непредсказуемых. Вообще мир турбулентности, он предполагает абсолютно непредсказуемые события в глобальном масштабе и в рамках отдельных стран. То, что произошло с Украиной, это действительно особые события, хотя они, в общем, по своим технологиям повторяют то, что уже было во многих странах, в том числе в 94-м году на Украине. Но, тем не менее, мне представляется очень важно, проанализировать суть событий, которые произошли на Украине.
Вопрос. Проанализировать уроки, которые мы, россияне должны сделать выводы из этих событий. В конце концов, геополитически определиться, какое место Россия должна занимать в отношении к Западу, в отношении к Соединённым Штатам Америки и вообще подискутировать по поводу геополитической стратегии России на современном развитии и на фоне тех событий, которые происходят в мире. Особенно при реализации глобального проекта либеральной глобализации, который осуществляют Соединённые Штаты и их западные союзники.
Конечно, события, связанные с вхождением Крыма в состав Российской Федерации в качестве субъекта, это эпохальные события. Это событие, на мой взгляд, подаренное господом Богом. Событие которое ещё раз подтверждает промысел Божий в особом статусе миссии России, я в это верю абсолютно, и исповедаю это. Что, несмотря на всю сложность международных отношений, обстановки, Россия возродится, вырулит и откроет не только для себя дорогу в будущее, но и подскажет как другим народам, государствам, по какому пути направляться. Она сейчас является особым центром, притягательным для многих народов и государств, которые хотят свободы, независимости, которые хотят отстаивать свой национальный суверенитет, которые хотят отстаивать своё право на отстаивание своих национальных интересов.
Мне кажется, что сейчас обстановка такая, что она резко меняет геополитичекую картину мира. Меняет всю архитектонику международных отношений. Я хочу изложить свою точку зрения на все эти события и особенно на извлечение уроков, которые мы должны сделать от происходящих событий на Украине.
Во-первых, начну с того, что я думаю, впервые в истории за последние двадцать лет Россия переживает такой взрыв патриотизма, такое духовное объединение нации и такое возрождение патриотических начал и гордости за свою страну, которая, наконец воспрянула, и стала проводить политику, соответствующую глубинным национальным интересам российского общества. Конечно, мы должны отметить огромную роль и значение лидера нашего, Владимира Владимировича Путина, который всегда вызывал у нас уважение, но здесь раскрылся он, на мой взгляд, как выдающийся государственный деятель, который с учётом национальных интересов, очень филигранно и с искусством большим, талантливо, организовал всю эту процедуру вхождения.
Я хотел бы отметить исключительную слаженность всех структур власти российской. Впервые, об этом подчёркивали наши политики, впервые было полное единодушие в Государственной Думе и в Совете Федераций. Хотя там разные политические партии и разные интересы. Они раньше спорили, дискутировали. Это тоже показатель и плюс, что удивило, я думаю, Запад, и поразило их, что вот эта операция вся, вхождения Крыма в Россию, она была проделана быстро, решительно, и с большим искусством. На мой взгляд, американцы, конечно, не ожидали этого. Они потерпели поражение крупное геополитического характера. И Россия ещё раз показала, что потенциал очень огромный заложен в России, и никто не должен сбрасывать со счетов именно Россию, как независимое суверенное государство.
Какие уроки нужно извлечь, с моей точки зрения.
Во-первых, я думаю, положен конец в дипломатической риторике некой корректности. Я всегда считал и считаю, что у России нет партнёров, тем более стратегических в лице Соединённых Штатов и их западных союзников. То есть, наконец-то прозрели все политики, что Соединённые Штаты Америки и Западная Европа, это противники России. Так надо и сказать — противники России. Потому что они исповедуют, защищают свои национальные интересы, и они никогда не будут идти на компромисс с национальными интересами России. Они примут Россию только в одном качестве, если Россия ляжет, в буквальном смысле под них. Это абсолютно однозначно.
Поэтому, интересы от Соединённых Штатов, которые являются лидером и возглавляют проект либеральной глобализации, главным аспектом которой и чертой является установление гегемонизма в России. Это противоречие непримиримое, настолько антагонистично лежит в природе западной культуры и западной цивилизации, и российской цивилизации. И это надо понять, что пора уже не заискивать перед Западом, называть вещи своими именами, так как это есть. Конечно, дипломатия в какой-то степени может присутствовать, но не в такой степени, как это было раньше: раболепство, преклонение какое-то, пиетет какой-то перед Западом.
Всё-таки, если позиция в структурах власти такая есть, она передаётся и населению России. Все видят это, что тут идёт лавирование, какое-то политиканство, тут присутствует ложь, нет искренности. И это только отрицательно влияет в принципе на общественное национальное сознание России. Здесь и сейчас надо открыто сказать, что мы противники вообще: у нас свои интересы, у них свои интересы. Я не верю в то, что какие-то компромиссы могут быть найдены. Я за то, чтобы вести переговоры, но я не верю ни в какие переговоры. Я не верю, потому что, это коварство, цинизм, двойная политика, двойной стандарт у Америки и у Европы, он присутствует, он очевиден. И поэтому, думать о том, что сели за стол переговоров и о чём-то договоримся, я считаю, что нет.
Иногда надо демонстрировать некую отдалённость. Присутствие в некоторых структурах европейских, я считаю, что давно надо уже резко хлопнуть дверью и уйти из этих структур. Они ничего не дают России. Вот эта аргументация, которая раньше была, что ну вот, надо вести переговоры, они лучше узнают про них, и так далее. Они только мордой об стол возят Россию, и унижают её. Мы платим деньги, и ничего мы от этого не получаем.
Я помню, когда была дискуссия о смертной казни, всё время, Совет Европы, принял решение, дал ультиматум России по этому вопросу и по другим вопросам. Зачем нам это делать?
Нам надо действовать в рамках двусторонних межгосударственных отношений, и они могут действовать очень эффективно, но не участвовать в структурах. Даже в структуре НАТО — мы начали уже думать. Даже была идея вступить в члены НАТО и так далее. Я думаю, что не может быть такого примирения.
Я может быть пессимист, я скажу такую вещь, всё это резкое противостояние между Западом и Россией кончится катастрофой. В этом противостоянии может только один выиграть: или мы, или они. Другого нет, не может быть никакого. Я единственно надеюсь, что наш противник просто в силу божьего промысла погибнет так же, как погибли эти два торговые близнеца: рухнет она в одно время. Она очень неустойчивая: это колосс на глиняных ногах. Огромные внутренние противоречия, национальные и этнические, и экономические противоречия. И центробежные силы: многие штаты хотят отсоединиться.
Их мощь только, на мой взгляд, она зиждется только на одном — на военных экспансиях. Вот то, что они ведут все оранжевые революции, цветные и войны. Это помогает им, во-первых, сохранить на уровне военные производства, а во-вторых, скреплять внутри общества цели образа врага. Мы для них враги. Мы империя зла. Они пытаются на этом деле играть.
Поэтому, какой вывод можно сделать? Что нам не по пути с Западом, у нас должно быть обоснование своей собственной цивилизационной миссии, цивилизационной России. И Россия, это не Запад и не Восток. У неё свой путь. Мне кажется, эту идею надо теоретически осмысливать и развивать.
Второе положение, или третье даже. Третье, на мой взгляд, нужно сделать вывод о том, что либеральная идеология, это враг наш вообще. Либерализм в той форме, тем более в радикальной форме, — это враг, который мешает осознать свои собственные интересы, свою собственную идентичность и отстаивать территориальный и духовный суверенитет нашей России. С либерализмом должно быть покончено. Конечно, в девяносто третьем году, в парламенте, либерализм уже посеял сомнения в умах наших людей, что он действительно играет вредную роль для России. Но вы согласитесь, что либеральная идеология, которая не стала государственной, но фактически, неконституционно выполняла функцию государственной идеологии после девяностых годов. Это так, это факт. Поэтому, с либерализмом должно быть покончено, то есть, как идейным течением, как идеологией. Мне кажется, учёные, особенно представители социальных, гуманитарных наук, должны много сделать, чтобы разоблачить суть этой либеральной идеологии, опираясь и на сегодняшние факты и на социально-философскую мысль России конца девятнадцатого века, когда уже наши известные мыслители резко критиковали либерализм, который начал проникать в начале двадцатого века в Россию. Вот это ещё одно положение, которое с моей точки зрения надо серьёзно исследовать.
Конечно, мы понимаем, что идеология, это одно, а политика и практика, это другое. Мы должны признать, что в структурах нашей власти очень много либералов. И это длится со времён Ельцина и всей этой камарильи, которая была либеральной в России. И они находятся в структуре власти. Радует только одно, что сейчас уже нет такой силы, когда в девяностых годах, они фактически установили тоталитаризм: всякое инакомыслие вообще не признавалось в России.
Таким образом,
— Мы должны изменить геополитическую стратегию развития России.
— Признать, что нам не по пути с Западом в том смысле, как его предполагали либералы.
— Я за то, что должна быть разумная автаркия. Я против изоляции, но я против того, чтобы считать, что в связи с глобализационными процессами, мы должны так интегрироваться в экономику и в Запад, чтобы потерять своё собственное лицо. Всё-таки, какая-то разумная автаркия должна быть. И мы имеем традиции хорошие в России. Когда мы были в советское время полностью в изоляции, мы не только выжили вообще, а очень успешно развивались во всех отношениях.
И вот, либерализм. Я считаю, что это один из главных уроков. И последнее, конечно, мы должны не только об этом думать. Мы должны серьёзно заняться изучением того, что происходит в России. Это связано, и какая демократия должна быть в России, и какая экономика должна быть в России. То есть, мы должны дать народу понять, что Россия возрождается. Она не может возродиться только одним актом. Но нужно серьёзно заняться внутренней политикой, не только внешней. Геополитика важна, но для того, чтобы утвердить себя, как великую державу, то есть, самодостаточную, независимую, надо серьёзно заняться внутренними проблемами. Внутренними. Хотя конечно, я сейчас не буду говорить, что-то мы делаем, что-то не делаем. Вот председатель правительства отчитывался в Думе, какая критика была серьёзная: говорили о фактах и так далее. Поэтому, должна быть программа развития нашей страны.
И последнее, я хочу сказать. Ещё раз убеждаюсь в том, о чём я уже много-много лет назад писал.
России нужна стратегия развития, перспектива должна быть, определены цели, идеалы развития. Это то, что весь кризис девяностых годов, эта идеологическая смута, эта утрата Россией перспектив своего развития, видения этой перспективы, утрата смысла исторического существования. Поэтому, сейчас одна из задач наших стоит в том, чтобы создать эту идеологию, новую теорию. И вот здесь мы с Александром Гельевичем солидаризуемся, мы начали это очень давно, что эта идеология должна быть консервативная по своей сути, но такая идеология, которая не апология застоя. Она должна сочетать опору на традиционные ценности, на традиции и вместе с тем смотреть далеко в будущее. Вот создание такой стратегии развития, идеологии, это настоятельная задача. Это то, что мы говорим национальная идея и так далее. Вот я кратко вам сказал по стоякам, то, что нужно сделать, не вдаваясь в конкретику. Спасибо за внимание.
Александр Дугин: Я сделаю несколько тезисов, развивающих подход Владимира Ивановича.
Первое. Я полагаю, что ситуация, в которой мы находимся после воссоединения с Крымом, ставит Россию практически в режим жёсткой конфронтации с США и НАТО. То есть это факт. Дальнейшим образом, дальше уже уходить от этого — что эта конфронтация жёсткая, что это по сути дела «холодная война» на грани «не холодной войны» — этого отрицать нельзя.
Теперь: сколько это продлится — второй момент. Является ли этот элемент эпизодом нашей новейшей истории, аналогичный эпизоду с Южной Осетией, Абхазией, со второй Чеченской кампанией, с теми моментами, когда действительно в отношениях между Россией и Западом назревали очень жёсткие противостояния, но которые всякий раз оканчивались, если угодно, новым равновесием. Является ли Крымский или украинский кризис такой, эпизодической, очень напряжённой и опасной стадией развития отношений с Западом либо это необратимый момент. Необратимый — что мы никогда не будем такими, как мы были вчера.
С моей точки зрения, точка невозврата после воссоединения с Крымом пройдена. Мы находимся в самом сердце жёсткой геополитической, цивилизационной, исторической конфронтации России и Соединённых Штатов Америки (евроатлантического сообщества). Поскольку в перспективе перед нами стоит вопрос политического самоопределения юго-востока Украины, а дальше — судьба остатка Украины, который вообще не имеет никакого удовлетворяющего всех решения.
— Кто-то либо очень фундаментально пострадает — вплоть до колоссальных потерь, в том числе и жизненных – неизбежно, либо одна, либо другая сторона.
— Либо одна, либо другая, либо третья сторона укрепит свои геополитические позиции.
— А либо одна, либо другая, либо третья — фундаментально их ослабит настолько, что так, простите, смириться будет невозможно ни одной из трёх участвующих сторон.
Соответственно, на мой взгляд, я прогнозирую затяжное существование в условиях конфронтации. То есть это — бытие в конфронтации. Это — не ситуация, которая случилась: форс-мажор, напряглись, мобилизовали прессу, военных, политику, экономику — перешли сложный период и снова вернулись к прежней модели. Ничего не будет прежним — абсолютно ничего. Вот тут точка невозврата пройдена: во внешней политике, во внутренней политике.
И совсем другая страна: Россия с Крымом — это другая страна. Изменение географических границ любого государства всегда на всём протяжении истории меняет политическое содержание этой страны. Поэтому я полагаю, что мы вступили невозвратно в эту ситуацию. Я попытаюсь дать научное, геополитическое, стратегическое, политологическое описание этому событию, этому необратимому происшествию.
Во-первых, я полагаю, что сейчас в первую очередь стоит вопрос: для того, чтобы адекватно оценивать то, где мы находимся, совершенно жизненно необходим переход от эмоционального патриотизма к интеллектуальному патриотизму. Эмоциональный патриотизм в России сегодня находится на должном уровне и здесь консолидация общества и верхушки власти полная, включая средства массовой информации. Здесь, я вижу, с этим всё в порядке. Но параллельно с этим необходимым уровнем эмоционального патриотизма, который мы видим повсюду, у нас фундаментально отстаёт интеллектуальный патриотизм.
Когда люди пытаются сформулировать основы своего патриотического мировоззрения, они начинают откровенно плавать. Это неслучайно, потому что двадцать три года (как сказал совершенно справедливо Владимир Иванович) доминирующей моделью, парадигмой всех процессов в экономике, в политике, в обществе, в культуре являлся либерализм. Он настолько вошёл в наше общество, что сегодня является операционной системой. Мы этого не знаем и чем меньше мы это осознаём, что мы все — либералы и мыслим в категории.
Когда мы говорим слово «права человека», что это такое?
Любой скажет: «Конечно, да. Мы — за права человека». Это — либеральный тезис.
Когда мы говорим «гражданское общество».
— «Конечно, да, мы все за гражданское общество».
А почему мы — за гражданское общество? Это так само собой разумеющееся?
Это идеологический тезис из контекста либерального мирововоззрения. Гражданское общество — это антиполитическое общество, антипатриотическое общество, права человека противопоставлены правам народов. Права индивидуума это совершенно продукты не то что западноевропейской — евроатлантической цивилизации, навязанные нам как само собой разумеющиеся модели.
Мы не можем защищать интересы России как самостоятельного субъекта мировой истории и оставаться в рамках этой либеральной парадигмы, навязанной нам Западом, скрашенной эмоциональным патриотизмом. Это — концептуальный тупик. Мы не сможем говорить ни о чём на самом деле. Мы сегодня видим, что сами западные страны не соблюдают своих стандартов. Мы говорим о двойных стандартов, но это незначительно, это не основательно. В конечном итоге те, кто устанавливают правила игры, может их поменять. Сегодня наша попытка представить Россию как демократическую либеральную цивилизацию (в отличие от западной, действующей по одномерным стандартам) — это пропагандистски хорошо, но это не серьёзно. Это нас, может быть, убеждают, но этот аргумент заканчивается ровно там, где заканчивается приём наших средств массовой информации. Стоит их отключить — этот аргумент исчезает. На Западе, когда мы пересекаем границу Российской Федерации, безусловно, это не аргумент. Потому что Запад прекрасно понимает, что такое либеральные ценности, как их надо использовать. Мы же пытаемся просто перенять у противника его язык. До какой-то степени это сгодится на уровне эмоциональном, но это абсолютно неконструктивное направление.
Нам надо поднимать патриотизм на уровне интеллектуального учения, на уровне парадигмы концептуальной, где все — вообще все, привычные нам, благодаря двадцати трём годам либеральной диктатуры плюс ещё семидесяти коммунистической, которые в нас вошли. Но эти элементы, эти идеи, которыми оперируют коммунисты и либералы, это на самом деле очень небольшой концептуальный набор из тех возможных ценностей, с которыми может оперировать общество и не учитывает эти две версии модерна, не учитывает консерватизм вообще. И коммунизм и либерализм едины в том, что они не приемлют консервативные, традиционные ценности, религиозные ценности, глубинные, этнические, культурные. Это на самом деле продукты интеллектуального творчества нового времени и мы с ними имеем дело. Они в нас очень глубоко.
Бороться с вызовом Запада, опираясь на эти частичные, фрагментарные элементы западной же идеологии модерна, на самом деле в долгой перспективе невозможно. Одноразовую акцию: собраться и пропиарить то, что американцы не соблюдают сами свои собственные ценности — это можно. Но это не годится для долгосрочной стратегии конфронтации, в которой мы уже находимся. И мы не свободны выбирать сейчас: находиться в этой конфронтации или нет. Мы на неё обречены и, следовательно, мы обречены на переход к интеллектуальному патриотизму.
И теперь: как в терминах интеллектуального патриотизма можно осмыслить то, что происходит сейчас и то, что уже произошло после воссоединения с Крымом.
Россия за эти двадцать три года прошла три стадии.
1. 90-е годы. С 91-го до 99-го-2000 года — это была колония Россия. Россия отказалась от своей субъектности. На место двуполярного мира пришёл однополярный и Россия просто была придатком западного мира, его продолжением, с внешним управлением: и идеологическим, и концептуальным, и политическим, и стратегическим. Это была колония Россия.
2. Феномен Путина был связан с тем, что он решил бросить вызов этому статус-кво и превратить Россию из колонии Россия в корпорацию Россия.
Что такое корпорация Россия? Это означает признание правомочности однополярного мира, признание правил, по которым работает всё человечество под эгидой США, но отстаивание по этим правилам максимально выгодных в национальных интересах условий. Путин хотел ввести корпорацию Россия в клуб правителей этого мира. Он не бросал вызовы ни либеральной экономике, ни демократическим процедурам, ни идеологии прав человека, ни свободному рынку. Всё, что делал Путин с 2000-го по 2012-ый год полностью и даже, может быть, до сих пор частично укладывается в эту модель: играть по правилам, устанавливаемым США, но в интересах России. Это не колония Россия. Это Россия как конкурент, как участник мирового рынка, как некая мега-корпорация, которая настаивает на собственных интересах, выгоде, прибыли, оптимизации, но по правилам, которые диктуем не мы. И вот эта корпорация Россия и представляла собой формулу Путина 2000-2012 года: либерализм плюс патриотизм. Путин, когда говорит о том, что он — либерал, он искренен точно так же, когда он говорит, что он — патриот.
Вот эта корпорация-Россия, она чрезвычайно удалась Владимиру Владимировичу Путину на первых двух сроках его правления. Действительно мы стали из колонии самостоятельной конкурентной глобальной политической системой. Мы продавали свой газ и нефть туда, куда хотели. Мы отстаивали свои интересы. Мы настаивали на том, что позиция и вес России рос неуклонно и это был серьёзный основательный конкурент.
3. Что произошло сейчас?
Если бы эта ситуация могла бы сохраняться, я полагаю, что Путин признал бы корпорацию Россия в качестве оптимальной модели парадигмы дальнейшего развития. Но нас из этой ситуации, такой конфронтации по правилам рыночной конкуренции при признании общих правил, просто выгнали, выкинули. То, что сделали американцы, осуществив в Киеве государственный переворот и приведя неонацистскую хунту к власти, — это на самом деле не что иное, как демонтаж корпорации Россия.
После этого нам показали, что
— «Если вы играете по нашим правилам, то мы в любой момент можем их изменить. В любой момент. И, несмотря на любые переговоры, если мы так считаем нужным, в одностороннем порядке решить за вас судьбу вашей собственной безопасности: реорганизовать вашу зону ответственности так, как мы считаем нужным — нашу зону ответственности».
Бросив этот вызов Киеву, Запад просто сказал:
— «Всё: с корпорацией Россия закончено. Вы либо сейчас скатываетесь в колонию Россия, признавая легитимность наших правил, а поэтому вы получите ваш флот, который уйдёт из Крыма, наши базы военные под Харьковом и системы ПРО точно так же. Либо…»
Путину не оставляли выбора просто: «Вы должны отказаться от того, что вы — корпорация Россия. Мы делаем вам такой ход».
За этим последовал ответ Крыма. На это последовал ответ мобилизации нашего общества в битве за юго-восток Украины и за обеспечение её политической субъектности.
Это означает, что мы, столкнувшись с такой ситуацией, больше не являемся корпорацией Россия, тем более мы не являемся колонией Россия. А мы кто?
Мы — цивилизация Россия, сказал Путин. Цивилизация, которая является самостоятельным мировым игроком. У нас есть своя зона ответственности. Она не распространяется на Венесуэлу, Мексику и Кубу, но она точно распространяется на всё постсоветское пространство.
И здесь вопрос такой, что декларировать можно всё, что угодно. Но есть необратимые точки — то, что называют американцы reality check (с англ. «проверка в реальных условиях» — прим. ред.), когда ты декларируешь, а потом делаешь. Приходит момент, когда в любом случае блеф с картами надо сбрасывать и показывать, сколько у тебя, что там есть. Долго можно держать poker face (с англ. «бесстрастное, ничего не выражающее лицо», прим. ред.) и Путин держал его во время всей Олимпиады до конца, до предела. Потом были сброшены карты — и Крым наш. Крым наш без выстрела, Крым наш без конфликта с Киевом, Крым наш без Третьей мировой войны. Это чистый выигрыш — просто чистый выигрыш. Мы — цивилизация Россия, которая оплатила первый счёт цивилизации.
Но, как только мы оплатили первый счёт цивилизации, на нас теперь этих счётов сто поступило (после Крыма). Теперь мы должны оплачивать воду в Крыму, мы должны оплачивать военные действия на юго-востоке, если Киеву придёт в голову (а это — достаточно малопредсказуемая хунта, которая введёт туда войска), мы будем оплачивать это своими жизнями, своими деньгами, своим имиджем, напряжением внутренней ситуации. Мы просто не можем дальше не оплачивать эти счета.
И сколько ещё счетов? Одно дело — рассматривать Европу как конкурента или союзника, или партнёра экономического, а другое дело — встать вопреки, бросить вызов проамериканским элитам, которые, как Путин на прямой линии сказал, управляют Европой. То есть значит, у нас ещё есть вызов или счёт по Европе. И это очень трудный счёт, потому что, конечно, в этом состоянии мы с ними не договоримся. Для того, чтоб у России, была та Европа, которая устраивает, нам надо осуществить там европейскую революцию (о чём Путин говорил) — консервативную на этот раз. Без этого ничего подобного. Мы будем окружены. Это как стратегия «Анаконды».
Я думаю, что наша власть, которая совершила прекрасные героические действия и продолжает держать линию обороны, всё же (мне кажется) чуть-чуть рассматривает это как продолжение победоносной Олимпиады («Yes, we can!»). То есть мы можем выиграть спорт, мы можем выиграть Крым. Но дальше это уже — конец вот этому замечательному внутреннему эмоциональному подъёму. Дальше начинается тяжёлая борьба за то, чтобы отстоять субъектность цивилизации перед лицом колоссальных вызовов, по-моему, объёма, глубины и системной серьёзности которых наше общество точно не осознаёт, но мне представляется, что её и не осознаёт и наша власть. Поскольку для одноразового усилия этого достаточно. И элита выстроилась (мы видим), выстроились средства массовой информации, но жить в этой кризисной ситуации того, что мы условно определили, как новая холодная война, именно пребывать в этом, как в среде политической — в среде внешней и внутренней. Когда те, кто представлял собой либеральных представителей, либеральную интеллигенцию становится действительно пятой колонной. Потому что одно дело, когда ты высказываешь свою позицию, отличающуюся от общепринятой в условиях мира, и другое дело, когда ты становишься проводником просто врага.
Совершенно меняются роли, меняются функции, меняются статусы, как мы, социологи, говорим — социальные статусы всех участников.
— Вчера был инакомыслящим, сегодня — враг.
— Вчера был представителем отличной или даже мажоритарной точки зрения, сегодня – предатель.
И об этом уже нельзя не говорить дальше. Меняются принципиальные параметры, парадигмы. Жить в новой холодной войне, которая всякий раз (сейчас ещё будет, как минимум, две точки возможности превращения её в Третью мировую) — это совсем другое дело, чем жить в конкуренции, корпорации Россия. И это тоже активная, это тоже пассионарная вещь отстаивать наши монополии, наши интересы, это тоже требует колоссального мужества. Но это совершенно другое, чем быть в цивилизации Россия.
Вот я интересуюсь экзистенциальной философией Мартина Хайдеггера (Martin Heidegger). Может быть, просто принять такой хайдеггерянский термин: «бытие в войне». Вот что нам предстоит. Мы очень мирные русские люди. Мы очень не любим мыслить конфликтно. Мы очень мягкий, спокойный, уравновешенный народ. Но больше нам мирного бытия, такого спокойного, размеренного — просто у нас его нет. Нас бросили в войну. Нам предстоит бытие в войне и, соответственно, в этом смысле интеллектуальный патриотизм является просто самым необходимым и первым действием, которое надо осуществить, в том числе это касается элиты, в том числе это касается сознания наших политических руководителей, нашей образовательной, информационной и так далее системы.
И завершаю: это будет идти по нарастающей. Конфликт этот не имеет никаких шансов кончиться мирно и каким-то договором.
Благодарю вас и тогда позвольте предоставить слово профессору Доброхотову, который был инициатором нашей конференции. Пожалуйста.
Леонид Доброхотов: Я, во-первых, хочу сказать, что я разделяю абсолютно большую часть того, что было сказано глубокоуважаемыми мною предыдущими ораторами. Поскольку я посвятил очень много лет и усилий изучению истории «холодной войны», я вот рад, что здесь прозвучал, видимо, безусловный для Александра Гельевича термин «новая холодная война». Хотя есть люди, которые по-прежнему считают, что новой «холодной войны» нет. А есть те, которые говорят, что это просто продолжение прежней «холодной войны», которая на некоторое время ослабла в свете известных нам событий последний десятилетий, а теперь она вновь разгорелась.
Я думаю, что речь идёт о совершенно новом явлении, у которого, тем не менее, есть свой генезис, очень глубокий в том, что мы называем классической «холодной войной». Посмотрим хотя бы на термины.
Например, сейчас уже фактически любой американский государственный деятель, любая газета, когда пишет о ситуации, говорит что надо применить к России сдерживание. Это классический термин, изобретённый Джорджем Кеннаном (George Kennan), архитектором «холодной войны» в длинной телеграмме, потом в его статьях в «Foreign Affairs», когда он руководил отделом планирования Государственного департамента, всё это было тщательно разработано.
Далее. Это сравнение России, Советского Союза, кстати, для американцев это всегда было одно и то же, — с нацистской Германией, а наших руководителей — с Гитлером. Я был поражён, когда я впервые, ещё в советские времена, увидел карикатуру 52-го года, которая прошла через все основные американские основные газеты (федеральные и провинциальные), на которой Сталин — союзник боевой и политический Соединённых Штатов во Второй мировой войне был изображён с книгой «Mein Kampf» в руках, сзади на полках стояли книги, на которых было написано «Погром». То есть он ещё был изображён как ненавистник евреев. Собственно вот этот тезис о том, что Сталин — это новый Гитлер, а Советский Союз — это то же самое, что и нацистская Германия, он является классическим термином «холодной войны».
Теперь я хочу сказать о том, что:
— Теперь то же самое применяется (тот же термин — «сдерживание») уже применительно к нынешней России.
— Теперь применяется тот же термин «изоляция», который применился и тогда, в той теории и практике «холодной войны».
— И теперь так же лидера нашей страны называют новым Гитлером.
Причём позавчера прочитал последнюю публикацию в журнале «Форбс» (одном из ведущих, как вы знаете, мировых американских журналов), автор которой заявляет: «Я не согласен, что Путин — это второй Гитлер. Он значительно хуже, чем Гитлер». То есть мы тут уже вышли на некий новый этап. Но с другой стороны, это всё-таки не старая «холодная война», это новая. Вот почему.
Во-первых, из-за происшедших невероятных геополитических изменений с тех пор. Вспомним классические кризисы «холодной войны»: это Берлин 53-го года, это Берлин 61-го года, это Куба 59-го года, это Венгрия 56-го года, это Чехословакия в 68-ом. То есть всё это было всё-таки за тысячи, а иногда за многие тысячи километров от нашей страны. Всё это было невероятно опасно. Несколько раз мир находился на грани термоядерной катастрофы и взаимного уничтожения, но это всё было очень далеко от нас.
Теперь в свете того, что произошло сегодня (с Украиной, я имею в виду) это возможность для американских войск и американских баз и ракетных находиться на расстоянии пятисот километров от Москвы. Это меньше минуты полёта ракеты. Это сорок две минуты полёта бомбардировщика. Это приближено к нам абсолютно.
Поэтому я считаю, что когда американцы (а я их тщательнейшим образом читаю), они сегодня плачутся по поводу того, какой у нас убогий и слабый Обама, и как всё плохо. И в то же время, хоть он — и диктатор, хоть он и новый Гитлер, но такой сильный и инициативный и могущественный злодей и дьявол рода человеческого Путин. И как нам вообще плохо, и как нас со всех сторон несчастных американцев унижают и третируют в Москве, то это называются «крокодиловы слёзы». Потому что они подползли уже вплотную к нам, будучи нашими не просто лютыми, а абсолютными врагами. Они подползли к нам на расстояние уже фактически пятисот километров, если вот сейчас мы не дадим им отпор на территории Восточной Украины и Юга Украины. Это совершенно новая обстановка.
Новая обстановка с информационной точки зрения. Да, были, конечно, «Голос Америки», которое мы все слушали и «Русская служба Би-Би-Си», «Радио Свобода», но тогда не было Интернета. Недавно показывали интервью с поганцем Буковским, который до сих пор жив, сидит в Лондоне. Он сказал: «Если бы был Интернет тогда у нас, мы бы с Советами ещё покончили в 60-ых годах». А мы, правда, уже научились, как пользоваться Интернетом. Я думаю, что нам нужно сделать так, чтобы Интернет стал оружием в наших руках, в том числе и социальные сети. Поэтому то, что с Дуровым произошло — это совершенно не случайно (в последние два дня), это абсолютно не случайно. Нам нужен национальный контроль над Интернетом — именно национальный — в национальных интересах нашей страны и надо использовать, я думаю, его как оружие.
Что может быть в условиях новой «холодной войны», то есть открытой конфронтации между Россией и Западом, что может быть нашим оружием?
Во-первых, тезис об изоляции я считаю несостоятельным со стороны Запада, потому что здесь проявляется эгоцентризм западный. Они считают, что мир — это только они их западные союзники. Но это ещё и Восток, это ещё и Юг, это ещё и всё остальное человечество. И как было правильно сказано, «и за Европу мы ещё поборемся», потому что наконец у нас появилась боеспособная идеология.
Кстати, между прочим, появление у нас идеологии тем более превращает ситуацию в «холодную войну», потому, что без столкновения идеологий «холодной войны» быть не может. В этом смысле Обама ошибся, когда он в Гааге несколько недель тому назад сказал: «Это не «холодная война», потому что у нас нет идеологических разногласий с русскими, поскольку коммунизм мёртв». Но я считаю, что та консервативная идеология, которая была провозглашена Путиным, она ярчайшая идеология сама по себе и она не менее, а значительно более опасна сегодня для западного либерализма и для американцев, чем классическая, та коммунистическая идеология, которая существовала в прошлом. Поэтому это тоже превращает нашу борьбу в действительно решающее столкновение.
Какой, тем не менее, способ выживания вот в этом действительно, видимо, продолжительном столкновении, ожесточённом, которое нас ожидает и которое уже началось?
Вот тут я бы не стал забывать об уроках истории и не постеснялся бы брать какие-то примеры некоторые работающие. Я хочу просто всем присутствующим напомнить, что во время той «холодной войны» была система мирного сосуществования. Кстати, мы все считаем, что это Леонид Ильич Брежнев и Никита Сергеевич Хрущёв придумали. А на самом деле это придумал тот же Джордж Кеннан, который был великий выдумщик. Именно он это придумал и он был уверен, что Сталин это отвергнет. А Сталин вдруг дал интервью пятидесяти корреспондентам американских провинциальных газет и сказал, что «мы предлагаем как способ нашего взаимного выживания мирное сосуществование». И тут же они заткнулись, а мы этот тезис использовали. Как вы знаете, он работал у нас на протяжении нескольких десятилетий.
Причём я вам хочу сказать, как человек, парашютированный как бы из тех времён, что это было совсем не такое страшное время. Да, был Берлин, была Прага, был Кубинский кризис. Но был и гастроли балета Большого театра в Нью-Йорке, был Кировский балет в Лондоне, был американский джаз в Москве, был полёт «Союз-Аполлон», были замечательные культурные и научные обмены, были очень интересные формы не только борьбы, но и взаимодействия.
Я думаю, что, поскольку геополитически мы сегодня ещё более противоположны друг другу, чем это был Советский Союз и Соединённые Штаты, тем более эта система мирного сосуществования государств с диаметрально противоположными ценностями, она может быть тоже положена в основу нашей политики.
Владимир Добреньков: А что она даст? Фиговый листочек.
Леонид Доброхотов: Нет. Но мы не можем полностью от них отгородиться абсолютно. Мы же каким-то образом дипломатические отношения будут существовать.
Владимир Добреньков: Нет, отгородиться нельзя, но признать, что они друзьями и партнёрами не могут быть.
Леонид Доброхотов: Они не могут быть и тогда никто этого не считал, как вы помните. Была «холодная война». Все их считали врагами, но, тем не менее, спортсмены друг к другу ездили, космические корабли летали, культурные обмены осуществлялись, хотя при этом все знали, что они — наши лютые враги. Давайте, как минимум, подумаем: какая формула должна быть вообще, особенно в условиях глобализации, информационной революции.
Владимир Добреньков: Только война, больше ничего, никакой формы не может быть. Потому что я много писал об этом. Действительно, взгляните на мир сейчас: нет мира сейчас в мире. Постоянное состояние войны. Мы не понимаем только этого потому, что тип современной войны другой — информационно-психологическая, с использованием всех возможных средств и технологий.
— Это война – необъявленная.
— Это война — тотальная (с использованием всех средств).
— Это война перманентная (она будет всегда).
Мы просто должны воевать, используя современные типы оружия и переиграть их — вот наша задача. А что мирное существование? Это такой фиговый листочек: мы, вроде, друзья, обнимаемся, а за спиной делаем что-то другое. Это устарело уже всё.
Леонид Доброхотов: Владимир Иванович, Александр Александрович Зиновьев, с которым я имел привилегию быть знакомым хорошо, он однажды мне сказал за рюмкой чая (а была очень тяжёлая перспектива будущего России): «У нас, Леонид, один единственный выход. Нам их надо переумнить».
Владимир Добреньков: Как?
Леонид Доброхотов: Переумнить.
Владимир Добреньков: Переиграть.
Леонид Доброхотов: Врагов наших переумнить. Да, переиграть в смысле переумнить. Вот чем мне нравится сейчас Путин, что он уже на протяжении определённого момента, он их переигрывает интеллектуально раз за разом. И это приводит их в абсолютное неистовство. Потому что западная элита полностью деградировала. Там нет ни Кеннана, ни Черчилля, там нет ни Рузвельта, там нет никого. Они невероятно деградировали в интеллектуальном и волевом отношении и, конечно, нам надо это максимально использовать в наших национальных интересах.
Александр Дугин: Теперь — Евгений Фёдоров, пожалуйста. Депутат Госдумы от партии «Единая Россия», наш друг.
Евгений Фёдоров: Спасибо большое, уважаемые коллеги и уважаемые друзья. Я очень благодарен организаторам сегодняшнего обсуждения, потому что оно действительно сегодня очень важно.
Как это постоянно происходит в истории, бывают такие моменты, когда главное — не сколько танков, самолётов, а главное, что делать. То есть ответ на вопрос, который нужно быстро дать. И потом правильное движение, правильный путь позволят нам опять выиграть и обыграть во много раз более сильного противника, как это постоянно бывало. Если хотите, это и называется «русское чудо».
И именно поэтому ошибались постоянно интервенты в России. И Гитлер об этом говорил, и Наполеон и все другие. Потому что они не понимали. С их точки зрения они приходили с гарантированной победой. Но они же — умные люди: рассчитали, всё посмотрели. Рассчитали дух, рассчитали танки — должны сдаться. Почему не сдались? И, вроде, вначале хорошо пошло. Первое время вроде нормально: Москву взяли, а потом что-то не случилось. Вопреки расчёту (подчёркиваю) — прагматичному, железобетонному, с мощными допусками расчёту.
Срабатывает какое-то, то, что называют «русское чудо». Кто говорит «русский мороз». Срабатывает этот механизм. И этот механизм опирается на чёткую такую, внутреннюю генетическую логику русского человека перед лицом агрессии. На мой взгляд, сегодня мы в начале этого пути. Поэтому интеллектуальная компонента, пускай она небольшая, она — главная. Потому что она даёт такой — раз: камертон сработал и вдруг миллионы людей чётко сообразили, что надо делать. Понимаете, вот этот механизм запускается.
Что мы сейчас видим? давайте проведем анализ с позиции учебника истории, как будто бы прошло двадцать лет. Мы живём, там в 2030 году, читаем учебники, которые раздаются в школах (обычные учебники).
Мы находимся в обычном этапе бесконечной конкуренции наций. Собственно, никогда человечество иначе как в системе конкуренции не жило. Другое дело, что наша логика этой конкурентной борьбы совершенно не такая, как англичан, с которыми мы тоже находимся в бесконечном конкурентном противостоянии и будем, пока существуем на этой планете. Почему? Потому что те империи, которые строят англичане, немцы, французы, американцы как продолжатели англосаксонского колониального строительства (они — именно колониальные), то есть они изначально заложены на принципах расслоения народов.
Почему мы говорим: «Двойные стандарты». Они не считают, что это — двойные стандарты.
— Как может быть один стандарт к туземцу и к цивилизованному человеку?
— Как может быть один стандарт к сверхнации, о которой говорил Обама, который живёт в Америке и о которой до него говорил Гитлер, что «сверхлюди в Германии живут». Как записано в официальном документе про отношение к Украине, как к недоразвитым народам. 43-ий пункт, который требовали от Януковича подписать — он не подписал, но на бумаге-то это зафиксировано: признать, что на Украине живут недоразвитые люди. Логично? Это обычный исторический сленг для англичан колониальной империи.
— А что должны недоразвитые люди? Они должны интегрироваться путём постоянного обеспечения жизни богатой нации, скажем так, сверхлюдей, или цивилизованных народов — в этом их сущность.
Хоть одну секунду своей истории англичане жили без эксплуатации других народов вообще? Скажем так, за последнюю тысячу лет, да и до этого, если мы говорим о их прародителях, — никогда. Это всё равно, что вы знаете, спросить, как говорится, волка с быком. Они в разных мирах — просто в разных мирах. Позиция волка — позиция хищника: жить за счёт жертвы. Это его смысл существования с того момента, как он родился. Это англосаксонский подход. И как вы хотите договориться с хищником о том, чтобы он не кушал? Это невозможно. И в то же время это обычная конкуренция (тысячелетняя конкуренция).
С этого анализа — «холодная война».
Вообще-то США начали обострение действительно, начиная с Сирии, потому что они могли решить проблему Сирии, как хотели. Как они решили проблему Югославии без России: забомбили бы да и всё. Что они — спрашивали Югославию? Не спрашивали.
Тем более на Украине они осуществили вооружённое вторжение путём хунты. Почему Яценюку они дали команду брать власть не мирным путём от Януковича, который всё подписал, а военным? Да по одной простой причине. Потому что военный путь даёт право на кровь. Он и саму хунту — Яценюка, Турчинова и компанию прижимает к стене. Они — мировые преступники против человечества, если перестают слушаться США. А США нужна кровь и об этом они тоже говорили. Им не нужна вообще Украина. Если немцам ещё нужна Украина как колония, то американцам нужно другое.
А что им нужно? Им нужно сохранение колониального однополярного … или, как называют, американской империи. Они же не дураки. Они же, ещё раз говорю, с их опытом тысячелетнего строительства колониальных государств, они же понимают, куда двигаются события. Это не первые колонии, которые выскакивают из-под них. Они выбрали момент и понимают, что необходимо остановить подъем национально-освободительного движения. Россия, конечно, — лидер этого подъема в силу определённых вещей. Но это подъём не только российский. Это и Китай, и Индия. Это мировое национально-освободительное движение стандартного типа — повторяющееся в сотый раз, наверное, в истории англосаксов. Конечно, они знают, к чему это приведёт.
Отсюда их атака. Эта атака называется карательная операция на территории Украины. Поэтому туда ЦРУ приехало, потому что интервенцией у нас сейчас занимается Госдепартамент, а карательными операциями — приехал директор ЦРУ и организует карательную операцию.
Что это означает с точки зрения событий на Украине, например, сегодняшних? Тоже — стандартная история под названием начало Отечественной войны, и не украинского народа, и не жителей Украины, а всей бывшей территории Советского Союза. Даже если в Москве это в голову ещё никому не придёт. Через пару лет придёт, когда дубиной начнут стучаться в личные двери. А это — начало Отечественной войны всей территории бывшего Советского Союза, поверженной в 91-ом году в результате предательства Горбачёва и военного поражения. Вот это исторический язык.
Потому что из исторического языка вытекает механизм сегодняшних действий, то есть правильная название — ответ. Как реакция на эти события была сто лет назад, двести, триста, пятьсот, так и сейчас, только надо быстрее проскочить пропагандистскую машину и быстрее назвать вещи своими именами. Потому что если мы раньше назовём вещи своими именами, то не будет атаки на Москву. Сегодня на Украине что такое Луганск, Донецк и другие? Это — начало Отечественной войны бывшей территории Советского Союза против иностранного интервента, перешедшее к военной компоненте карательных операций.
Тот же Яценюк, что он сделал первым своим решением? Он подписал решение о том, что создаётся эта ассоциация Украина – ЕС: совет ассоциации, который действует только на территории Украины. То есть, по-русски говоря, колониальное правительство, возглавляемое… кто там? Какой-то на Х, какой-то датчанин, возглавляет это правительство, то есть в чистом виде обычный гауляйтер (бывший председатель правительства Бельгии, он теперь начальник на Украине. Раньше был Кох, а сейчас…
Из зала: Херман Ван Ромпей.
Евгений Фёдоров: Да. Херман Ван Ромпей. Что в соглашении написано? Что Херман Ван Ромпей — начальник над правительством Украины, над Верховной Радой Украины, над всей системой силовой Украины. Ну так это — обычный гауляйтер. Посмотрите полномочия Коха на оккупированной территории той же Украины во время Великой Отечественной — то же самое. Только пропаганда получше работала, чем у Гитлера — это правда. Кстати, у империи колониальной всегда лучше должна быть пропаганда. Потому что не только оружием можно усмирить колонию, но и пропагандой. Это, как обёртка для бандита. Бандиты, если вы помните, они любят — «Чёрная кошка» — это их важный фактор манипулирования влиянием. Они тут будут всегда сильнее нас. Даже не надо пытаться их переиграть.
То есть установлено правительство, установлена карательная операция, идёт подавление национального сопротивления. Так что за люди, которые восстали в Луганске, Донецке, может быть, даже не понимая, почему они это сделали (шахтёры) на самом деле? Это — бойцы национально-освободительного движения Первой Отечественной войны, которая зарождается, и они бьются там за Москву. Даже не за Луганск (они, может, это не понимают). Это значит, что исходя из исторической реалии, невозможно будет остановиться. Не будет раскола Украины. Будет битва за Киев. А после битвы за Киев будет битва за Москву. Битва за Москву против пятой колонны в Москве: вместе с Путиным — против пятой колонны, которая находится в Москве. Вот события, как будут развиваться.
Дальше сроки. Не по нашей вине события, не мы сроки назначали — американцы. Запускается карательная операция против Москвы. Мы ждём в Москве их (если им вдруг повезёт на Украине) уже в следующем году. Если не повезёт, значит, вся битва будет там, под Киевом. И дальше вопрос: позиция Россия. Так это вещи надо понимать. Надо понимать, что идёт борьба за нашу Родину.
Что предложил Путин? Он предложил, что право на идентичность, то есть на свободу наций, является главным. Так это смерть любой колониальной империи. Какая может быть свобода туземцам? Он призвал все страны мира бороться за свою свободу против колониальной империи Соединённых Штатов Америки. Вот, что сделал Путин. И борьба идёт с ним и с Россией именно за это: чтобы сохранить доллар, чтоб сохранить вертикаль власти американскую, сохранить 50% материального потребления США, которое они за счёт колонии потребляют, производя 8%. Вот, за что ещё борьба.
История знает, как ответить на этот вопрос. Если кто-то в России не догадался сейчас, значит, с огромными жертвами догадается через год — два. И чем быстрее догадается, тем меньше будет этих жертв. А в Отечественной войне мы всегда побеждали даже если мы слабее в десять — двадцать раз. Потому что дальше — сторонники Отечественной войны — русское чудо. То есть совершенно другой менталитет сопротивления. И те люди, которые сегодня руками останавливают танки, они бьются за нашу здесь свободу в Москве. И это означает, что создаются условия к поражению пятой колонны в России. И мы говорим, что технология этого поражения для России – мирная: это референдум по Конституции.
Создаются условия для этого референдума. И мы видим, как через год — два просто другого варианта, кроме как изменить статус России на суверенный путём референдума по российской Конституции, как мирный вариант, просто нет. Естественно, параллельно поражение пятой колонны. Пятая колонна, если мы с вами смотрели Путина с его главным обращением по Крыму, которое кстати, было единственное внеочередное, к Федеральному собранию, прозвучало чётко. Белоленточники там, конечно, тоже есть, но они там 5-10%.
Это (я говорю по-русски):
— Центральный банк,
— Министерство экономики,
— Министерство финансов,
— Министерство образования и другие.
Пятая колонна во власти с 91-го года, но чтобы её выбить в Москве Путину, в том числе, нужна народная поддержка в России, референдум, улицы и так далее. И удар оттуда — с территории Украины. Но это наш обычный, исторический процесс. Поэтому я скажу, что те герои в Луганске и в Донбассе, они — герои России. Они первые герои Великой Отечественной войны российского народ за свою свободу. Спасибо.
Александр Дугин: Сейчас я хотел бы предоставить слово Николаю Викторовичу Старикову, известному писателю, тоже нашему хорошему и давнему другу.
Николай Стариков: Спасибо большое. Я постараюсь быть максимально кратким, чтобы все коллеги могли высказаться. Во-первых, хочу сказать, что я полностью согласен с Александров Гельевичем Дугиным, в том, что Россия, воссоединившаяся с Крымом, это уже совершенно другая страна. Это действительно изменило ситуацию не только внутри России, но, безусловно, и в мире. Здесь нужно рассказать правду. Это изменение произошло, наверное, сложно сказать на какой процент, но точно во многом благодаря воле нашего президента. Это именно он использовал ситуацию, когда наши геополитические противники старались загнать нас в угол, старались выбить нас из Украины. Хотели лишить нас базы в Крыму, поставить там свои базы. Вместо этого была проведена действительно блестящая операция, которую, я думаю, будут потом изучать геополитики, военные люди, социологи и многие другие профессии, в результате которых была восстановлена историческая справедливость.
Но, воздавая должное и говоря слова благодарности нашему президенту, нужно сказать мне кажется ещё один важный тезис. Он смог проявить свою волю, он смог это сделать благодаря тому, что этого хотел наш народ. Ни один правитель не может никогда не считаться с волей своего народа. И именно изменение ментальности, изменение отношения нашего народа к тому, что происходит, дало возможность президенту сделать то, что было сделано. А это значит, что наш народ начал меняться не после воссоединения с Крымом, а ещё до. Когда люди по телевизору увидели то, что раньше можно было только представить в страшном сне, а скорее всего, даже и невозможно было представить: пылающий Киев, какие-то фашисты вооружённые, государственный переворот. То есть, картинки 1918-1917-го года вдруг начали оживать, и пришли на страницы газет и телевидение. Поэтому, конечно же, сегодня мы живём уже в другой стране и в другом мире.
В этом смысле, я опять же абсолютно согласен с предыдущими ораторами, и с темой нашей конференции о том, что итогом вот этих всех событий стала новая холодная война. Она уже идёт, безусловно: хотим мы этого или не хотим, она идёт. И в этой войне, хочется подчеркнуть, что Россия борется не за себя. Она борется, как это ни странно прозвучит, за весь остальной мир.
Потому что, ситуация, ведь не то, что мы хотим перетянуть некое одеяло на себя, и забрать у кого-то какое-то влияние в мире. Мы хотим, чтобы нас читали субъектом игры, а не объектом. Мы хотим быть равными. И в этом смысле существуют только два варианта мироустройства.
Первый вариант, однополярный. Это тот, который вот сейчас на наших глазах погибает, если уже не погиб.
И во втором варианте, многополярном, там будет не только Россия. Мы боремся за субъектность Китая, за субъектность Индии, за субъектность арабского мира. Если хотите, мы боремся за субъектность Европы, которая до сих пор оккупирована американцами. Да, сегодня мы отстаиваем интересы Европы. Мы отстаиваем интересы Японии, даже если сама Япония сегодня ещё не может заявить о своих интересах. То есть, фактически, отстаивая наши интересы на Украине, и вообще в целом мире, мы сегодня отстаиваем интересы всего человечества.
Если проанализировать нашу предыдущую историю, Великую Отечественную войну, до этого те ситуации военные, политические, в которых оказывалась наша страна, нового-то ничего нет. Потому что, баланс справедливости, это то, ради чего Господь Бог постоянно спасает и любит Россию.
Это второй тезис, о котором я хотел сказать.
Третье, что хотелось бы сказать.
Что холодная война, это определённое признание наших заслуг. Та холодная война, которая снова сегодня началась. Смотрите. Холодная война началась в 1946-ом, наверное, году, с речи Черчилля в Фултоне. Началась она почему? Потому что, Советский Союз, Сталин, отказался отдавать суверенитет в руки англосаксов. Соответственно, воевать с нами горячим способом они не могли, а не реагировать на наше поведение они тоже не могли. Поэтому, появился некий новый вариант противостояния, который вошёл в историю под названием «холодная война».
Сегодня ситуация точно такая же. Могли бы они нас уничтожить военным путём — с радостью бы это сделали. Я думаю, никто из присутствующих в зале не питает иллюзий по поводу их человеколюбия, или что они решили сэкономить снаряды или патроны. Нет. Значит, опять, мы видим ситуацию, при которой воевать с нами они не могут. Не реагировать на наши поступки, тоже не могут. Это значит, что наша роль в мире, наше движение идёт в правильном направлении. Поэтому, холодная война, это во многом медаль за заслуги для всего нашего народа. В некотором смысле, это какой-то, наверное, дорожный знак. Помните, плакаты советской поры: «Правильной дорогой идёте товарищи». Только здесь, наверное, не Владимира Ильича, а можно так сказать, всех наших предков, которые говорят о том, что мы движемся в сторону восстановления государственного суверенитета.
Что же касается последнего тезиса: ситуация на Украине. Тут мне хотелось бы вслед за Евгением Алесеевичем, рассказать анекдот по итогам этих вовсе не весёлых событий, которые там происходят, может стать ситуация, когда для киевской хунты, для этой не легитимной власти мы можем сказать, что уважаемые друзья, уважаемая нелегитимная власть Киева, у нас есть для вас две новости: одна плохая и хорошая. Начнём с хорошей. Мы проанализировали нашу историю, и решили, что Иосиф Виссарионович Сталин был, не совсем прав, был не очень хороший государственный деятель. И поэтому, мы решили, что пакт, заключённый в августе 1939-го года и договор о границе, заключённый чуть позднее между Германией и Советским Союзом, являются неправильными документами, и мы считаем, что они должны быть расторгнутыми. Это хорошая новость. А плохая новость, что Львов надо отдать Польше.
Александр Дугин: Благодарю вас. Теперь я хотел бы предложить выступить нашему, ещё одному близкому другу, давнему и доброму, Сергею Николаевичу Бабурину. Классику российского патриотизма.
Сергей Бабурин: События последних двух месяцев задали совершенно иной вектор в международной политике. Во главе России оказался не просто президент. У нас президентов как бы было много в последние годы, а реально, национальный лидер. Потому что, я вспоминаю 92-ой год, когда мне во главе группы народных депутатов довелось слетать в Севастополь, чтобы поддержать командование флота Черноморского, объявившего о том, что Черноморский флот, это Российский флот.
А вот вы просто представьте ту ситуацию, когда Киев сказал, что Черноморский флот, это Украинский, как и все округа были разделены между союзными республиками. Командующий флотом заявил, что нет, это Российский. Военный совет поддержал командующего. А Москва молчит. Москва молчит, и конечно всё колебалось вокруг государственной измены. И приказ об аресте Касатонова в Киеве был издан. И когда мы поддержали их как депутаты парламента Российского, и, вернувшись, у меня был тяжёлый разговор с Борисом Николаевичем Ельциным. Вот он не был национальным лидером, потому что, его позиция была в том, что Сергей Николаевич, не нагнетайте страсти, мы будем арендовать часть порта в Севастополе. С трудом удалось его убедить, хотя бы поддержать флот, и он неожиданно тогда вылетел, для многих неожиданно, в Новороссийск. Скрипя зубами, проговорил с командованием, когда командующие поддержали, что в тот момент Крым хотел перейти к России.
За то, что его поддержало командование флота, Касатонов не стал главнокомандующим Военно-морскими силами России, был снят с флота, формально на повышение, но на самом деле, Черноморский флот был обезглавлен.
Это частный случай, я хочу сказать, как зависит многое от лидера. И то, что произошло, я рискну предположить, может быть, господа депутаты присутствующие не со всем согласятся. Но именно жёсткая, последовательная позиция президента Путина обеспечила успех. Была очень зыбкая позиция и парламента, и правительства. И если бы не личная позиция главы государства, ничего бы не было. Ничего бы не было просто абсолютно.
Поэтому, я считаю, что очень своевременно ставится вопрос о том, а что же сегодня происходит. Изменился ли мир? Мир действительно изменился. Не все ещё осознают это на высших уровнях политических пирамид. Но надо отдать должное президенту Путину — мы ведь на самом деле, вежливо пытались предупредить. Давайте вспомним Мюнхенскую речь президента Путина, где впервые западники удивились: «А что, оказывается, у России могут быть и свои точки зрения? И своя какая-то перспектива иная, чем ту, которую мы ей говорим?»
События 2008-го года, это был следующий этап, когда Россия признала Абхазию и Южную Осетию. Тогда ведь действительно многое колыхнулось, но этот факт списали, что Россия просто беспокоится о Сочинской Олимпиаде. А это было реальное предупреждение, что Россия будет субъектом политики.
Ну и наконец, 2014-й год, это точка отсчёта. Но вот здесь я бы только не почивал на лаврах. Потому что, на мой взгляд, если президент Путин не создаст системы, на которую сможет опереться, наша эйфория может закончиться печальными последствиями. На сегодняшний день я не вижу возможности опоры в нашей неолиберальной исполнительной власти правительства Российской Федерации. А проблемы внутренние были и остаются, о чём говорил депутат Фёдоров совершенно обоснованно.
Помимо неолиберализма в исполнительной власти, у нас остаётся в качестве жернова на шее, конечно конституционная капитуляция 93-го года. Не изменив сегодня действующую конституцию, мы не развяжем руки высшей государственной власти России. Они у нас остаются связанными. Это и закрепление в конституции нигилизма, как государственной идеологии. Это и конечно, вот я Евгению Алексеевичу, и Антону Васильевичу Романову признателен, за то, что они неустанно об этом говорят. Мы единственная страна в мире, где в конституции закреплена частная собственность на природные богатства. А частная собственность сегодня реально привела к тому, что природные богатства Российской Федерации в основной своей массе принадлежат не гражданам России. Не гражданам России. Они контролируют извне, наши природные богатства. Надо менять эту ситуацию.
Ну и конечно, то, что у нас в конституции закреплено отрицание нравственных основ общества, основанных на православных традициях. Вообще у нас нравственность выведена за скобки, а жить в безнравственном обществе, западная Европа уже пытается, но мы видим, к чему это приводит. Не надо нам опережать.
Что я хотел бы предложить конкретно? Конечно, я хотел бы поддержать профессора Доброхотова, что нам нужно думать о терминах. И мне тоже хотелось бы найти какое-то другое определение. Это не холодная война. Холодная война предполагает, как это предполагало, два военных лагеря. А у нас сегодня, это в первом пункте очень правильно говорится, и не только в первом, это идеология нашей резолюции, речь идёт о формировании многополюсного мира. Это уже не война всех против всех, но это какой-то вооружённый хаос.
Леонид Николаевич правильно обратил внимание, что американцы пытаются опять загнать всё в старую схему. Что вот есть Россия и её союзники, и есть США, как лидер западного мира, и их союзники и всё. Ничего подобного. В Южной Америке созрел геополитический центр — наследники Фиделя Кастро там сегодня определяют политику. Продолжатели его дела. И это Бразилия, Венесуэла, Куба, Боливия. Там антиамериканские, анти североамериканские настроения доминируют. И знаете, за годы, что мне пришлось курировать отношения с Центральной Америкой, я даже удивился.
Я абсолютно согласен, что новая политическая теория, она должна на мой взгляд, корнями уходить из понимания того, что, учёные уже давно сказали, устойчивое развитие человечества в государственно правовом плане не может вырасти из тех форм, которые сформировались в другой системе координат. И нам сегодня нужно думать, в какую систему координат мы переходим. И термины, и подходы, и принципы, и даже схемы государственного устройства должны быть иные, чем в минувшие семьсот лет. Это не только социализм, капитализм. Это семьсот, восемьсот лет нашего развития. Поэтому, это всё очень серьёзно.
Старые схемы не работают, и не будут работать.
Хочу поддержать идею Владимира Ивановича Добренькова, что нам нужны свои альтернативы. У нас есть проблемы в парламентской ассамблее и Совете Европы, хотя я в своё время много делал, чтобы мы туда вступили. Мы должны говорить на одном языке, но нельзя стать рабом схем чужих. Нельзя бесконечно играть по чужим правилам. Если сегодня Россия сказала, что она самостоятельный игрок, она сама должна задавать правила игры. И пусть они играют тоже по нашим правилам, и для этого нам нужно делать межпарламентскую ассамблею в Петербурге. Центр пока как бы СНГовский. Межпарламентская ассамблея Евразийского пространства, как центр гуманитарной системы координат.
Не права человека, а права народов, права наций. Действительно, вот здесь мы должны говорить, не гражданское общество. Альтернативой мировоззренческой понятию гражданского общества на Руси, всегда было понятие «Народ». Мы же, говоря только в западной схеме, терминами только западной, политической и социальной науки, невольно начинаем сразу же уступать лидерство, и записываться только в ученики. Ничего подобного. Не надо. Пусть и у нас учатся.
И сегодня события на востоке и юге Украины, которые пошли сверх любых сценариев, потому что, это не российский проект. Это проект, созревший внутри. Мы можем говорить о Крыме, как триумфе организации, политической воли и дальновидности российского руководства. А экзамен на востоке Украины мы пока ещё не завершили. И вот здесь мы должны увидеть, что, благодаря, не буду выбирать дипломатических выражений, масонско-израильскому лобби, мы потеряли сегодня контроль над югом Украины. Они ещё не до конца получили, но Россия контроль не имеет.
Давайте думать, является ли это новая холодная война, или это действительно, просто мировая холодная война, или что-то тещё. То, что это не продолжение старой, для меня несомненно. Тогда мы должны вообще на все войны сказать — она война идёт. Владимир Иванович говорит — весь период существования человечества.
Александр Дугин: Мы очень патриотичны сегодня, интеллектуально патриотичны, это прекрасно. Но, мы не должны забывать, что всегда есть люди, которые думают иначе. И вот мне очень радостно предоставить слово ректору американского университета в Москве, господину Эдуарду Лазанскому, который, наверное, выскажет, что обо всём этом думают такие люди, с другой стороны о нашем таком подъёме, и вообще о нас самих. Пожалуйста.
Эдуард Лозанский: Это организация, американский университет Москвы, являющаяся не правительственной общественной структурой. Первое её местоположение было именно здесь, на втором этаже. Вот так это всё начиналось. И буквально две недели тому назад для тех, кто, может быть, следит за прессой американской в журнале Foreign Policy, это очень такой серьёзный журнал, являющийся приложением к газете Washington Post, наша организация была названа кремлёвским десантом, который был сброшен на территорию Вашингтона и занимается там пророссийской деятельностью.
Так что, Владимир Иванович, это с его, как говорится, подачи, — в Вашингтоне есть такой вот плацдарм кремлёвский. Ну это так может быть больше к юмору, но тем не менее, ситуация сейчас, мне кажется даже ещё хуже, чем холодная война. Судя по накалу антироссийской пропаганды. Я прекрасно помню советские времена, и прессу западную тех времён, тот же Washington Post и другие газеты. Такого накала антироссийского просто трудно себе представить.
Тем не менее, при правильной постановке дела, можно и в западной прессе высказывать другую точку зрения. Хотя Песков Юрий сказал, что есть, чуть ли не железобетонный занавес для прессы, куда не проникнет никакая друга мысль, это не совсем так. При этой организации нашей у нас есть группа экспертов, порядка восьмидесяти. Это известные политологи, профессора крупнейших американских университетов и европейских, которые не совсем согласны, и может быть, они не высказывают такие радикальные точки зрения, как господин Бабурин, и другие, но, тем не менее, они всё-таки, не согласны с политикой Вашингтона и пытаются высказать свои идеи и проникают.
То есть, может быть в процентном отношении это пять или семь процентов, но нам удаётся даже в центральной прессе вот такие диссидентские, я бы сказал. Мне даже напоминает, честно говоря, ситуацию с советской диссиденцией. Теперь вот в Америке эта группа играет такую же роль. Тем не менее, помимо этих восьмидесяти, конечно не только они, есть и довольно сильные группы общественные в Соединённых Штатах, которые скорее склоняются к пониманию позиции России и попытках нахождения каких-то общих интересов.
Ну, кто это? Прежде всего, как ни странно, это правые республиканцы, консерваторы, которые отличаются от неоконов. Я бы сказал, что духовным лидером можно назвать Кеннана, который всем здесь известен. Он чуть ли не каждый день выступает со статьями, где просто открытым текстом говорит, что Россия это и есть та самая страна теперь, которая несёт те ценности наших неоконсерваторов, а Путин, вообще один из нас. Для тех, кто не знает, Кеннан не просто политолог, он был когда-то кандидатом в президенты. Он, правда, не выиграл, но, тем не менее, был кандидатом в президенты на выборах.
И с другой стороны, слева такой профессор Стивен Коэн (Stephen Cohen). Это уже левый, журнал «The Nation» — это левые круги, который сейчас стал лидером вот таких высказываний. Получается, справа и слева идёт поток информации, которую невозможно замолчать, и которая проникает и в центральную, и тем более в провинциальную прессу, и в различные каналы телевидения Fox News Channel, CNN и другие. Но это маленькая такая армия диссидентская конечно, и она проигрывает в этом смысле по влиянию на структуры, на Белый Дом, на Госдепартамент. Надо признать, что пока ещё Белый Дом не обращает особого внимания на вот эти диссидентские взгляды.
Кроме того, помимо левого-правого такого неожиданного союза, ещё бизнес американский, который довольно неплохо функционирует в России и не хотел бы вот этого наращивания антироссийской пропаганды, которая им просто мешает. Бизнесмены люди прагматичные, им нужно зарабатывать. И вот эти все санкции и эту риторику, они не поддерживают. Они не могут это громко говорить, как политологи, по разным причинам. Но в частных разговорах, в кулуарах, они возмущены и стараются как-то обходить эти санкции.
Научно-технические элиты американские, которые не только сотрудничают напрямую с Россией, а которые так же понимают глубоко, как опасно представлять Россию в образе врага. И они пытаются на каких-то своих территориях что-то делать. В качестве конкретного примера. Вот завтра, например, мы принимаем делегацию американскую научную, причём, таких серьёзных физиков, включая бывшего директора лаборатории Лос Аламос (Alamos National Laboratory), где была создана американская атомная бомба, которые будут с российскими физиками обсуждать вопросы ядерной безопасности, на территории МИФИ. Теперь это называется Научный Ядерный Университет.
Хотя, когда вот эта конференция планировалась, они натолкнулись на некое противодействие, поскольку Госдепартамент сейчас начинает потихоньку какие-то вот такие… Есть санкции громкие: отмена виз, чёрные списки. А есть санкции тихие, когда какие-то проекты сворачиваются. Было известно, когда Обама начал программу перезагрузки, была создана двадцать одна совместная комиссия, которые должны были заниматься поисками идей сотрудничества. Там были и сельское хозяйство, и космос, и ядерные проблемы, экология, и всё, что угодно. Теперь все эти комиссии, они как-то вот схлопнулись, почти ничего не делают, но, тем не менее, какие-то процессы всё-таки происходят. Всё-таки такие люди, крупнейшие физики, которые создавали ядерное оружие американское, они, несмотря на эти санкции, приезжают в Москву. Завтра начинается у нас там круглый стол такого типа, где будут обсуждаться такие вопросы.
Есть люди нормальные. Не надо всю Америку списывать на крайне-радикальные элементы. И ещё один плюс. Несмотря на вот эту глобальную антироссийскую пропаганду, опросы общественного мнения показывают, что только двадцать пять процентов американцев считают, что Россия является врагом. Я бы сказал, это очень удивительно. Потому что, если почитать Washington Post, то такое впечатление, что завтра танки уже должны вот-вот войти. Вот видите, я уже десант сброшенный. И двадцать пять процентов только так считают.
Я не говорю, что семьдесят пять считают Россию другом, но, по крайней мере, они относятся более так нормально. А двадцать пять процентов с другой стороны вообще считают, что с Россией надо дружить, и вообще, чего к ним пристаём. И ещё совершенно непонятно — проценты комментаторов. Можно посмотреть любую, самую громкую антироссийскую статью, Washington Post сейчас лидер. Washington Post теперь называется «ПРАВДА НА ПОТОМАКЕ». Для тех, кто читал газету «Правда», её риторику антиамериканскую, вот теперь Вашингтон Пост практически слово в слово. А теперь ещё и более яростно использует, совершенно не применяемые в нормальной журналистике термины, которые. Washington Post – это лидер антироссийской пропаганды. А комментарии, если вы смотрите комментарии, там «Что мы? Посмотрите, что у нас дома происходит. Что мы в России?»
И таких комментариев довольно много.
Мне кажется, тут разговоры шли, война, не война, Мне кажется, нужно всё-таки нужно делать упор на контакты и диалог вот с этими нормальными людьми. Потому что, убедить Керри совершенно невозможно ни в чём, он уже говорит: «Чёрное – это белое». Это совершенно. Я к нему раньше лучше относился. Теперь Керри превратился в какого-то совершенно непонятного. Что он говорит, все люди смеются, кстати, американцы тоже. Поэтому, таких людей не изменишь. А вот то, что мы говорим, общественность, те круги, которые я перечислил, элиты — с ними нужно вести диалог. Каким образом? Два проекта, которые я конкретно предлагаю.
Первое, это. Мы говорим об информационной войне. Вот эту информационную войну Россия проигрывает. Это надо признать. Россия возможно выигрывает какие-то политические моменты: Крым, или то, что происходит в юго-восточной Украине ещё не выиграли, но задел большой. А в информационном поле, как я вам сказал, пять семь процентов, где идёт какой-то более менее нормальный диалог.
Это увеличить как можно? Нужны тексты. Дело в том, что американская пресса, как бы Америку не ругали, но если есть хороший текст, даже если этот текст идёт в разрез с позицией редакции, они всё равно его публикуют. Я просто знаю по себе. Очень часто мне звонят с телевидения и радио, говорят: «Нам нужен кто-то, кто может представить другую точку зрения, альтернативную».
Но, как говорится, один в поле не воин. И в Вашингтоне нас таких, в общем-то, мало. Поэтому, нужна поддержка, нужны кадры. И я просто предлагаю, я об этом говорил с Митрофановым, и Суворов, он отвечает за геополитику. Нужны эксперты, люди, о которых я говорил. Но у них своя работа, но у них своя работа. Они лекции читают, пишут свои статьи. А нам нужны люди, как говорится full tim. Много не нужно: человек пять толковых молодых людей, которые хорошо говорят на английском, должны писать тексты, и дальше можно создать прекрасную базу данных и рассылать их. Это не стоит ничего, не надо марки клеить. Рассылать, и я должен сказать, предположим, навскидку, три тысячи газет американских, можно создать базу данных. Если разослать пресс-релиз, то можно сказать, что процентов пять-шесть подхватит. А это те самые люди, которые могут быть в глубинке, которые собственно потом и тоже оказывают влияние на своих членов конгресса и так далее.
Это первое в таком долгосрочном.
А ещё краткосрочном, хочу вас пригласить. Мы проводим каждый год в Конгрессе США слушания по российско-американским отношениям. Называется это Всемирный Российско-Американский форум. Проводится он уже много лет. В этом году будет тридцать четвёртый раз. И если вам есть что сказать, никакой цензуры, на любом языке, у нас есть синхронные переводчики. Шестнадцатого июня. Это в самом конгрессе США. Видите, всё-таки, американская демократия…
Вопрос: А визы дадут?
Эдуард Лазанский: Ну, если вы не в чёрном списке, то дадут. Ещё, почему меня назвали десантником Кремля? Потому что мы сумели обойти санкции. Есть такой человек, вы все его знаете — Сергей Железняк. Он попал в чёрный список. Мне это не понравилось. Потому что, я знаю Сергея, мне очень он симпатичен. Я сказал: «Сергей, сделаем так. Ты будешь выступать в Америке перед журналистами американскими, прямо не выходя из своего кабинета». Технологии современные это позволяют. Правда, ему пришлось приехать в РИА-Новости. У нас была пресс-конференция, на которой Железняк, будучи уже в чёрном списке, говорил все такие вещи, даже хуже, чем Бабурин. Американские корреспонденты слушали, писали. Там Нью-Йорк-Таймс был и вот этот вот журнал Foreign Policy. И это тоже разозлило некоторых: «Как же так? Мы санкции, а тут вот обошли санкции».
Александр Дугин: Благодарю вас. Есть один очень важный момент, который господин Лозанский затронул. Смотрите. Советская пропаганда была в США крайне не эффективна, в силу того, что люди, которые откликались на коммунистическую идеологию, были там в таком подавляющем меньшинстве, что, наверное, ещё меньше, чем пять процентов, семь — вообще ноль. И вот сейчас, поскольку мы в этой новой холодной войне, как бы её не называли, находимся в состоянии достаточно гибкого иделогического творчества, я полагаю, что у нас должен быть месседж, направленный американцам.
Тем людям, которые правым, левым, Стив Коэн был у нас на факультете, с Бьюкененом мы тоже поддерживаем отношения, и, кстати, я тоже был удивлён. Я хотел вас поддержать в одной вещи. Когда началась эта история с Украиной, я написал письмо американскому народу. Опубликовал на небольшом сайте моих друзей, американских евразийцев James Porrazzo — Open Revolt!. Которые противники американской гегемонии, будучи сами американцами. Диссиденты, как точно сказал господин Лозанский.
Поразительная вещь. На небольшом сайте Open Revolt! написано мной письмо к американскому народу. Я объяснял как будет дальше разворачиваться, демонизация. Показали CNN, процитировали во всей центральной прессе. И в принципе, действительно, если есть какое-то содержательное (американское общество, это его особенность), они не проходят мимо содержательных тезисов. Они могут их критиковать, они могут их развенчивать, они могут с ними работать, они могут им не доверять, но они мимо этого не проходят.
И вот здесь наша модель обращения в новых условиях к американцам, к европейцам должна быть продумана. Здесь совершенно верно: у нас есть союзники, есть союзники даже в США. Это к ним обращался Путин на прямой линии. Люди, которые не представлены политическими элитами, но которые представлены народами Запада. И вот эти народы Запада, это на самом деле наши союзники. Но конечно, добраться к ним, особенно эмоциональным патриотизмом мы точно не доберёмся. Вот здесь должна быть стратегия, интеллектуальное напряжение. И то, что делает господин Лозанский, конечно, на мой взгляд, крайне конструктивно, и в этих отношениях.
Я просто искренне хотел вас поблагодарить, потому что, мы ценим своих друзей, в сложной ситуации они как раз и проверяются, кто на какой стороне. И как приятно видеть американца, который разделяет наши позиции, и как неприятно видеть русского, который на стороне Болотной площади и просто является национал-предателем.
Набор текста: Наталья Малыгина, Наталья Альшаева
Редакция: Наталья Ризаева
http://poznavatelnoe.tv — образовательное интернет-телевидение
Нет Комментариев